Глава 39

Моя рана закричала в знак протеста, когда я вынырнула на поверхность воды и судорожно вдохнула. Я смахнула прохладные капли с глаз и осмотрелась. Лес. Я очутилась в пруду, где Офелия и птицы когда-то лечили меня. Знакомые звуки… сверчки, пчелы, саранча. Знакомые запахи… сосны и цветов.

Фобия и Вебстер пищали, давая мне понять, что они живы и здоровы.

От облегчения у меня закружилась голова. Ну, еще сильнее. Или, может, всему виной рана в плече. Неважно. Я сделала это! Я сбежала из Севона.

Я вернулась домой.

Что-то схватило меня за ногу, я оттолкнулась и медленно поплыла. Берег казался так далеко, а усталость быстро накатывала. Я начала тонуть, мое платье тянуло меня вниз.

Стебель плюща скользнул над водой, обвил мое запястье и потянул меня к берегу. Аллура?

Проблема: чем больше плющ дергал, тем сильнее пульсировала и горела рана в моем плече. Кровь потекла еще сильнее, и я закричала. Плющ сдался. Я была слишком слаба, чтобы плыть… и снова начала тонуть…

Позади меня раздался плеск, и кто-то резко выдохнул. За мной последовали через зеркало? Я пыталась удержаться на плаву. В бешенстве оглянулась через плечо…

Одна половина меня кричала: «Нет!» Другая половина меня одобрительно замурлыкала. Рот был здесь, плыл ко мне, его дикий взгляд осматривал…

Заметив меня, он облегченно вздохнул. Дикость сменилась беспокойством.

— Возвращайся, или я убью тебя, — сказала я, тяжело дыша. Только у него была сила что-то разрушить и сделать это лучше.

— Ты ранена. Я помогу тебе исцелиться.

— Я и сама прекрасно справлюсь, спасибо.

— Он поможет другу — умолял меня голос Фобии. Милая беспокоилась. — Позволь ему. Пожалуйста! —

— Твоя кровь сейчас окрашивает всю воду в красный цвет. — Рот подплыл ближе. — Воспользуйся мной. Позволь мне помочь тебе добраться до берега. — он вытащил кинжал, срезал с меня плющ, затем обхватил меня за талию. Его тело задрожало.

Яд! Моя кровь коснулась его кожи.

— Отпусти меня, — потребовала я. — Моя кровь — яд для тебя. — для всех. — В ней яд паука.

Он удивленно моргнул.

— Я не отпущу тебя. Что такое небольшая боль, когда твоя жизнь висит на волоске? — все еще дрожа, он потащил меня к берегу.

Осторожно подняв меня и уложив мое обмякшее тело на ковер из влажного мха, он сел рядом со мной, затем снял с себя промокшие пиджак и тунику и потянулся ко мне.

Я быстро пришла в себя и оттолкнула его руки, а затем поняла, что с моей рукой что-то не так…

Что, что? Ни порезов. Ни синяков. Но…

Я резко осознала. Мои муравьи смылись. Это означало, что они застряли в воде… тонули…

— Мы должны их спасти, — сказала я, пытаясь сесть. — Они не умеют плавать. Они умрут.

Он нахмурился и окинул взглядом пруд.

— В воде никого нет, милая.

— Мои муравьи, — сказала я. «Не плачь. Не смей». — Мои муравьи в воде. Они защищали меня. Я в долгу перед ними. Пожалуйста, Рот!

— Муравьи?

— Ты должен помочь им. — отчаявшись, добавила: Я заплачу любой налог, который ты потребуешь. — я хотела спасти своих детей, чего бы мне это ни стоило.

— Муравьи? — повторил он, глядя на моих пауков, которые спускались по моей руке и остановились на запястье. Он покачал головой. — Неважно. Я сделаю это бесплатно.

— Поспеши!

Он помчался собирать ветки и бревна, затем закрепил их на краю пруда, растянувшись над поверхностью воды.

— Придите ко мне, муравьи, — сказал он, и магия в его голосе вызвала озноб. — Всплывите, выйдете на берег и живите.

Затаив дыхание, я наблюдала, как сотни муравьев ползут по веткам, добираясь до берега.

Рот вернулся ко мне.

— Теперь позволь мне помочь тебе. Пожалуйста. — он попытался снять с меня промокшее платье.

Я снова ударила его по рукам.

— Только в твоих снах. Мы враги. Я буду дурой, если снова доверюсь тебе. — но я слабела с каждой минутой. «Ненавижу слабость!» Особенно перед этим парнем. — Ты мне каждый раз причиняешь боль.

Он зарычал.

— Не я ранил тебя, и не я приказывал солдату этого делать. Более того, я приказал каждому жителю Севона не трогать тебя, если ты сбежишь. Я предельно ясно пояснил, что будет, если меня ослушаются.

Но это не имело смысла.

— Он должен был убить меня. Я приставила нож к горлу его короля.

— Ты не поняла, поэтому я попробую тебе объяснить по-другому. Солдат нарушил прямой приказ не причинять тебе вреда, если ты сбежишь, что бы ты ни сказала или сделала. Как только я вернусь, его посадят в тюрьму.

Он подготовился к моему побегу, но не для того, чтобы схватить меня, а для того, чтобы я осталась невредимой? Я покачала головой.

— Я тебе не верю.

— Я никогда не лгал тебе, Эверли. Я все предусмотрел. — Рот сжал губы. — Почти все. Как я мог подготовиться к тому, что буду постоянно хотеть тебя? Как мог предположить, что ты… ты… станешь значить больше, чем пророчество? Что ты станешь тем сокровищем, которое я должен взять или потерять?

Нет. Снова ложь! Должна была быть. Я — исключение? Его сокровище? Пожалуйста! Но что, если он действительно влюбился в меня?

Внутри я взлетела… пока не разбилась. Ярость захлестнула меня, и я закричала:

— Ты говоришь, что хочешь меня, и, что я твое сокровище, но ты оставил меня гнить в башне. Господи, Рот. Не хотела бы я видеть, что ты делаешь с теми, кто тебе не нравится. И если я тебе так дорога, то почему ты согласился устроить бал, позволив прекрасным девушкам добиваться твоей руки?

Он поморщился.

— Это было моей ошибкой. Я отчаянно хотел переключиться на кого-то другого. Думал, что так мои мучения закончатся. Но у меня не получилось. И сегодня, когда я понял, что ты единственная, кого я хотел обнять, понял, что больше не буду бороться со своими чувствами к тебе.

Я не могла дышать. Не могла думать. Я не могла не хотеть, чтобы его слова оказались правдой. «Он не для меня».

— Хочешь ты или нет, но я тебя исцелю. — он забрал кинжал, который я у него украла, и очень осторожно, очень аккуратно отрезал верхнюю часть моего шикарного платья, обнажив лифчик. Несмотря на все его усилия, меня пронзила жгучая боль.

— Конечно. Я позволю тебе исцелить меня. — я попыталась устрашающе улыбнуться. — За определенную цену. Твое сердце на серебряном блюдечке.

Его выражение лица смягчилось. Смягчилось!

— У меня только золотые тарелки. — он провел костяшками пальцев по моей челюсти. — Позволь мне излечить тебя, и я откажусь от налога на лекарей, который ты будешь мне должна. — а затем мрачно добавил: Твоя кровь ядовита, и я не смогу зашить рану, пока ты находишься в сознании. Мне придется прижечь рану, чтобы остановить кровотечение.

Он хотел прижать раскаленное лезвие к моей драгоценной коже?

— Нет! Я против.

Рот проигнорировал меня, складывая камни в круг, затем собирая ветки и хворост, каждое его движение было торопливым.

— Должен признаться. До того, как ты появилась на балу, я уже решил, что останусь один, если не смогу заполучить тебя.

«Он. Не. Для. Меня».

— Ты мог заполучить меня. Вместо этого ты оставил меня в башне, — огрызнулась я.

— Я оставил тебя в безопасном месте. Что, если смерть, которую тебе предсказали, окажется буквальной, как ты и думала? Если с тобой что-то случится… — он провел рукой по лицу. — Я думал, что испугаюсь, когда ты сбежишь, но почувствовал такое глубокое облегчение. Такое раскаяние. Мне жаль, что я не доверился тебе раньше. И мне жаль, что я относился к тебе как к колдуну, виновному в смерти моей матери и брата… жаль, что я относился к тебе как к убийце моего отца. Я сожалею о многих вещах.

Если он говорил правду, то у меня были проблемы. Но он лгал, поэтому я выдохнула.

— Ты сожалеешь, что я сбежала, и идешь на попятную. Ты ненавидишь меня. Я паразит!

Он на мгновение замолчал, склонив голову.

— Я не ненавижу тебя, и ты не паразит. Я был неправ, сказав такую ужасную вещь. — продолжая, Рот бросил ветки в каменный круг и развел костер. Дым поднялся вверх, уносимый теплым ветерком.

— Конечно, я паразит. — я хотела, чтобы вернулся король Упрямец. Не хотела Славного Парня. — Я забираю силу у других. Я только что ее забрала у тебя. Забыл?

— Ты выживала, так же как мне нужна пища.

Черт!

— Я могу осушить и убить тебя за несколько минут.

— Накормить тебя будет моей привилегией.

— Ты издеваешься? — я ударилась головой о мох. — Ты возненавидишь меня, и мы оба это знаем.

— Возненавижу тебя? Ни за что. — глядя на меня горящими глазами, он сказал: Думаю… я люблю тебя.

«Любовь». Одно слово, шесть букв… вместе они создали заточку и вонзили ее в мое сердце.

— Ты не любишь меня. Ты не можешь. Ты думаешь своим… своим членом, вот и все. — мои щеки побелели, и я поспешно добавила. — Ты не причиняешь боль людям, которых любишь. Но ты сделал мне так больно, как никто и никогда. — разве нет? В моем болезненном состоянии все, что я должна была чувствовать, чувствовала и хотела чувствовать, начало смешиваться воедино.

Сожаление в его глазах ошеломило меня.

— То, что я чувствую к тебе, не похоже ни на что, что чувствовал раньше. Это сильнее. Глубже. Острее.

— Похоже, это твоя проблема.

— Ты проникла в мое сердце и разбила там лагерь. Я не могу дышать, не думая о тебе и не желая, чтобы ты была рядом.

Заточка снова вонзилась в меня. Пам. Пам. «Держись».

— Я бы поверила тебе, если бы ты отпустил меня. Но ты этого не сделал, доказав, что всегда будешь думать обо мне только как о грязной колдунье, недостойной…

— Нет! Нет. — он покачал головой. — То, что я сделал, говорит о моих недостатках, а не о твоих. Ты… ты… Каждый день я чувствую себя так, будто кусочки меня окунули в огонь и выковали из них меч, а ты — кузнец. Ты самый лучший человек, которого я знаю. Боец. Страх и боль не останавливают тебя. Ты берешь свои трудности и создаешь из них бриллианты. Я недостоин тебя. Потому что ты права. Мы защищаем наших близких, чего бы это нам ни стоило. Я не защитил тебя. Но я буду. С этого момента.

Разбитая, я сильнее покачала головой. Его слова были сильными и властными; они разрушали меня, но и изменяли тоже.