ГЛАВА ПЯТАЯ
- Эй, приятель! Проснись! И не шуми! – раздался тихий голос
Паво сонно ворочался в своей камере. Он заснул на тонком спальном мешке, как только охранники захлопнули дверь, истощенный стрессом дневного боя. Каждая косточка в его теле тупо болела, когда он сидел прямо. Он прищурился и увидел фигуру, притаившуюся за дверью, в его пронзительных глазах отражался лунный свет, просачивающийся сквозь щель в стене камеры. Широкие полосы его туники едва виднелись из-под плаща. Паво узнал в этом лице пожилого сенатора, которого он видел опоздавшим на свое место в галереях. Сенатор уставился на него, задумчиво поглаживая подбородок.
- Слава богам, что ты еще жив.
- Кто вы? - устало спросил Паво.
Сенатор проигнорировал вопрос, пробежав взглядом по гладиатору и сделал одобрительный кивок. - Я вижу, ты хорошо поправился. Тит всегда говорил, что хорошим римлянином является тот, кто понимает толк в физических упражнениях. Не то, что те разгильдяи, которых мы встречаем в эти дни, набивающими свои животы в тавернах. Возьми … это тебе
Сенатор просунул через решетку сверток, с тревогой вглядываясь в тускло освещенный коридор, чтобы убедиться, что за ним никто не наблюдает.
- Здесь немного еды. Чтобы помочь тебе восстановить силы.
Паво охотно взял передачу. Было еще тепло. Его живот шумно заурчал, когда он развернул ткань, и несколько кусков черствого хлеба и вареного мяса упали ему на колени. Он не решался взяться за еду. Он оглянулся на сенатора, быстро его оценивая .
- Я видел, как ты дрался сегодня утром, - продолжил сенатор. - Должен сказать, это было впечатляющее зрелище. И я это говорю, как человек, который никогда не любил гладиаторские бои.
- В этом мы оба схожи..
- Ты, наверное, удивляешься, почему я взял на себя столько хлопот, чтобы нанести тебе, сыну опального легата, визит. Меня зовут Нумерий Порций Ланат, - объявил сенатор величественным голосом. У него была досадная привычка, свойственная всем сенаторам , как заметил Паво, отвечать не на тот вопрос, который тебе задают.
- Я слушаю вас, Порций Ланат, - ответил Паво.
- Мое имя тебе ничего не говорит? - спросил Ланат. Увидев безучастное выражение лица юного гладиатора, он сложил руки под подбородком и долго рассматривал Паво. - Я был другом твоего покойного отца в те дни, когда Тит был простым военным трибуном, а я - провинциальным губернатором. Тогда все было по-другому, но мы с Титом были очень близки. Возможно, он говорил тебе обо мне.
- Не ничего вспомнить.
Ланат мягко улыбнулся: - К тому времени, как ты родился, я уже вернулся в Рим. Должен признаться, я был разочарован, когда твой отец решил продолжить военную карьеру, а не присоединиться ко мне в Сенате. Тит мог бы стать эффективным политиком. Но ведь он всегда предпочитал меч стилусу. Похоже, так же, как и его сын.
- Выбор не совсем мой. Клавдий приговорил меня к смерти в качестве гладиатора после того, как они убили моего отца. Теперь они приговорили меня к завтрашнему групповому бою. Все, что я могу сделать, это примириться и молить богов о быстрой смерти.
- Да, - медленно сказал Ланат. - Я слышал о планах Императора на тебя. Это кажется ужасно несправедливым, но Клавдию нельзя доверять, что он сдержит свое слово. Он сделает все возможное, чтобы заслужить льстивое поклонение толпы. Так же, как Калигула и Тиберий до него. Он во всем опирается на своих неряшливых греческих вольноотпущенников, которыми он окружил себя. Во всяком случае, я так понимаю, толпе не терпится увидеть, как ты сражаешься.
Паво вытянул шею, чтобы посмотреть мимо сенатора в коридор. - Как вам удалось проскользнуть мимо охранников? Только имперскому ланисте и его прислужникам разрешается входить в лудус.
- Дежурный охранник - сочувствующий нам человек.
Паво внимательно посмотрел на сенатора: - Я не уверен, что понимаю.
- Он разделяет определенную привязанность к республиканским ценностям, как и все нормальные , не потерявшие достоинство люди. Особенно такие, как ты, которые сильно пострадали от тирании Императоров.
Паво какое-то время молчал: - Кое-кто может назвать это изменой.
- Ты прав.- Сенатор кивнул. – А другие называют это патриотизмом. То есть те из нас, кто называет себя Освободителями.
Паво почувствовал, как волосы на его затылке встают дыбом. Отложив еду в сторону, он посмотрел на сенатора, выражение его лица внезапно стало суровым: - Освободители, говорите? Справедливее всего, вас нужно было бы назвать змеями. Вы, причина того, что мой отец мертв, а я заперт в этой камере, ожидая, когда меня убьет банда варваров. Убирайтесь прочь с моих глаз.
Сенатор печально покачал головой: - Нельзя так разговаривать с лучшим другом твоего отца. Ты хотя бы поинтересовался тем, что я хочу сказать? В конце концов, Тит разделял нашу мечту о возвращении Рима в славные дни Республики.
- Мой отец хотел положить конец коррупции. - Паво был краток. - Он презирал режим за строительство роскошных дворцов, в то время как солдаты под его командованием месяцами не получали жалованья. Он беспокоился о благополучии своих людей, а не о предательской политике.
- И мы полностью поддерживали его в его начинаниях, - настаивал Ланат.
Паво пренебрежительно фыркнул: - Где были вы и остальные так называемые Освободители, когда мой отец восстал против Императора?
Лицо Ланата помрачнело: - Мы не могли рисковать и публично заявлять о своей поддержке Тита. Как ты думаешь, что бы произошло, если бы мы все вышли из подполья и сплотились вокруг него? Император казнил бы нас всех.
Паво сердито посмотрел на Ланата: - Мой отец все еще был бы жив, если бы не вы.
- Тит пожертвовал своей жизнью ради Рима. Я знаю, что его смерть причиняет тебе боль, но Освободители полны решимости осуществить его мечту о восстановлении Республики. Это должно быть и твоей мечтой, если ты действительно чтишь его.
- Я услышал достаточно! - Паво отвернулся, ощутив горький привкус во рту. Как человек, родившийся в богатой аристократической семье, потерявший все, живший и сражавшийся среди людей, считавшихся низшей формой человеческого существования, он чувствовал, что у него есть свой особый взгляд на Рим и его политическую борьбу. Его острый ум улавливал, как государственные деятели продвигали свои амбиции, давая пустые обещания, о которых толпа быстро забывала, когда объявлялось о новых гладиаторских боях. В его представлении Ланат и Мурена были двумя сторонами одной медали. Оба были талантливыми лжецами, которым нужно было получить политическую власть в Риме - чего ему самому теперь никогда не предстояло достичь.
- Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать с тобой политику, - резко оборвал его мысли Ланат. - Вообще-то я пришел сделать тебе предложение.
- Тогда вы зря теряете время. Что бы это ни было, меня это не интересует.
Ланат посмотрел на Паво: – Ты опрометчивый, и раздражительный, не так ли? Это кипит в тебе кровь Валерия. Но я бы предостерег тебя от того, чтобы сразу же отвергать мое предложение. Ты еще захочешь услышать, что я скажу тебе, поверь мне.
- Поверить вам! - Паво рассмеялся. - Человеку, который спрятался за своими свитками папирусов, когда моего отца бросили умирать на Арену? - Он скрестил руки и отвел взгляд. - Я устал вас слушать.
- Ты недооцениваешь меня, молодой человек.
Паво медленно повернулся к Ланату. Сенатор посмотрел на него прищуренными глазами, а его губы дрогнули в быстрой улыбке.
- У меня есть кое-что, что заставит тебя выслушать…
Он вынул руку из под тунику и сунул в руку Паво, разжав кулак, где обнаружился золотой медальон с шейным ремешком. На лицевой стороне было выгравировано замысловатое изображение Икара.
- Я полагаю, эта вещь принадлежит твоему сыну.
Паво медленно кивнул на медальон. Каждому римскому мальчику давали такой при рождении для защиты от злых духов. На реверсе было выгравировано имя его сына и дата его рождения. Он посмотрел на Ланата. - Где вы его взяли?
Сенатор забрал медальон: - Со временем узнаешь. Во-первых, ты должен выслушать меня. У меня есть для тебя особое предложение. Освободители месяцами ждали такой возможности. Если ты согласишься выполнить то, что я тебе скажу, я смогу тебе помочь.
- Продолжайте, - осторожно сказал Паво.
Ланат погладил переносицу. - Как тебе, несомненно, известно, последний выживший в групповом бою объявляется Чемпионм и лично Императором Клавдием ему вручается лавровый венок вместе со скромным призом в тысячу сестерциев. Это дает нам возможность кое-что предпринять.
Паво нахмурился: - Предпринять что именно?
Ланат окинул взглядом коридор, прежде чем ответить: - Клавдий живет в страхе. Это и понятно, учитывая, что его предшественник Калигула был убит членами преторианской гвардии. Император будет окружен своими германскими телохранителями, сидя в Имперской ложе, что делает невозможным для кого-либо приблизиться к нему. За одним исключением, а именно победивший гладиатор. Он сделал паузу, позволив своим словам дойти до сознания Паво. - Выиграй групповую схватку, мой мальчик, и у тебя будет шанс отомстить за отца и свою семью … убив Клавдия.
Холодная дрожь пробежала по спине Паво. Он посмотрел на сенатора со смесью подозрения и беспокойства. И все же мысль о том, что Клавдий падет под его мечом, наполняла его странным трепетом.
- Убить Императора… на глазах у толпы? - прошептал он.
- Почему бы и нет? Такой тиран, как Клавдий, заслуживает смерти на большой сцене.
- Возможно. Но даже если бы я хотел помочь, ты забываешь, что нас шестьдесят человек, которые должны принять участие в групповой схватке. Нерва говорит, что выживет только один гладиатор. Что, если меня убьют? Тогда твой план потерпит крах.
- Ах, но в этом и прелесть групповых схваток. Ты столкнешься с отбросами, самыми низкими из низших! Мужчины, прошедшие только базовую подготовку по обращению с мечом. Но, ведь, есть ты, с репутацией одного из лучших фехтовальщиков, когда-либо появлявшихся на Арене. Честно говоря, я скептически относился к твоим способностям. Мальчик, родившийся в знатной семье, обладающий неестественным талантом владения мечом, казался мне надуманным существом. Пока сегодня я увидел своими глазами, как ты сражаешься. Ты проявил замечательное мужество, мастерство и сообразительность, чтобы победить этого льва. Я уверен, завтра ты сможешь точно так же победить и остальных гладиаторов.