Это только верхушка айсберга. 

    В этот момент я попросила маму вмешаться, а когда это не помогло, я вызвал «большие пушки» — Никки. По словам моего тайного шпиона Эрика, Никки отвечает за девичник. У нее на повестке дня — расплата. Однако я всегда на шаг впереди нее. Несмотря на ее злые методы, ей удается контролировать Адриану, и, к счастью, сообщения прекращаются. 

    Самое сложное — пытаться скрыть все это от Шарлотты. Я сказал ей, что мне нужно лететь в Калифорнию по работе — частичная ложь, которая в итоге откладывается, потому что работа имеет приоритет. Цель — встретиться с Марком Мейсоном и попросить руки его дочери. Ему не нужно знать, что мы уже женаты. Я действительно ценю свою жизнь, особенно теперь, когда в ней есть Шарлотта. 

    Кто бы мог подумать, что Лекс Эдвардс — традиционалист.  

    Но чтобы чувство вины не разъедало меня, я решаю наконец провести встречу с одной из ведущих продюсерских компаний в Лос-Анджелесе, которая ищет инвестора.

    Мы сидим на диване и смотрим бездумный телевизор, когда я чувствую, что с Шарлоттой что-то не так: — Что-то не так? — спрашиваю я, откладывая ноутбук в сторону. 

    — Я в порядке.

    Черт, типичный женский ответ, который что-то значит. 

    — Ладно, тогда... мы можем тратить время на то, чтобы я вытаскивал это из тебя, или мы можем поговорить об этом, а потом раздеться на всю ночь.

    Она издаёт небольшой смешок, улыбки достаточно, чтобы я понял, что это не что-то серьёзное. 

    — Я буду скучать по тебе, — просто говорит она. 

    Так вот оно что — тревога разлуки. Я не виню ее. Мы официально вместе всего две недели, а я уже уезжаю за границу. 

    — Как бы я хотел, чтобы мне не пришлось ехать...

    Если бы она только знала причину. 

    — Нет, я понимаю... Правда, понимаю. Просто... я буду скучать по тебе.

   — Я тоже буду скучать по тебе, — раздвигаю губы и наклоняюсь, ее рот мягкий и теплый, приглашающий меня, но отчаяние, как всегда, затягивает. То, что начиналось как медленное горение, превращается в безумие, и теперь я чувствую ту же тревогу, зная, что не увижу ее, зная, что не прикоснусь к ней целых два дня. 

    С той ночи в отеле не было ни одного дня, чтобы мы не трахались, и не один раз в день. Это происходит в тот момент, когда мы просыпаемся, в тот момент, когда мы забираемся в постель, и, если позволяет рабочий график, несколько раз между ними. Шарлотта ненасытна, и я пользуюсь этим, что бы там ни было: гормоны беременности или нет, я получаю секс от женщины, которую люблю. 

    — Так, пора ужинать, — говорит Шарлотта. 

    — Эм, привет? Ты что-то забыла? — спрашиваю я, беря ее руку и кладя ее на свой член. 

    — Прости, сладкие пряники, но это не я голоден.

    — Отлично, иди и приготовь ужин. Мне все равно нужно сделать телефонный звонок.

   Она идет на кухню, напевая какой-то надоедливый джингл из рекламы, моя прекрасная возможность убедиться, что я все предусмотрела на выходные. Я достаю свой мобильный и набираю его номер. 

    — Чувак, я ждал, — жалуется Рокки. 

    — У тебя есть дела поважнее, пока ты в конуре?

    — Нет, а откуда ты знаешь, что я в конуре?

    — Женщины разговаривают, Рокки, если ты не заметил.

    — Да, но что, черт возьми, я должен был делать? — спросил он повышенным тоном. 

    — Как насчет того, чтобы не обедать со своей бывшей?

    — Мы не обедали... и она не моя бывшая. Я переспал с ней один раз миллиард лет назад, задолго до Никки. Я встретил ее в центре города, и она пригласила меня выпить с ней кофе. Она пила кофе, а я зеленый чай. Конец истории.

    — Ты заказал зеленый чай? Может быть, поэтому ты в конуре за то, что ты «такая киска».

    — Пошел ты, Эдвардс, поторопись и позови красавчика к телефону.

    — Подожди секунду, — нажимаю конференцию и набираю номер Эрика, и он отвечает почти сразу. 

    — Хорошо, это Эрик, — объявляю я. 

    — ОМГ, ребята! У нас что, секс втроем? Это так горячо, как будто это один из моих самых диких влажных снов, — визжит Эрик. 

    — Чувак, оставь своего крошечного Тима при себе, — заявляет Рокки, — Повторяю, меня интересует только киска.

    — Рокки, это так по-расистски, если я наполовину азиат, это не значит, что у меня маленький Тим. На самом деле, у меня средний Тим, видимо, не такой большой, как у некоторых, — Эрик кашляет, когда говорит это. 

    — Мы можем закончить этот тревожный разговор о пенисе? Послушайте, мне нужно, чтобы вы оба присмотрели за Шарлоттой на выходных, пока меня не будет.

    — Зачем? Ты думаешь, она сбежит с этим Бейкером? — Рокки усмехается. 

    — О, черт! — Эрик хмыкает.

   — Нет, я так не думаю, но мне неудобно оставлять ее одну.

    Как будто я могу так думать! 

    — Черт, это было не то, что я себе представлял. Ладно, хорошо, я возьму ночную смену...

    — Эрик, не води ее ни в какие клубы, ты понял?

    — Чувак, говори о собственничестве. Мы прикроем тебя, Эдвардс. А теперь пойдем, пока крошечный Тим не начал брать с нас поминутную плату.

    — Рокки, как будто я когда-нибудь брал бы деньги за секс по телефону. Учти...

    Я положил трубку, и они вдвоем могли наслаждаться своим случайным разговором. У меня есть дела поважнее. Мне нужно поглотить каждый дюйм Шарлотты до того, как мой самолет вылетит завтра. 

    ***

    Я помню свою первую презентацию перед целым залом деловых партнеров, инвесторов и политических партий — я нервничал до потери сознания. Но в течение первой минуты я нашел свою точку опоры и больше не оглядывался назад.

    Я сижу на диване, принадлежащем Марку Мейсону, и настороженно наблюдаю за ним на случай, если он достанет автомат из-за кресла, на котором сидит. Хотя возвращение сюда навевает воспоминания, он заставляет меня чувствовать себя незваным гостем. Его сопротивление моей просьбе встретиться с ним только подтверждает одно — мне предстоит чертовски много работы по убеждению. 

    — Надеюсь, вы пришли в мой дом не для того, чтобы сказать, что причина вашего присутствия здесь в том, что вы хотите жениться на моей дочери, — угрожает он. 

    Черт! 

    — При всем уважении, сэр, я действительно пришел просить об этом, но не раньше, чем вы меня выслушаете.

    — Что вы можете сказать такого, что заставит меня поверить, что вы можете позаботиться о моей дочери? Вы изобрели какую-то машину времени, чтобы можно было стереть всю боль, которую вы ей причинили? — он делает паузу, давая мне возможность говорить, но по какой-то причине я колеблюсь: — Я так не думаю.

   Вот так. Давай, Эдвардс. Один человек, ты не можешь ослабнуть. 

— Я люблю Шарлотту. Я всегда любил ее с того момента, как вернулся тем летом, может быть, даже раньше. Я был ребенком, принимал неправильные решения и причинил боль всем вокруг, но в основном тому, кто имел для меня самое большое значение. Я не могу стереть это, и чтобы простить себя, мне потребовались годы разрушительного поведения, но в конце концов именно в прощении Шарлотты я нуждался больше всего. Я не знаю, кто смотрит на меня сверху, но я благодарю свои счастливые звезды за то, что каким-то образом, что-то вернуло нас друг к другу. Она — моя жизнь, и я хочу дать ей все, чего она желает. Возможно, я не прошу у вас разрешения как такового, потому что, давайте посмотрим правде в глаза, Шарлотта все равно будет делать то, что хочет..., — делаю паузу, обдумывая, что сказать дальше, — Я здесь для того, чтобы заверить вас, что о Шарлотте позаботятся. Помимо финансовой помощи, я готов ради нее на все. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы дать ей ту жизнь, которую она заслуживает. Все, что я прошу взамен, это чтобы вы поддержали нас в этом пути, потому что без вашей поддержки Шарлотта не будет чувствовать себя целой, а я не могу этого допустить. Не могу смотреть, как она испытывает боль и страдания, от которых я могу ее избавить.

    Он поглаживает рукой свою бороду. Как и у моего отца, у него покерфейс. О чем, черт возьми, он думает? 

    — Я знаю, что ты больше не причинишь ей боль, ведь каждый, кто когда-либо встречал Чарли, знает, что он должен любить ее. Никто не стал бы намеренно причинять этой девушке боль.

    — Подождите, — я потрясен его ответом, — Это значит...

    — Я не глупый, Эдвардс. Я знаю, каково это — любить кого-то. Я понял, ты любишь мою дочь и хочешь жениться на ней. Ты думаешь, Чарли позволит мне не одобрять эти отношения? Пожалуйста, они с Дебби набросятся на меня со всеми своими «я-женщина-слушайте-мы-рычим». И в довершение всего, моя бывшая жена была бы на следующем самолете, возможно, колола бы куклу вуду булавками, скандируя уничтожь Марка.

    Я неожиданно смеюсь. Что еще я могу сделать в такой ситуации? Он понимает. Он хочет лучшего для своей дочери, а я и есть лучшее для его дочери. 

    Я бессвязно рассказываю о своих намерениях, о точном плане. Да, наконец-то у меня есть план, и он идеален. 

    — Столько всего происходит за один день. Как, черт возьми, ты собираешься все это провернуть?

    — У меня есть наши друзья, которые работают над этим. Все, что мне нужно от вас, это сделать вид, что этого разговора не было.

    Я сказал «наши друзья». Вот что значит быть нормальным?  

    Черт, Лекс, ты чертовски мягкий член, думаю я про себя. 

    — Договорились, но вы будете спать в разных комнатах, пока находитесь под моей крышей.

    — Если Шарлотта согласится.

    Она никогда не согласится. Она ходячая собака с рогами, но, эй, кто я такой, чтобы жаловаться?

   Он встает и подходит к своему столу, выдвигает ящик. Он тянется внутрь, чтобы достать что-то. Это его чековая книжка: — Скажи мне, сколько стоит свадьба, и я заплачу.

    — Сэр...

    — Хватит говорить «сэр», Эдвардс. Я все еще трахаюсь три раза в неделю со своей девушкой. Я не так уж стар.

    Точно. Неловко. 

    — Ладно, Марк... слушай, тебе не нужно платить ни цента. Обо всем позаботимся.

    — Это традиция, отец невесты платит.

    — Я не хочу показаться высокомерным, но я могу оплатить свадьбу за час работы. Я не хочу тебя обидеть, но для моего банковского счета это мелочь.

    Он выглядит обиженным, чего я не понимаю, поскольку это означает, что ему не придется брать вторую закладную на свой дом.