Глава 34

Каким-то образом в этом скрытом раю проходят два дня. Мы проводим вторую половину дня, играя у водопада, тратя часы впустую, как дети, а ночи проводим, лежа под звездами.

То, что произошло с Кадмусом, не было ошибкой, теперь я уверена в этом, поскольку наблюдала, как он медленно восстанавливает связь в течение последних двух дней. Хотя у него все еще бывают моменты, особенно ночью, когда сны, кажется, переносят его обратно в те туннели. В те ночи он просыпается, выкрикивая мое имя, и обнимает меня, пока снова не засыпает. По большей части, однако, он несколько расслаблен, красота этого места творит свое волшебство с его душевным состоянием. Я надеюсь, что со временем мы все сможем оправиться от травмы, которую пережили вместе.

Я предложила себя ему не по необходимости и не потому, что Калико запрограммировал меня на то, чтобы эти люди делились мной. То, что я сделала для Кадмуса, было рождено из сострадания. Нечто за пределами плоти и фантазий. Концепция, которая была бы отвергнута в мире, в котором выросла моя мать, где сила человеческого прикосновения считалась глупой магией, приравненной к колдовству.

Кто-то может возразить, что именно так мы пришли в этот мир, где безудержная жестокость лишила нас таких базовых потребностей в контакте и привязанности. Единственное, что отличает нас от других животных, и без этого мы не более чем пустые оболочки, ожидающие, когда нас сметут. Может быть, мы эволюционировали в это насилие.

Этим вечером Валдис присоединился к Титусу в поисках еды, надеясь удвоить вознаграждение за наши путешествия, оставив меня с Кадмусом. Даже в моменты игры и смеха Валдис оставался всегда бдительным. Всегда наблюдал. Ждал. Как бы сильно мы ни полюбили этот маленький оазис, он настаивает, чтобы мы ушли с первыми лучами солнца.

Огонь потрескивает, когда я сижу рядом с ним, поджав ноги под себя, и наблюдаю, как Кадмус выходит из бассейна. Он стряхивает воду, прежде чем упасть рядом со мной на грязь, и я хихикаю, когда холодные капли с его тела осыпают меня.

Когда он устраивается рядом со мной, я толкаю его локтем в плечо. 

— Как ты? Чувствуешь себя лучше?

— У меня бывают моменты ... трудно отличить, что реально, а что сон. Как здесь. Прямо сейчас с тобой. Я жду, когда мир расколется, превратившись в темную, похожую на пещеру дыру, и засосет меня внутрь .

— Правдоподобие.

— Что?

— Когда умер мой отец, у меня тоже были ужасные сны наяву. Клянусь, иногда я видела его, как мираж в пустыне. Моя мать сказала мне, что если мой отец когда-либо говорил мне это слово в одном из моих снов, то, скорее всего, это был не он, потому что он не мог ни произнести, ни знать значение этого слова .

Кадмус улыбается этому и кивает. —Veri … simi …

— Правдоподобие.

— Правдоподобие. Он повторяет слово и поднимает колено, опираясь на него локтем. 

— Итак, как это помогает мне?

— Это не для тебя. Это для меня. Если я когда-нибудь спрошу, все ли с тобой в порядке, и ты скажешь мне это слово, я буду знать, что это действительно ты там, внутри. Предполагая, что ты помнишь, как это сказать. Я провожу пальцем по щетине волос у него на голове. 

— Если нет, я буду знать, что нужно заключить тебя в объятия и держаться за тебя, пока ты не вернешься.

Его улыбка растягивается, и он переплетает свои толстые пальцы с моими. 

— Правдоподобие.

Звук эхом разносится по каньону, и я вскидываю голову.

Кадмус, кажется, тоже это услышал, поскольку он наклоняется вперед, осматривая воды.

Снова раздается другой звук, очень похожий на первый, похожий на отдаленный рев, и я внимательно прислушиваюсь, гадая, человек ли это. Слева от меня раздаются шаги, шлепающие по воде, и я останавливаюсь, наблюдая за фигурой, спотыкающейся о лагерь.

Грудь вздымается, Титус спотыкается, падает на землю и поднимается на ноги. Когда он приближается к огню, я замечаю кровь, поблескивающую на его теле.

— Титус? Где Валдис? Я ищу за ним, но там ничего, кроме пустой темноты. 

— Где он? Где Валдис?

Его лицо искажается таким образом, что у меня сводит живот от ужаса. Ужас пульсирует в моих венах, и при звуке приближающихся шагов я инстинктивно отступаю.

Нет. Пожалуйста, Боже, нет.

В поле зрения появляются пять солдат Легиона, и когда они приближаются, Кадмус толкает меня за спину. У всех пятерых оружие и те копья, которыми они пользуются еще в Калико, чтобы усмирить альф.

Те, которые они, должно быть, вонзили в Титуса, потому что он покачивается на коленях, пока не падает в грязь.

Мое сердце колотится о ребра, так как нет никаких признаков Валдиса. 

— Где он! Что вы, ублюдки, с ним сделали?

Между солдатами появляется мужчина поменьше ростом, при виде которого по моим мышцам пробегает паника. Одетый в ту же черную форму, что и солдаты, доктор Тимс почти неузнаваем, если бы не его змеиная улыбка. 

— Добрый вечер. Он оглядывает лагерь, и его глаза-бусинки за тонкими стеклами очков снова останавливаются на мне. 

— Прекрасное место, которое вы выбрали для лагеря.

— Где он? - Спросил я.

— Кто, Валдис? Он возвращается в Калико.

Ужас скручивает меня изнутри. Слезы наворачиваются на глаза, когда мир вокруг меня становится тяжелым, и я опускаюсь на колени. 

— Нет. Кажется, что вся вселенная обрушилась на меня, и я задаюсь вопросом, не лучше ли мне не бороться с ними. Что я тоже позволила им отвезти меня обратно в то место, потому что, по крайней мере, я была бы рядом с ним. Даже если им доставляет удовольствие мучить нас двоих, держать нас порознь, я буду рядом с ним.

— Где Нила?

Я не отвечаю ему сразу, в моей голове крутятся многочисленные сценарии, выложенные передо мной: сдаться, заставить их убить меня и унести воспоминания о Валдисе с собой в могилу, или бежать.

— Где она! Раскаты грома в его голосе эхом разносятся по каньону, и, обезумев от шока, я поднимаю на него взгляд.

— Мертва.

— Мертва, - вторит он и поворачивается к офицерам, кивая.

Они приходят в движение, и когда они приближаются, Кадмус замахивается, сбивая одного из солдат с ног. Четверо других бросаются вперед, тыча копьями, в то время как он прижимает меня к стене позади нас.

— Стоп! Стоп! Хорошо! Я не буду драться! Кадмус поднимает руки вверх, снова подергиваясь.

О Боже, нет. Я не могу позволить себе потерять его из-за этого. У меня не хватит сил сражаться в одиночку.

Он опускает голову, отворачиваясь от солдат в той же покорной позе, что и тогда, когда мы вернулись в лагерь мародеров, но на этот раз он шепчет:

— Правдоподобие.

На меня обрушивается волна облегчения, быстро заглушаемая солдатами, которые уводят его от меня.

Доктор Тимс делает шаг вперед, и я прижимаюсь спиной к стене, мне некуда идти. Темнота летит мне в лицо, и сильный удар по щеке заставляет меня упасть на землю.

Несмотря на головокружительную боль в челюсти, я поднимаю глаза и вижу, как доктор Тимс оглядывается на Кадмуса, который стоит по бокам от других солдат, подергиваясь и дрожа.

Его холодные глаза снова поворачиваются ко мне. 

— Он, конечно, не тот солдат, которым был раньше, не так ли?

— Он никогда не был таким, - поправляю я, снова поднимаясь на ноги. 

— В этом проблема, не так ли? Вы сами не могли их контролировать.

— Сейчас он кажется мне вполне контролируемым.

— Потому что ты разрушил его разум. Ты обманул его галлюцинациями.

— Что бы ни сработало. Доктор Тимс, скрестив руки за спиной, расхаживает передо мной. 

— Ты, с другой стороны, слаба. Ничего похожего на Нилу. Или твоей сестры, если уж на то пошло.

— Что ты можешь знать о моей сестре? Она мертва.

— Возможно.

— О чем ты говоришь?

— Ты уверена, что хочешь открыть эту коробку, Кали? Правда немного тревожит.

Мысли вихрем проносятся в моей голове, возвращая меня к ночи, когда Медуза призналась, что Брайани умерла в тот день. 

— Ее убило огнестрельное ранение.

— Ее ранило выстрелом. После этого у нее практически отнялся мозг, так что в некотором смысле, я думаю, вы не совсем неправы .

Холодное, болезненное чувство поселяется у меня в животе и ползет вверх по позвоночнику, когда его слова начинают распутываться в моей голове. Он такой же ненормальный, как любой из докторов в Калико, но единственный, кто сказал мне немного правды. И что-то подсказывает мне, что эта правда будет преследовать меня больше, чем ложь. 

— Что ты сделал?

— Видишь ли, когда нормальная женщина забеременела от Альфы, она неизбежно умирает. Мы наблюдали это снова и снова с бесчисленным количеством испытуемых женского пола. Твоя сестра заботилась об этих женщинах. И она очень привязалась к ним. Она верила в наши поиски лекарства. Итак, в качестве оды ей мы решили попробовать другой подход, оплодотворив женщину, находящуюся без сознания. Тот, чей мозг не мог производить те же белки.

Первая дрожь ярости змеится по моей коже, вскипая в венах, пока я наблюдаю, как он снова расхаживает по комнате.

— К нашему удивлению, она была первой пациенткой, у которой роды начались в конце третьего триместра. К сожалению, ребенок родился мертвым, и вскоре после этого она умерла.

— Она была ребенком! Вы монстры! Вы гребаные убийцы! Кипучая ярость взрывается внутри меня, и я бросаюсь к нему. Дыхание вырывается из моего горла, когда его ладонь врезается в мой пищевод, и твердый камень врезается в мой позвоночник, когда я падаю спиной на каменную стену позади меня.

— В этом разница между вами двумя. Она не вела себя как дикарка. Пальцы впиваются в мое горло, он сжимает сильнее, голова кружится от недостатка кислорода, я смотрю, как предметы плывут перед моими глазами.

— Иди к черту, - говорю я сквозь стиснутые зубы.

Костяшки пальцев ударяются о мою скулу, посылая боль через носовые пазухи в виде удара, которого я не ожидала. 

— Ты всего лишь слабая девочка. Жалкая. Если бы ты приняла на себя ту пулю, мир стал бы от этого лучше .

В моей челюсти пульсирует боль, и я смаргиваю слезы.