Я не мог понять, завидовать им или раздражаться.

Ром двинулся к выходу.

— Почему?

— Потому что она мне не нужна.

— Ты не закончил игру в Го. — Олли щелкнул пальцами. — Ты же знаешь, что не сможешь жить с осознанием того, что она могла бы тебя в нее обыграть.

— Она и не могла. Она едва выжила во время нашей игры. — Я был уверен, что скоро забуду ее.

Ее ничтожное существование не оставило отпечатка на моей жизни.

— Он будет искать ее. — Ромео провел рукой по своей темной гриве, глядя на часы над нашими головами. — Черт, такое ощущение, что я здесь с четверга. Время ползет, когда ты замерзаешь до смерти.

— Я не буду ее искать, — возразил я, не двигаясь ни на дюйм, ледяной дым даже отдаленно не проникал в мою плоть.

Я онемел.

Так сильно онемел.

Всегда, блядь, онемевший.

Олли толкнул Рома локтем и наклонился к нему, чтобы прошептать.

— Как ты думаешь, как они назовут своих детей?

Ром оттолкнул его.

Член Олли покачивался от движения. На морозе он не уменьшился ни на сантиметр. Возможно, это было медицинское состояние.

Одно из многих, если мне нужно было угадать.

— Убирайся к чертовой матери, тупое яйцо, — прошипел я сквозь стиснутые зубы.

Олли склонил голову набок.

— Это на китайском?

Ромео вздрогнул.

— Это на языке Зака.

Осталось двадцать секунд.

Они начали бесцельно вышагивать по комнате, пытаясь набрать обороты.

Я оставался на месте.

Оливер погладил свой подбородок.

— Она - первая женщина, о которой он заговорил.

— И последняя, с кем он должен быть. — Ромео оттолкнул Олли локтем, когда тот попытался прижаться к нему, чтобы согреться. — Она мошенница. Помнишь?

Десять секунд.

Я отказался участвовать в этом разговоре. У меня не было причин поощрять этих двух идиотов к дальнейшему обсуждению этой темы.

— У Зака все в порядке с жизнью. — Оливер начал прогуливаться к двери, демонстративно потирая ухо, за которое мы схватили его сегодня утром. — Ему нужен небольшой беспорядок. Она бы ему подошла.

Пять секунд.

Ромео стряхнул сосульки с волос и последовал за Оливером.

— Я бы заплатил хорошие деньги, чтобы получить билет в первый ряд на его падение.

Таймер над нашими головами взревел.

Мы вышли, выстроившись в одну шеренгу. Олли схватил цифровой термостат и прижал его к задней части своей ноги.

Потом к ноге Ромео.

Потом к моей.

— Черт, Зак. У тебя все еще шестьдесят пять. — Оливер гоготнул. — Ты что, блядь, издеваешься? Ты вообще человек?

На самом деле я вовсе не был человеком.

И я желал оставаться таким.

Человечество было грязным, заурядным и склонным к ошибкам.

Я принял решение.

Я не собирался ее искать.

Лучше забыть о ее существовании.