– Приятно познакомиться, – говорю я, удивляясь, почему он мне подыгрывает. Почему бы не рассказать всем, что у нас были оргазмы, и я дерьмовый человек, который оставил его в подвешенном состоянии?

Майя подает Тадаши его напиток – двойной эспрессо. Они упоминают что-то насчет позднего вечера, но я не обращаю внимания. Всё моё внимание сосредоточено на том, чтобы передать латте с соленой карамелью, пока этот великолепный мужчина пялится на меня.

Как он вообще здесь оказался? Я удивляюсь, когда его ладонь касается моей кожи.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не ахнуть от удивления. Когда его рука обхватывает чашку с кофе, нежное прикосновение его пальцев к моим заставляет время остановиться. Его прикосновение вызывает каскад образов, проносящихся в моей голове. Поцелуи, которыми мы делились. Наше время в гостиничном номере, в самолете, в городе.

– Спасибо, – говорит он прерывисто.

Его голос привлекает мой взгляд к его губам. Они приподняты в уголках, и мне внезапно отчаянно хочется увидеть его. Когда я позволяю своим глазам неспешно путешествовать по его прекрасному лицу, моё сердцебиение учащается, пока я не встречаюсь с этим теплым и прекрасным взглядом карих глаз. Затем моё сердце останавливается, и моё дыхание останавливается, и я почти уверена, что мой мозг тоже.

Прошла всего неделя, но теперь, когда я на самом деле смотрю на него, его волосы стали длиннее – или, может быть, они просто так уложены? – и его борода выглядит пышнее...И у меня руки чешутся прикоснуться к ней.

Неужели прошла всего неделя?

– Не за что, – умудряюсь сказать я, высвобождая свои пальцы из его хватки, но улыбаюсь ему.

Я не хочу улыбаться ему. Но он улыбается мне, и у меня подкашиваются ноги, воздух становится тяжелым, и я определенно улыбаюсь ему.

Я не знаю, сколько мы стоим там, уставившись друг на друга, улыбаясь как идиоты. Это не может длиться больше нескольких секунд, но кажется, что дольше. Я хотела бы, чтобы это длилось дольше.

Кто-то бежит по коридору. Этот кто-то уводит Генри.

– Прошу прощения. Я сейчас вернусь, – уверяет он меня и уходит.

Смутно осознается, что это Наталья тащит его прочь, а Руби следует за ней, вероятно, чтобы отдать ей кофе.

– Майя, мне кажется, или там действительно что-то происходило?

И Тадаши испортил этот момент.

– Не-а, чувак, – я качаю головой.

– Ладно, говори, что хочешь, но ты никогда не давала мне чашку кофе так, что можно было бы поджечь весь коридор! – парирует он, обмахиваясь рукой. Откуда-то сбоку я слышу хихиканье Майи.

– Луна, что это было? – спрашивает она, дразня широко раскрытыми глазами. “Lo conoces? (с исп. Ты его знаешь?)

Я хочу пнуть себя за то, что сделала всё так очевидно. И хочу пнуть Генри за то, что он ухудшил ситуацию. И всё же...это было совсем не так больно, как я боялась. Он действительно казалось...счастлив видеть меня? Этого не может быть.

– Что было что? – спрашивает Хейзел, и я никогда не была так благодарна за её нетерпение, как сейчас. – И почему вы, ребята, здесь, держите в заложниках мой кофе? Дайте мне его, дайте!

Хейзел забирает свой двойной эспрессо с капелькой ванили. Вместе мы направляемся в то, что мы называем комнатой сценаристов. Это самый маленький из трех офисов на этом этаже, но самый удобный, с диванами вдоль двух стен. В самом большом офисе есть огромный стол для совещаний и гигантский плоский экран, установленный на стене. Второй большой – гардероб, где хранится целая куча одежды и аксессуаров и куда Наталья, возможно, украла Генри.

Хотя я слышу, как Майя и Тадаши шепчутся на диване рядом со мной, время от времени поглядывая на меня, я игнорирую их. В любом случае, чертовски трудно думать о чем-либо или о ком-либо, кроме Генри.

Неужели он действительно сыграет главную роль в этом фильме? Когда он приехал сюда? Как долго он здесь пробудет? Он действительно был рад меня видеть? Можем ли мы...нет. Это работа. Мы на работе.

Примерно через пять минут я уже не могу усидеть на месте. Я встаю, чтобы разогреть себе кофе, хотя он ещё горячий, просто чтобы чем-нибудь заняться.

– Вы, ребята, взяли выпечку? – спрашивает Хейзел, и я нахожу идеальную причину, чтобы сбежать.

– Я забыла заказать, – признаюсь я. – Сейчас схожу.

Я почти выхожу за дверь, когда Генри волшебным образом материализуется передо мной. Его брови взлетают вверх, когда я чуть не сталкиваюсь с ним.

– Привет.

Он снова улыбается. Снова выглядит таким невероятно красивым.

– Привет, – теперь я, кажется, задыхаюсь.

– Привет, Хэнк! – говорит Хейзел позади меня. Она хватает меня за руку и тянет к двери. – Пока, Хэнк!

Я остаюсь сильной и не оглядываюсь назад.

Что я очень быстро усвоила, так это то, что у Майи и Хейзел всегда есть планы. Всегда. Они посещают церемонии награждения, вечеринки и художественные выставки, общаются и получают приглашения на следующие крупные мероприятия. Когда они находят время писать? Quién sabe. (с исп. Кто знает)

Сегодня вечером я согласилась пойти с ними куда-нибудь. Мне нужно отвлечься. Я не хочу думать о Генри. Я не хочу прокручивать каждую мелочь нашей встречи.

Однако ничто не помогает. Ни напитки, ни еда, ни танцы. Он завладел моим мозгом. Когда я возвращаюсь в свою комнату, я засыпаю, и он мне снится.

В пятницу на работе не происходит ничего особенно примечательного. Поскольку я всё ещё не оправилась после вчерашней встречи с Генри, без происшествий – это именно то, что мне нужно.

Рано утром Генри заказывает кофе и Pan Dulce (мексиканский сладкий хлеб), отчего внутри у меня всё наполняется надеждой. Я беру аппетитную печенье concha, но не cuernitos (рогалик) или orejas (печенье слоеное ушко). Было бы расточительством не выпить чашечку восхитительно пахнущего кофе, и я это делаю. Вооружившись углеводами и кофеином, я иду прямиком в костюмерную. Диковинные истории Натальи развлекают и отвлекают, и это именно то, что мне сейчас нужно.

В пятницу вечером мы идем танцевать. По моему настоянию. Я не хочу оставаться дома. Танцевать – это всегда весело. Особенно в клубе. Потому что, как бы мне ни нравилось танцевать на своей кухне или со своими подругами на вечеринках по случаю дня рождения, в музыке есть что-то настолько громкое, что она заглушает все мысли.

Хейзел обращается за помощью к Наталье.

– Нат знает, как одевать людей!

Она энергично кивает.

Оказывается, Хейзел абсолютно права. Наряд, который Наталья собрала для меня? Мне это нравится! Даже если это более откровенно чем то, к чему я привыкла.

Это пыльно-розовое вязаное платье на тонких бретельках с глубоким вырезом на спине. Оно слишком облегает мои изгибы, особенно ягодицы. Хотя этот цвет невероятно выгодно смотрится на фоне моего светло-коричневого оттенка кожи.

– Ты прекрасно выглядишь, – улыбается Майя. – Я уверена, что определенный британский актер согласился бы со мной.

Я бы проигнорировала её поддразнивание, но она настойчива в своей спокойной, решительной манере.

– Я понятия не имею, о чём ты говоришь.

– Приготовьтесь! – кричит Хейзел из ванной и входит в комнату, драматично позируя.

На ней топ цвета фуксии с рисунком в форме цветка и широкие черные брюки с вырезами на бедрах.

– Вау.

– Я знаю! Мне нравится! Я сама не смогла бы выбрать лучше! – восклицает она. – Майя, ты следующая.

Майя убегает в ванную. Она так взволнована, как никогда. Я могу понять почему, когда она выходит в коктейльном платье миди из телесно-черного кружева с глубоким V-образным вырезом.

– Чувиха!

– Бро! – восклицает Хейзел.

– Правда? Что думаете?

– Да! Выглядит так, словно ты сошла с обложки модного журнала! – говорю я ей.

Её щеки становятся ярко-красными, но она улыбается.

– Спасибо, – шепчет она нам, надевая очки.

Хейзел хватает сумочку и телефон и направляется к двери.

– Мы выглядим потрясающе, – заявляет она. – И нам будет очень весело!

В лифте мы делаем около миллиона селфи. Несколько совместных, несколько одиночных, серьезные и глупые тоже. К тому времени, как двери лифта открываются, даже я начинаю смеяться.

Вестибюль отеля переполнен. Большинство людей ждут, чтобы перекусить в ресторане. Остальные либо идут в бар, либо выходят из него.

Пока мы пробираемся сквозь море тел к выходу, мои глаза начинают играть со мной злую шутку. Когда я направляюсь к вращающимся дверям, мне кажется, я вижу входящего Генри. Когда так много людей стоят рядом, загораживая мне обзор, а другие бродят вокруг, ограничивая мой обзор, я не могу быть уверена.

Я отстала от Хейзел и Майи, слишком занятая тем, что вытягиваю шею, пока не осознаю, что делаю. Даже если это он, какое это имеет значение? Мы не... Вчерашний день, вероятно, застал его врасплох, и он был вынужден быть вежливым, так как он будет работать со всеми там. Выдыхая один раз, я устремляю взгляд прямо перед собой. Если это Генри, то ко мне это не имеет никакого отношения.

У вращающихся дверей образуется узкая пробка. Пока мы ждем своей очереди на выход, мои предательские глаза выдают меня, выискивая его.

Генри стоит там в сером костюме, расстегнутом, плотно облегающем фигуру. Моё сердце замирает. С этим нужно покончить.

Он широко улыбается с уверенной походкой. Он так хорошо выглядит с бородой. У меня пересыхает во рту, и я заставляю себя отвести взгляд.

Почему эта очередь не движется?

Майя бросает на меня взгляд через плечо.

– Ты в порядке, Луна? Ты выглядишь немного бледной.

У меня не хватает слов, и я заставляю себя неловко рассмеяться. Я думала, что покраснею. Честно говоря, я даже не знаю, что я чувствую. Не в силах остановиться, я краем глаза наблюдаю за Генри.

Как только он переступает порог, за его спиной появляется потрясающая чернокожая женщина. Она довольно молода, одета в элегантное длинное белое платье. С фамильярностью, которая беспокоит меня, она тянется к его руке, обхватывая пальцами его бицепс. Затем он поворачивается к ней со своей потрясающей улыбкой.