Глава 28
ГЕНРИ
Разочарование, исходящее от Авы, ощутимо. Это заполняет съемочную площадку, как густой туман, и заставляет всех отводить глаза, делая вид, что смотрят в свои телефоны. Причина? Сири недовольна этой сценой. Снова.
– Обратно в начало!
Все возвращаются к началу кадра. Мы с Сири бежим в дом, спасаясь от начавшегося на улице легкого моросящего дождя. Она говорит первой.
– Строчка! – выкрикивает она, давая всем понять, что не знает, что должна сказать.
– Снято! – рычит Ава, вскакивая со стула.
– Приготовиться! – кричит Тадаши.
Мы остаемся на месте. Похоже, мы скоро возобновим съемки.
По правде говоря, это трудная сцена. Героиня Сири, Вивиана, смиряется с потерей своих родителей, пытается восстановить связь со своим бывшим братом, планируя свадьбу с Бенджамином, моим персонажем.
Пока Тадаши обсуждает дела с Авой, я подхожу к Сири.
– С тобой всё в порядке?
Враждебность на её лице удивляет меня.
– Держись от меня подальше, – шипит она, убегая в противоположном направлении.
– Прошу прощения?
Она продолжает идти.
Не уверен, откуда это взялось. Она не первая моя коллега, с которой у нас практически нет ничего общего. Однако она первая, кто питает ко мне явное презрение.
Пока настраивают освещение для сцены, Сири возвращается ко мне.
– Прости, это было грубо. Не знаю, известно ли тебе об этом, но я была влюблена в тебя без памяти в течение многих лет.
Я не ожидал этого и могу только моргать, глядя на неё.
– В любом случае, – продолжает она. – Теперь мой парень драматизирует и всё такое. Не хочет, чтобы я с тобой разговаривала, и что бы там ни было, – она закатывает глаза. – Я сказала ему, что слышала, что ты гей, понимаешь, чтобы он успокоился, чёрт возьми, и…
Её слова прерываются тем, что кто-то входит в вольфрамовый свет и раздается громкий звон бьющегося стекла. Её слова, её пренебрежительный тон, они беспокоят меня.
Я знаю, что лучше не реагировать и не обижаться. Чарли постаралась бы преподать ей урок. Тревор послал бы её подальше. Рекс, вероятно, попытался бы переспать с ней. Обычно я пускаю всё на самотек. По какой-то причине на этот раз я не могу.
– На самом деле я би, – просто заявляю я.
– Ох, – она долго смотрит на меня. – Это было дерьмово с моей стороны, – шепчет она, пятясь, пока не выходит через боковую дверь.
– Куда она идет? – спрашивает Ава в истерике.
Я провожу руками по волосам. Это будет долгая съемка.
ЛУНА
Генри достал нам билеты в "Шекспировский Глобус". Пару недель назад я осмотрела здание снаружи и прошлась по сувенирным магазинам, но чтобы посмотреть представление вживую? С Генри? Да, чёрт возьми, за исключением того, что это будет не сегодня. Генри всё ещё на съемочной площадке, а я в его трейлере. Объявление о начале "Двенадцатой ночи" было больше часа назад. Ni modo (с исп. Ничего не поделаешь).
Пока я жду его, подумала, что воспользуюсь этим временем с умом, но это бесполезно. Я перепробовала всё, что смогла придумать. Ничего не помогает.
Работать на ноутбуке? Не-а.
Делать заметки в телефоне? Нет.
Ручка и бумага? Tampoco. (с исп. Тоже нет)
У меня закончились слова. Мой мозг не может придумать новых. Судьба моих персонажей не определена. Вторая книга проваливается. Я мошенница.
Может быть, это из-за амнезии?
Я сажусь в кровати. Это сбивает меня с толку?
Раньше я каждый вечер смотрела теленовеллы с моей абуэлитой, и это был один из моих любимых сюжетов. Несчастный случай, потеря воспоминаний, все эти недоразумения и неразбериха. Мне нравится это дерьмо! Так что я действительно не думаю, что дело в этом. Es otra cosa. (с исп. Дело в другом)
Лежа на спине на кровати Генри, глядя в гладкий серый потолок и пытаясь понять, откуда взялся этот блок, я засыпаю.
– Луна?
Ммм...мой любимый звук – голос Генри. Он как будто укутал меня теплым одеялом холодной зимней ночью, угостил меня горячим кофе мокко и почитал «Как вода для шоколада». Может быть, «Гордость и предубеждение». Или Убеждение.
Я чувствую, как он скользит в кровать позади меня, обнимает меня за талию и притягивает к своему телу. Затем зарывается носом в мои волосы.
– Мне жаль, что съемки затянулись.
Мои веки слипаются, и когда я открываю их, в трейлере темно. Генри только что из душа, и я жалею, что не проснулась раньше, чтобы присоединиться к нему.
– Всё в порядке, – бормочу я, потираясь о него задницей. Я была в самом разгаре очень хорошего сна с очень обнаженным Генри в главной роли. Он стоял передо мной, а я стояла на коленях и смотрела на него снизу вверх ...
– Который час? – спрашиваю я, сглатывая, когда он начинает целовать моё плечо.
– Слишком поздно смотреть представление.
– Всё хорошо. Как ты себя чувствуешь?
Он утыкается носом в изгиб моей шеи, его руки скользят по моим бедрам.
– Устал, – бормочет он позади меня. – Расстроен. Разочарован.
– Хочешь поговорить об этом? – я пытаюсь перевернуться, но он крепко держит меня.
– Не сейчас.
Что-то случилось на съемочной площадке. Что-то плохое.
– Генри, que paso? (с исп. Что случилось?)
– Давай поговорим об этом позже?
Я немного подождала, прежде чем ответить.
– Конечно.
– Спасибо, – его низкий голос грохочет во мне. – Единственное, что меня поддерживало, это знание, что ты здесь, ждешь меня.
Он ослабляет хватку, и я поворачиваюсь. От его красивого лица у меня перехватывает дыхание.
– Привет, – улыбаюсь я.
– Привет.
Его теплое дыхание касается моих губ. У меня сжимается горло.
– Хочешь поговорить об этом сейчас? – я провожу пальцами по его бороде.
Генри усмехается, отрицательно качает головой, затем целует меня, эффективно отвлекая.
– Как прошел твой вечер? – спрашивает он, прижимая меня ближе, его губы прижимаются к моим. – Работа над книгой продвигается хорошо?
– Не совсем, – вздыхаю я.
– Чем я могу помочь? – шепчет он, покрывая легкими, как перышко, поцелуями мой подбородок. Его руки скользят по моей пояснице, чтобы сжать мою попку.
– Давай прогуляемся? – он быстро целует меня, прежде чем скатить нас с кровати.
– Ты уверен? У тебя был отстойный вечер, – возражаю я, пока он помогает мне подняться. Генри обычно откровенен во всём. Боюсь, его что-то беспокоит, и я не знаю, как ему помочь.
– Хочу забыть этот день, – говорит он мне, обнимая меня, и когда я нахожусь в его теплых объятиях, когда его сильные руки обнимают меня, я сделаю всё, что он захочет. – Кроме того, я слышал, что писателей следует поощрять жить. Мы можем делать и то, и другое, – этот хрипловатый тон, а также его дразнящая улыбка должны быть запрещены законом.
Он хочет куда-нибудь пойти, так что мы пойдем. Я ухмыляюсь этим красивым карим глазам и тоже обнимаю его.
– Куда пойдем?
Генри смеется, веселый и полный энергии. Прежде чем я успеваю повторить свой вопрос, он разворачивает меня, прижимая к стене, и целует так, словно никогда не отпустит. Восхитительная дрожь пробегает по мне, когда он хватает мои руки и поднимает их над головой. Затем он прижимается своим ртом к моему.
– Кое-кто из актеров “Двенадцатой ночи” собирается пропустить по кружечке пива, – говорит он между поцелуями. – Ты идешь со мной, – добавляет он, прежде чем я успеваю возразить.
– Сколько у нас времени? – спрашиваю я, меняя наши позиции так, чтобы он оказался спиной к стене. Генри улыбается мне в губы.
– Достаточно.
Просовывая руки под его свитер, я жадно и нетерпеливо исследую его кожу. Упругие линии его живота, твердые, горячие мышцы груди.
– Но мы должны вести себя тихо.
Снаружи проходят люди, одни направляются к своим трейлерам, другие – домой. Охрана часто патрулирует и ночью.
Пока Генри снимает свитер, я расстегиваю пуговицы на его брюках. Всё моё тело, кажется, вот-вот взорвется от предвкушения. От пульсации между ног, наверное, уже намокло нижнее белье. Но мне всё равно. Я хочу Генри. У себя во рту. Сейчас.
– Можно? – спрашиваю я, прокладывая дорожку из поцелуев вниз по его телу, по сексуальным V линиям, которые исчезают под боксерами, к паре мощных бедер. Я отчаянно жду того, что ждет меня между ними.
Я опускаюсь перед ним на колени, наблюдая за выражением его лица, пока он осмысливает происходящее. Генри сглатывает, его кадык ходит вверх-вниз.
– Ты не должна так смотреть на меня, Лу.
– Как я смотрю на тебя? – спрашиваю я, скользя ладонями вверх по его бедрам.
Его взгляд прикован к моим губам, когда он проводит большим пальцем по моей нижней губе, а затем по верхней, так же медленно.
– Как будто тебе не терпится обхватить этими прелестными губками мой член.
Теплый холодок пробегает по моему телу от его слов, от того, как он смотрит на меня.
Нервничая и нетерпеливо, я стягиваю с него штаны, а затем и боксеры. Пемберли оживает у меня на глазах, длинный, толстый и совершенный.
– Это то, чего ты хочешь? – спрашивает он, обхватывая свой член рукой. Я облизываю губы.
– Да.
Сердце колотится, дыхание учащается, я встречаюсь с ним взглядом.
– Ты – то, чего я хочу.
Это не то, что я хотела сказать. Во всяком случае, не вслух. Его глаза прикованы к моим, и мне нужно отвлечь его, пока я не испортила момент.
Ухмыляясь, я открываю рот и высовываю язык. Я облизываю его от основания до кончика. Карие глаза закрываются, и его голова откидывается к стене с громким стуком. Необходимость соблюдать тишину забыта.
Я покрываю его член влажными поцелуями, и Генри ахает. Я облизываю его снова и снова, пока не добираюсь до головки. Мой язык кружит обводит кончик, заставляя его бедра подергиваться. Есть что-то особенное в том, чтобы видеть, как он затаил дыхание, крепко зажмурил глаза, наслаждаясь тем, что я с ним делаю. Я наслаждаюсь звуками, которые он издает, прежде чем взять его в рот.
– Луна, чёрт возьми...
Мне нравится ощущать его на своем языке. Я пытаюсь вместить его в рот целиком, но начинаю паниковать, когда понимаю, что не получается. Он слишком большой. Я делаю паузу, чтобы приспособиться к его размеру. Обхватив пальцами основание, я двигаюсь снова, и он снова стонет.