— Может быть и так. Но вы кое-что забыли, доктор. Меня защищают три самых могущественных Альфы в мире .

Улыбка растягивается на его лице, он оглядывается через плечо, вызывая смех у солдат позади него, прежде чем вернуть свой взгляд ко мне. 

— Теперь ты ничем не защищена.

Медленно и незаметно я киваю в сторону Кадмуса, который стоит позади него в притворной преданности, и в следующий миг рука доктора вырывается из сустава с влажным звуком отрываемого от костей мяса. Так же легко, как выдергивать плодоножку из подгнившего фрукта.

С воплем агонии тело доктора валится на землю передо мной, где он корчится в луже собственной крови. Его рука лежит сбоку от него, насмехаясь над его тщетной попыткой дотянуться до нее.

— Скажи мне еще раз, насколько я слаба.

К тому времени, как я снова обратила свое внимание на Кадмуса, он уже убил троих из пяти солдат Легиона - некоторых заколол их копьями, чьи головы валяются на земле. Я смотрю, как он вонзает копье в живот одного из солдат. Мужчина на мгновение замирает, покачиваясь на ногах, прежде чем внутренние органы вываливаются на грязь под ним, и он падает.

Когда Кадмус приближается к последнему, я, пошатываясь, направляюсь к ним. 

— Подождите. Перешагнув через доктора Тимса, все еще стонущего и извивающегося, как червяк, попавший под крючок, я приближаюсь к солдату. Я улавливаю дрожь его тела и ужас в его глазах, учащенное дыхание, которые говорят мне, что он боится смерти так же сильно, как и все мы. 

— Он отвезет нас к Валдису. Он проведет нас внутрь. И если у него не получится, он пострадает больше, чем кто-либо другой .

Мысли о Валдисе и пытках, с которыми он неизбежно столкнется, когда вернется туда, вызывают новые слезы на моих глазах. Дыра, такая же пустая, как и мои надежды, пока я в ловушке в этом месте, горит в моей груди, когда я тянусь за ножом, прикрепленным к поясу солдата. Я представляю, как лезвия безжалостно вонзаются в Валдиса. Цепи впиваются в его кожу, удерживая его.

Я пробираюсь туда, где доктор Тимс ползет, опираясь на здоровую руку, как будто у него есть хоть какой-то шанс выбраться. Наступая ногой на его окровавленную культю, я смотрю, как он падает на спину, его крики разносятся по каньонам. 

— Я помню одну вещь во время моих страданий. Боль ощущалась так, словно ножи вонзались мне в живот. Трудно поверить, что Нила терпела это несколько дней. Возможно, если бы вы знали, каково это, вы бы тоже не выдержали, наблюдая за этим .

Я опускаюсь на колени рядом с ним и вонзаю лезвие ему в живот.

Следует еще один крик.

Поворотом запястья я вонзаю лезвие ему в живот, и он сворачивается калачиком, не в силах остановить боль. Такой же беспомощный, каким, должно быть, чувствовала себя Нила, привязанная к кровати.

— Я понимаю, почему ты был так жесток. Мои губы кривятся в слезливой улыбке, когда мне приходит в голову, глядя на его разинутые губы и потрясенное выражение лица, как можно получать удовольствие, наблюдая за страданиями другого. 

— Теперь я понимаю.