Она смеется над собственной шуткой. Снова. Признаю, некоторые из её шуток бывают забавными. Некоторые из них немного безвкусны, но она никогда не бывает жестокой. Что отстойно, так это то, что я даже не могу посмеяться над ней, потому что она выглядит круто.

Прямые, длинные черные волосы Хейзел ниспадают ниже талии. Может, она и ниже меня ростом, но её осанка и четырехдюймовые каблуки делают её намного выше. А если серьезно, то эти две женщины великолепны и выглядят готовыми сидеть в первом ряду на показе мод или участвовать в нем. Я же выгляжу так, словно готова ко сну.

После того, как я закупаю достаточно одежды для своего пребывания в Лондоне, мы останавливаемся пообедать. Я случайно спрашиваю, как они познакомились, и Хейзел отвечает прежде, чем Майя успевает ответить.

– Я подумала, что она милая, и пригласил её на свидание, но Майя не согласилась.

Майя прищуривается.

– Это неправда, Хейз. Тебе нужно перестать говорить это людям.

– Но правда такая скучная! – Хейзел ворчит со смехом. Выражение её лица полно озорного коварства.

– Всё равно расскажи, – тихо настаивает Майя.

Не желая сдаваться так быстро, Хейзел съедает две огромные ложки мороженого. Майя медленно пережевывает лосося. Я наслаждаюсь своей курицей и пастой песто.

Они как пожилая супружеская пара. Интересно, случается ли это со всеми, кто пишет вместе.

Хейзел ссутулилась на стуле и скрестила руки на груди.

– Мы были соседками по комнате на первом курсе Нью-Йоркского университета, – её голос лишен жизни. – Ну вот, довольна?

– Да, – Майя улыбается, её тонкие губы изгибаются вверх, когда она поправляет очки на переносице.

– Это не скучно, – вмешиваюсь я.

Хейзел бросает на меня сердитый взгляд.

– Как единственный человек здесь, одетый в спортивную форму, твоё мнение не имеет значения.

Я хихикаю, но Майя ахает.

– Хейзел!

– Что? Это шутка!

Не находя это забавным, Майя больше ничего не говорит. Опущенный уголок её рта – это всё, что нужно, чтобы заставить Хейзел извиниться.

– Я пошутила. Ты же знаешь это, верно? Я не хотела тебя оскорбить или что-то в этом роде.

Я киваю.

– Я знаю, всё в порядке.

– Видишь, – Хейзел обнимает меня за плечи. – У нас всё в порядке.

На некоторое время воцаряется тишина. Хейзел забывает о своём мороженом и вместо этого сидит в своём телефоне.

– Знаете, я на днях была там, – говорю я, потому что долгое молчание начинает казаться неловким. – Я имею в виду Нью-Йоркский университет.

Лицо Майи озаряется.

– Правда? Когда?

– Вчера.

– Серьёзно?

– Да, – я киваю, доедая остатки пасты.

– Чем занималась? – Хейзел спрашивает одновременно с Майей.

– С кем?

– С коек-каким парнем, – отвечаю я, потому что на вопрос Майи есть самый простой ответ.

– Ты трахалась с каким-то парнем? – Хейзел хлопает ладонью по столу и смеется до тех пор, пока в её серых глазах не появляются слезы.

Майя бросает на меня сочувственный взгляд.

– Я знаю, что ты отвечала на мой вопрос, но я могу понять, почему Хейзел ведет себя так глупо.

– Да, я была прямо там, – я пожимаю плечами, делая вид, что это не имеет большого значения. – Для протокола, я не трахалась с каким-то парнем, – заявляю я со всей серьёзностью. – Но это не значит, что я не пыталась.

От этого Хейзел хихикает, и даже Майя.

– Луна, ты меня удивляешь! – Хейзел ухмыляется. – Итак, кто этот парень?

– Он твой парень? – Майя спрашивает более тактично.

Перед моим мысленным взором вспыхивает прекрасное лицо Генри.

– Боже мой, ты вздохнула! – Хейзел давится.

– О, это мило, – Майя краснеет нежно-розовым оттенком, игнорируя звуки рвоты Хейзел. – Это серьёзно?

Я качаю головой. Возможно, мне не стоило упоминать об этом. Хотя, честно говоря, мне действительно приятно рассказать кому-нибудь о том, что произошло. Я проигнорировала сообщения своей сестры, когда она спрашивала.

– Я встретила его в самолете.

Обе пары глаз устремлены на меня. Я вообще не упоминаю Оклахома-Сити, но чувствую, как мои щеки заливаются краской. Майя улыбается, и Хейзел с отвращением откидывает голову назад. Я говорю им, что он спросил, не хочу ли я поужинать в городе.

– Итак, что произошло?

Он поцеловал меня на Таймс-Сквер, а я поцеловала его возле Нью-Йоркского университета. Мы выпили кофе и сделали селфи посреди Манхэттена, а потом нас выгнали из парка Вашингтон-сквер, потому что оказалось, что он был актером со своим собственным телешоу, от которого я фактически сбежала, потому что он мне нравился.

– Не очень много, – вру я. – Ничего не вышло, поэтому я вернулась в аэропорт. О, но я правда проходила через Нью-Йоркский университет.

Хейзел обхватывает голову руками.

– Итак, позволь мне прояснить. Этот парень заставил тебя сойти с самолета...

– Он не заставлял меня.

– Ты не успела на рейс? – недоверчиво спрашивает Хейзел.

– Нет!

– Но ты потеряла свой багаж? – обвиняет Майя, довольно быстро складывая два и два.

– Я не думаю, что произошло именно это...

– И этот маленький засранец даже не пригласил тебя на ужин?

– Не было времени.

– Не защищай его! – рявкает Хейзел.

Я понимаю, почему может показаться, что это вина Генри, но это не так.

Хейзел качает головой.

– Звучит как придурок. Ты давала ему денег?

– Что? Нет, – я хмурюсь.

– Мне так жаль, Луна, – легкая извиняющаяся улыбка, которой одаривает меня Майя, бьет не в ту сторону, и я чувствую слёзы на глазах.

– Бро, ты ведь не плачешь?! – Хейзел практически кричит, пугая других посетителей.

Смущение заглушает любую временную сердечную боль.

– Чувиха, прекрати орать, – бормочу я сквозь стиснутые зубы, пытаясь игнорировать взгляды, которые, как я чувствую, сверлят мне спину.

– Тогда не плачь из-за какого-то идиота, который не заслуживает твоих слёз!

– Нам нужно идти, – шепчет Майя себе под нос.

Уже разделив счет, мы встаем и выходим. Мы с Майей выходим первыми, в то время как Хейзел бормочет непристойности позади нас.