Трэвис

Глава 24

Трэвис

Я вышел из своего грузовика, расстегивая верхнюю пуговицу форменной рубашки, и закрыл за собой дверь. Окна гостиницы «Желтая шпалера» были открыты, изнутри доносилась музыка, занавески колыхались на ветру, и я улыбнулся, направляясь к ней.

К Хейвен.

Я внезапно почувствовал прилив энергии. Это был еще один долгий день на очень длинной неделе. Но, наконец, все закончилось. На шоссе недалеко от города произошла авария с участием нескольких автомобилей и две аварии на лодке по озеру. К счастью, никто серьезно не пострадал, но потребовалась большая часть моей смены, прежде чем обе ситуации были разрешены. Спенсер и еще один офицер отправились на озеро, пока я разбирался с аварией на шоссе. В других местах должность шерифа могла бы быть кабинетной работой, но в таком маленьком городке, как Пелион, это было не так. Честно говоря, я был рад этому, так как это поддерживало мою активность, и каждый день был немного другим.

Я весь день хотел позвонить Хейвен, но у меня не было возможности. Она тоже работала, так что я был уверен, что она была так же занята. Но теперь я был свободен все выходные. Никакой работы. Только она. Предвкушение заставило меня расплыться в улыбке.

Насвистывая, я бегом взобрался по ступенькам, входя в парадную дверь и направляясь к лестнице. Музыка, которую я слышал, доносилась из кухни, и я уловил смех Бетти, за которым последовал смех Берта, я решил, что вместо того, чтобы прерывать их, отправлюсь прямо наверх.

Я постучал в дверь комнаты Хейвен.

— Войдите, — позвала она, и когда я открыл дверь, она стояла перед зеркалом, которое висело на стене, закрепляя ожерелье на шее.

Я улыбнулся.

— Привет, красавица, — сказал я, подходя к ней сзади и беря ожерелье из ее рук. Я встретился с ее глазами в зеркале после того, как застегнул застежку. — К чему так готовишься?

Ее взгляд на секунду задержался на мне.

— У меня свидание с Гейджем, помнишь?

На мгновение ее слова потеряли смысл. Я изо всех сил пытался понять их. Я сделал шаг назад, и она медленно повернулась.

— Ты все еще идешь? — недоверчиво спросил я.

Ее взгляд метнулся в сторону, а затем обратно. На ее скулах выступил румянец.

— Конечно, — сказала она, обходя меня.

Что происходит?

Я нахмурился.

Мои нервы внезапно стали ощущаться так, словно кто-то поджег их концы.

— Это не потому, что Фиби появилась этим утром?

Она надела браслет на руку.

— Конечно, нет.

— Потому что это было просто для того, чтобы положить конец всему. Мы поговорили. Вот и все.

Она рассеянно улыбнулась, надевая другой браслет на руку.

— Конец — это хорошо.

— И эта неделя... это было потрясающе.

— Да… было.

Я был сбит с толку, застигнут врасплох, в полном недоумении.

Почему она так себя вела?

Я повернулся туда, где она собирала маленькую сумочку на кровати, слегка покачав головой.

— Я подумал...

— Что ты подумал? — спросила она, не встречаясь со мной взглядом.

Я наблюдал, как она открыла сумочку, роясь во всем, что было внутри.

Кто-то ударил меня кувалдой по голове? Что я упустил?

Она закрыла сумочку, выпрямилась и глубоко вздохнула. Она улыбнулась, но это выглядело вымученно, как будто она знала, что расстраивает меня, и это заставляло ее чувствовать себя неловко.

Но она все равно собиралась уходить.

Я наблюдал за ней, отчаяние захлестывало меня, незнакомая эмоция, которая заставляла меня хотеть умолять.

Я думал, у нас установилась связь. Я... думал, ты хочешь меня.

— Разве у нас не было соглашения, Трэвис? — спросила она, как будто я озвучил мысль в своей голове. — Это не должно быть сюрпризом. Ты тот, кто назначил мне это свидание, помнишь?

Я наблюдал за ней, мое горло сжалось. Да, я договорился о свидании с Гейджем, потому что она хотела закрутить с ним интрижку. Но теперь... Неужели то, что мы делали, действительно ничего не изменило?

— Если ты хотела интрижки, почему бы просто не придерживаться той, которая у тебя уже есть со мной?

Она коротко рассмеялась, но в этом звуке не было ни капли юмора.

— Потому что у меня есть чувства к Гейджу, — сказала она.

Мои мышцы напряглись. Мне показалось, что в позвоночник вонзили кинжал. Если она размышляла о своих чувствах к Гейджу, то почему выглядела такой несчастной?

Моя челюсть сжалась, и на мгновение мы просто уставились друг на друга, ее подбородок слегка приподнялся.

Что я могу сделать?

Я ничего не мог поделать, не в тот момент.

Ты можешь умолять. Это могло бы сработать.

Я сильнее стиснул зубы.

Нет.

— Повеселись, Хейвен. Но если ты получишь... желаемое... если Гейдж захочет перевести все в горизонтальное положение, я не буду делить тебя. Ты должна это знать, — тихо сказал я.

Нет, я стану умолять.

Единственное обещание, которое мы дали друг другу, заключалось в том, что никаких обещаний не будет. Она ясно дала понять, что мы друзья. Так что, возможно, это я был тем, кто вел себя иррационально. Но я не стану ждать здесь, чтобы оказывать ей знаки внимания, когда она вернется.

Ее взгляд снова метнулся в сторону.

— Конечно, я это знаю. Я не такая... — она пошарила в сумочке.

Я подождал, но она больше ничего не сказала.

Тогда зачем утруждать себя тем, чтобы идти на свидание с другим мужчиной?

Это то, что я хотел знать. Она могла бы провести ночь со мной.

Ей не нужно было встречаться с Гейджем, не так ли? С какой целью?

У меня болело в груди. Болело все мое тело.

Выбери меня. Скажи, что он тебе совсем не нужен. Физически или как-то иначе. Скажи, что ты не откажешься от меня ради него.

Я чувствовал себя ошеломленным. Я думал...

Что, Трэвис? Что это нечто большее, чем отличный секс? Что, поскольку ты хочешь ее, она автоматически хочет тебя тоже? Разве она с самого начала не ясно дала понять, что это не так? Вот что ты получаешь.

Боже, это было больно. Это убивало меня. И я поставил себя в такое положение.

Именно поэтому ты никогда этого не делал.

Теперь это было так невероятно ясно. В прошлом я выбирал тех, кто не мог причинить мне боль. Потому что я на самом деле не отдал им ни капли своего сердца.

Но сейчас... сейчас...

До моих ушей донесся звонок в дверь, отдаленный звон с нижнего этажа. Ее глаза снова встретились с моими, румянец стал еще ярче, прежде чем она повернулась и сдержанно вышла за дверь.

Второй сорт. И второй сорт даже не заслужил прощания.

Я прерывисто выдыхаю, зажмуривая глаза и позволяя боли прокатываться по мне волнами.

Я услышал ее смех снизу и глубокий голос Гейджа, говорящий что-то, что несомненно, было очаровательным и приятным.

Я не пошевелил ни единым мускулом, просто стоял один в ее комнате, где она меня оставила, пока снаружи не закрылись дверцы его машины и я не услышал ровный звук мотора его «Ауди» — машины, которая стоила как вся моя зарплата за два года, — выезжающей с посыпанной гравием подъездной дорожки.

Только тогда я смог двигаться, выскочив из ее двери, спустившись по лестнице и вернувшись к своему грузовику, где я запрыгнул внутрь и выехал с подъездной дорожки.

Я повернул в противоположном направлении от того, в котором они должны были поехать, в сторону ресторанов на берегу озера в Каллиопе, где он будет угощать ее вином. Он, вероятно, заметит, что она напряжена. Ей было неудобно причинять мне боль, потому что она была доброй.

Но она все равно это сделала, потому что у нее не было ко мне тех чувств, которые я испытывал к ней.

Только когда я свернул на грунтовую дорогу, которая вела к моей земле, я смог сделать полный вдох. Я медленно остановился, опустил стекла и выключил зажигание, невидящим взглядом уставившись на выцветший красный амбар. Прошли годы, прежде чем я накопил на то, чего хотел. Единственное, что у меня осталось.

У меня кружилась голова.

Ты либо откажешься от всего. Либо потеряешь все.

Отчаяние усилилось, горячим потоком нахлынуло уныние, и я откинулся на спинку сиденья, ветерок через окно трепал мои волосы, но не делал ничего, чтобы охладить мою кровь.

Кучка вещей, которые дала мне мама, лежала на небольшом пространстве пола за пассажирским сиденьем, и я повернулся, потянувшись за ними.

Зачем? Чтобы мучить себя дальше? Чтобы напомнить себе, что меня всегда бросали люди, о которых я заботился? Люди, которые имели значение?

Альбом с фотографиями лежал поверх папки с документами, и я порылся в нем, закрыв его всего через несколько страниц. Мне было больно смотреть на моего отца в тот момент.

Я мог бы использовать тебя прямо сейчас. Я мог бы использовать тебя во многих моментах.

Но даже если бы ты выжил, ты ушел. Ты предпочел его мне.

Ты гребаный мудак.

Только я не ненавидел его. А хотел бы. И это было больнее всего.

Под альбомами была папка с оригинальными документами, и я открыл ее, потратив несколько минут на чтение, нахмурив брови, когда перечитывал ее снова, более медленно.

Срань господня. Она была права.

Я понял, что имела в виду моя мать.

Я на мгновение поднял глаза, барабаня пальцами по рулю.

Бам. Бам. Бам.

Эта поправка к первоначальному контракту, касающаяся владения Пелионом, изменила все. Я откинулся назад, размышляя. Судебный иск почти наверняка сработал бы с привлечением правильных юристов.

По крайней мере, мы с Арчером разделили бы город. Я снова рассмотрел документы. Я бы восстановил социальный статус среди элиты Пелиона и Каллиопы, которым когда-то наслаждался. У меня были бы деньги, чтобы построить дом, который я хотел, на этой земле передо мной. Земле, которая когда-то принадлежала моему отцу, но теперь стала моей. Только моей.

Я имел в виду именно это, когда говорил своей матери, что Арчер отлично справлялся с управлением городом и что граждане Пелиона процветали под его руководством. Но Арчер все еще мог продолжать делать то, что он делал. Ему не нужно было делить собственность на город. Но я мог мягко потребовать, чтобы он выкупил ее у меня.

Почему у него должно было быть все, когда Коннор Хейл был и моим отцом тоже? Даже если он этого не хотел.