— Кто-нибудь нас увидит.

— Поблизости никого нет.

Не говоря уже о том, что широкое тело Дэймона закрывало меня от прохожих. Я все еще была параноиком.

— Мигель где-то рядом.

— Мигель в машине. Он не может видеть нас с водительского сиденья.

— Но он все еще здесь. Он может услышать нас. Пожалуйста, Дэймон, я не хочу, чтобы он слышал меня.

Что-то похожее на рычание вырвалось из его горла при мысли о том, что кто-то меня услышит, и он открыл дверь машины. Выругавшись себе под нос, Дэймон снял с меня пиджак от смокинга, в который завернул меня ранее. Он швырнул меня на кожаное сиденье вдоль длинной стороны лимузина. Моя задница подпрыгнула против моей воли, тело было слишком вялым, чтобы двигаться как-то иначе.

— Вылезай из машины, Мигель, – крикнул Дэймон.

Моя голова запрокинулась вверх. Перевернутый вид слегка дезориентировал, но я смогла разглядеть, что перегородка поднята. Дэймон разговаривал с Мигелем по интеркому.

Я схватилась за сиденье, чтобы удержаться от внезапного приступа головокружения. Дэймон заставил меня выпрямить ноги, обращаясь со мной довольно грубо, пока давал Мигелю дальнейшие инструкции.

— Надень наушники и включи погромче музыку. Затем отойди от машины на пятьдесят шагов и жди там, пока я тебя не позову.

Мигель не высказал никаких возражений по поводу нелепых требований. Он просто сказал:

— Да, сэр, – прежде чем я услышала звук открывающейся и закрывающейся двери.

Дэймон растянулся на мне и опустил голову, накрыв сосок своим ртом. Мой желудок сжался, когда его язык описал круги вокруг чувствительной зоны.

— Черт, я скучал по этому, – произнес он, прерывисто дыша.

Большие руки прошлись по моему телу, прежде чем Дэймон отпустил мой сосок.

Горячее дыхание щекотало мою щеку.

— Ты принадлежишь мне. Наконец-то ты вся моя, и я буду использовать это тело снова и снова, пока ты тоже этого не поймешь.

— Но ты всегда спрашивал меня, хочу ли я этого, – я не смогла удержаться от возражения. Даже в первый раз, когда у меня были завязаны глаза, Дэймон позволил мне самой решать.

— Мне нужно было, чтобы ты мне доверяла.

Дэймона больше не волновало разрешение или подрыв моего доверия. Я принадлежала ему, а это, очевидно, означало, что он мог делать все, что ему заблагорассудится.

Сильная рука согнула одну из моих ног и прижала ее к груди. Другой он провел по кружеву моего нижнего белья. По моим венам разлилось тепло, когда грубые пальцы скользнули под ткань и проникли внутрь. Ощущение тепла и холода вспыхнули во мне, когда его пальцы заполнили меня, а между ног собралась влага, пока он входил и выходил из меня. Толстые пальцы умело ласкали мои стенки, и я подавила стон. Низкое хныканье все равно вырвалось из меня, и я полностью отдалась бушующему внутри аду.

— О, черт.

— Вот так, детка, – простонал он.

Я знала, на что похож секс с этим мужчиной, но прежде не испытывала ничего более невероятного. Наркотики проникли глубоко под мою кожу, и каждое ощущение было необыкновенным.

— Это слишком приятно.

Дэймон прижался губами к моей груди, заставляя каждый нерв в моем теле гореть, покалывая от желания. Искры удовольствия пронзили меня, когда в игру вступил его большой палец.

— Дэймон.

Я вцепилась в его рубашку, пока его палец описывал скользкие круги вокруг моего клитора. Я была настолько мокрой, что слышала влажные звуки, когда он ласкал меня.

У меня перехватило дыхание, когда жар внутри превратился в жидкий огонь. Моя кожа покрылась испариной от предвкушения того, что должно произойти. Каждое движение его пальцев затягивало меня все глубже во тьму, удерживая на грани. Наконец я сдалась, когда он сжал пальцы и надавил на мою точку G.

Мое тело выгнулось дугой, и даже борясь с эйфорией, я понимала, что это бесполезно. Мои конечности дергались, пока я отчаянно пыталась глотнуть воздух.

Его пальцы выскользнули, оставив меня опустошенной. Когда он опустился ниже, меня обдало потоком воздуха, и я с хрипом стала ловить ртом кислород.

Дэймон снял дурацкие туфли на каблуках, которые меня заставили надеть женщины в бутике. Он потер мои ступни, обходя красные мозоли.

— Я должен был попросить их переобуть тебя в балетки.

В его голосе звучало сожаление, пока он оставлял легкие поцелуи на моих ногах.

Тихий стон одобрения сорвался с моих губ, когда его язык провел по воспаленным участкам, стирая боль. Я закрыла глаза, вздрогнув от удивительно приятных ощущений. Шуршание ткани выдернуло меня из тумана.

— Что ты делаешь?

Дэймон не ответил, стягивая черное платье вниз и оставляя меня в одном нижнем белье. Бюстгальтера не было, и я смутно припомнила, что сотрудницы свадебного салона упоминали о том, что отдали его и другие вещи моему жениху.

— Черт, ты прекрасна. – Благоговейный голос прозвучал между моих ног. — Я собираюсь доставить удовольствие твоей сладкой киске, а затем погрузиться так глубоко, что ты забудешь, где кончаешься ты и начинаюсь я.

Это прозвучало как одна из его свадебных клятв.

Его рот прижался к пульсирующему клитору, посылая дрожь по моей спине. Мои глаза опустились, пойманные в ловушку его голубыми. Он собственнически наблюдал за мной, пока его рот поглощал мою киску. Мне следовало бы оттолкнуть его, но мне было больно. Было больно чувствовать себя таким образом и не иметь никого, кто мог бы унять зуд. Дэймон отстранился, облизывая губы.

— Прошло уже несколько дней с тех пор, как мы впервые переспали, и это все, о чем я думал.

Он вернулся для новых жестоких облизываний, и наши стоны смешались в тесном пространстве машины.

Мое тело пело для него, выпуская всплески возбуждения, пока он продолжал ласкать языком мой центр. Когда он сосредоточился на набухшем бутоне, я больше не смогла сдерживаться. Прерывистые вздохи вырвались наружу, когда волна экстаза обрушились на меня во второй раз, успокаивая агонию, вызванную наркотиками.

Это длилось недолго. Через несколько минут беспокойство вернулось, и я потерла бедра. Как долго длился этот эффект? Такими темпами я могла умереть.

— Черт, я больше не могу ждать, – прорычал Дэймон.

Мой разум на мгновение прояснился, в голове пронеслось тревожное воспоминание. Я не нашла свои противозачаточные таблетки перед отъездом в Вегас.

— Подожди. Я не на таблетках.

Я попыталась сесть, но Дэймон снова прижал меня спиной к коже, обхватив рукой за шею. Он направил толстую головку своего члена к моему входу.

— Хорошо. И просто, чтобы ты знала, близнецы в нашей семье не редкость.

Пульсирующий ствол вошел в меня так грубо, что я закричала. Он был болезненно большим, но, по крайней мере, я была невероятно мокрой и отчаянно нуждалась в облегчении. Сильный толчок вызвал первоначальный дискомфорт, но он быстро перерос в интенсивное удовольствие.

Дэймон трахал меня так, словно я была ответом на его молитвы. Он удерживал мои запястья, тяжелый вес на мне усиливал ощущение ловушки. Черты его лица были окутаны тьмой, а напряженный язык тела передавал чувство отчаяния и бездонного голода. Пальцы моих ног непроизвольно сжались на кожаном сиденье. Я чувствовала, как надвигается новый оргазм и тщетно боролась с невидимой силой. Глубокие толчки приближали меня к кульминации с каждым ударом его бедер, удерживая меня на грани, пока он не был готов присоединиться ко мне.

— О, Боже. – Я раздвинула ноги шире, освобождая для него место.

Дэймон рычал какую-то тарабарщину между толчками.

— Так и должно было быть между нами. – Толчок. — Я больше никогда тебя не брошу. – Толчок. — Ты даже не представляешь, как долго я тебя ждал. – Толчок. — Наконец-то ты моя. – Толчок. — Я больше не могу оставаться вдали от тебя. – Толчок. — Никогда. Мы никогда не расстанемся.

С последним толчком Дэймон обрел освобождение, увлекая меня за собой в пропасть. Мои стоны стали приглушенными, когда его рот нашел мои губы.

Он прошептал мне в последний раз:

— Ты моя.

Спустя несколько минут, а, может, и часов, Дэймон покрыл мое лицо нежными поцелуями. Я лежала, уставившись в люк машины. Почему-то запомнился только один комментарий, вопрос медленно крутился в моей голове.

— Как долго ты меня ждал?

— Годы. Я любил тебя много лет, Поппи. – Дэймон повернулся ко мне лицом. — И я устал ждать, – прорычал он, прежде чем трахать меня снова и снова, пока у меня не осталось дыхания для криков.



ДЭЙМОН

Так дальше продолжаться не могло. Я бы никогда не забыл Поппи, но я не мог и дальше преследовать ее, особенно с учетом моей растущей популярности. Я никуда не мог пойти без того, чтобы пресса не последовала за мной. Рано или поздно я привел бы папарацци к ее квартире. Если бы новости о моих ночных похождениях просочились наружу, у меня с Поппи не было бы ни единого шанса. Так или иначе, Поппи придется преодолеть ненависть ко мне ради высшего блага. Нашего будущего счастья.

По крайней мере, у меня был повод для разговора.

Поппи начала работать в Ambani Corp аналитиком, и у нее был свой круг клиентов. Те, кого не смутил ее юный возраст, были впечатлены ее работой и результатами, которые она им приносила.

Последние несколько месяцев я обхаживал ее крупнейшего клиента. Поппи знала, что мы обратились к нему и предложили свои услуги за более низкую цену, чем у Ambani Corp. Новая стоимость не стоила того, чтобы брать его в клиенты, поэтому я знал, что она не сможет соперничать с нами.

Клиент тянул время, ожидая окончания срока действия контракта, прежде чем сбежать с корабля. Потеря самого крупного клиента была ей не по карману, и я знал, что она уже работает над тем, как его удержать. Я бы предложил ей решение в виде слияния и разделения клиента. Чтобы обсудить такую большую возможность, нам нужно было бы собираться вместе три, а то и четыре раза в неделю. Это был самый верный способ заставить Поппи увидеться со мной.

К сожалению, Поппи никогда не стала бы разговаривать со мной без свидетелей. Она была сторонницей безопасности, а Максвелл - это ходячий красный флаг. Разговор должен был быть публичным.