Глава 12

Господи помилуй

— Мы пьем шоты, девочки, — Колби с грохотом ставит на стол блюдо, да, именно блюдо с текилой. У него даже в центре триллиона стаканчиков есть лимоны и соль.

— Э-э, мы уже выпили около сотни таких, — говорит ему Элли. У меня уже немного кружится голова, поэтому я закрываю глаза. Когда я это делаю, то понимаю, что, если прищурюсь, то едва смогу разглядеть синяк под глазом Элли. Я говорю ей об этом.

Она смотрит на меня без благодарности.

— Хорошо, — она берет рюмку и выпивает ее залпом. — Давай сделаем это. Если мне придется выходить замуж в синяках, то, по крайней мере, мне не нужно об этом знать.

— Вот это дух, — хвалит ее Колби, затем протягивает солонку. Она вытряхивает немного на запястье, но, прежде чем она успевает лизнуть, Колби хватает ее и облизывает сам. Ошеломленная, я наблюдаю, как он делает глоток, а затем сосет лайм.

После того, как он облизал невесту своего отца.

— Эм. — Элли неуверенно смотрит на него. — Нет.

— Нет? — Колби приподнимает бровь. — Что «нет»? Не повеселишься в ночь перед свадьбой? Это был просто шот, кошечка Элли.

— Не называй меня так, — предупреждает она. — Больше нет.

Он кажется удивленным, но как он может быть таким? Это явно неуместно, даже по моим меркам, а у меня странные стандарты, даже я сама так говорю.

— Ты можешь лизнуть меня, — предлагаю я, протягивая руку.

Колби улыбается, и я предпочитаю считать это признательностью.

— Ладно, ладно. Я не хотел тебя обидеть, Элли, — добродушно говорит он. — Я действительно не хотел. Рад за тебя и хочу, чтобы твой девичник был грандиозным. Должен ли я уйти? Тебе от этого станет легче?

Элли замолкает.

— Эм. Это было бы неправильно. Я имею в виду, ты будешь моим... приемным сыном. — Она снова делает паузу, чтобы подавиться этим словом. — Так что мы будем иногда проводить время вместе.

Колби кивает.

— Верно.

— Но опять же, твой отец в клубе по соседству. Если он увидит тебя здесь, то задастся вопросом, что, черт возьми, происходит. Он понятия не имеет о твоей карьере в «Утопии».

— И он никогда этого не узнает, — спокойно заверяет нас Колби. — Ни о чем не беспокойся, Элли. Это твой вечер. Давай выпьем еще несколько шотов и пойдем дальше, хорошо?

Элли кивает, и я испытываю облегчение. Я хочу, чтобы весь вечер вокруг меня были леденцы для глаз. Да, я такая эгоистка.

Мы выпиваем еще несколько шотов, и комната вращается еще сильнее, а вопли дам, все еще скачущих на пенисе, сливаются со светом и стенами. Если бы у шума был цвет, я бы решила, что он был размытым.

— Что дальше? — спрашивает Элли, и ее речь немного невнятна. Я говорю ей это, и у меня тоже получается не слишком четко.

Мы хихикаем и поддерживаем друг друга, а Колби смотрит на нас.

— Может, тебе стоит закончить на этом, — предлагает он. — У тебя завтра важный день.

— Который час? — спрашиваю я. Неважно, что больше похоже было на «Ктрыйчас?»

— Полночь, — говорит нам Колби. — Кто-то упомянул лимузин. Во сколько тебя отвозят домой?

— В два, — говорю я ему. — Дальше у нас татуировки.

— Татуировки? — Элли теперь визжит. — Я всегда хотела такую.

Я киваю.

— Знаю. Сегодня тот самый вечер, леди.

— Мне нужно решить, что сделать, — бормочет она, барабаня пальцами в воздухе, хотя думает, что они на барной стойке.

Я хихикаю.

— Я уже все спланировала. — Я наклоняюсь и шепчу это ей на ухо.

— Пума. Для Элли-Кэт. На спине, и это может быть, как… раврррр.

Я двигаю лапой. Я имею в виду, рукой.

Она ликует от восторга перед моим великолепием.

— Да!

— Ты действительно думаешь, что должна принимать это решение, будучи пьяной? — Колби сомневается.

Я пристально смотрю на него.

— Я придумала это, когда был трезва. И Элли доверяет мне.

— Я доверяю ей, — подтверждает Элли. — Большую часть времени.

— Все время, — поправляю я ее.

— Большую часть времени.

— Помидор, томат — какая разница, — наконец решаю я. — Нам пора идти. У нас с тобой назначена встреча в тату-салоне на полночь. Мы опаздываем.

— Ты сможешь найти дверь? — спрашивает Колби, и я думаю, что он, возможно, серьезен.

Я осматриваю стену.

— Да.

Нет.

Я шепчу Элли.

— Ты знаешь, где выход? Эта комната переполнена.

— Следуйте за мной, — театрально шепчет она. Колби закатывает глаза.

— Боже правый, дамы. Пойдемте со мной.

Он ведет нас через зал, и когда мы стоим перед тату-салоном, я смотрю на него.

— Ты можешь позвать нас обратно на вечеринку к часу сорока пяти? Мы должны назвать победителей конкурса по катанию на пенисе.

Он качает головой.

— Это не то, что ты слышишь каждый день, но да. Я останусь с тобой, чтобы убедиться.

Он провожает нас в тату-салон, а когда нас вызывают, он уходит с Элли. И я остаюсь одна.

По какой-то причине это заставляет меня чувствовать себя одинокой.

Итак, пока вокруг меня крутится тату-салон, я разговариваю с татуировщиком, большим крепким чуваком по имени Бубба. Я даже не шучу. А еще у него волосатые предплечья, на которых татуировка в виде гигантского сердца с мамой в центре. Опять же, я даже не шучу.

Ему приходится часто просить меня повторяться, потому что, очевидно, я говорю невнятно. У меня, кажется, тоже много слюны во рту, так что Бубба пододвигает ко мне мусорное ведро на случай, если меня вырвет.

— Меня никогда не тошнит, когда я пью, — гордо говорю я ему. — Никогда. Держу пари, я могла бы перепить тебя.

Бубба смеется и дезинфицирует мою лопатку.

— Ты уверена, что это то, чего ты хочешь, верно? — он перепроверяет. Я киваю.

— Да. Я говорила тебе. Хочу увековечить эту ночь.

— Я пойду приготовлю все и мигом вернусь.

— Окей. Я просто собираюсь дать глазам отдохнуть, — говорю я ему. Я закрываю глаза, что немного помогает при вращении.

Бубба будит меня, когда все заканчивается.

— Сара? Ух ты. Я никогда по-настоящему не видел, чтобы кто-нибудь спал все это время. У тебя стальные яйца, — хвалит он меня.

— Да, это так, — с гордостью соглашаюсь я.

Он достает зеркало и ставит его передо мной. Моя лопатка горит, и я бросаю взгляд в зеркало.

На меня смотрит большой красный воспаленный пенис. У него есть глаза, и один из них подмигивает.

Я смотрю на него, затем на Буббу.

— Ты сказала, большой пенис, на котором кто-то может ездить верхом, — говорит он мне, и, клянусь жизнью, хоть это и было всего полчаса назад, я этого не помню.

— Мне показалось, я сказала что-то другое, — бормочу я. — Но все в порядке. Я могу исправить это позже.

Кто хочет пенис на спине?

Когда Элли выходит, она хочет посмотреть на мой, но я ее отталкиваю.

— Нет времени, — говорю я ей. — Нам нужно вернуться на вечеринку, а потом встретить лимузин. Я покажу тебе по дороге домой.

— Хорошо, — соглашается она. — Это больно.

— Я проспала все время, — отвечаю я, и мы мчимся обратно в клуб. Когда мы приходим, то изучаем список времени, кто сколько продержался на члене, и просто мысль о пенисе напоминает мне о моей спине.

О, Господи! У кого есть пенис на спине?

Очевидно, у меня есть.

Мы объявляем победительницу, женщину по имени Кэрол, с которой я работала в прошлом году.

Она вскрикивает, и бармен Мэтт целомудренно целует ее в щеку, а она хватает его за задницу. Он добродушно относится к этому и наливает ей еще выпить.

— Ты готова? — спрашиваю я Элли, смотря на время. — Мы сможем это сделать.

Она кивает, держась за стол.

— Да. Мы сможем это сделать.

Она делает шаг, затем пошатывается. Затем останавливается.

— Верно? — она смотрит на меня. — Мы сможем это сделать?

— Конечно, — соглашаюсь я. Моя уверенность — ложь, потому что я буквально вижу троих Элли. Поэтому я поступаю логично. И говорю с той, кто посередине.

Мы поддерживаем друг друга на протяжении двух шагов, прежде чем обе начинаем раскачиваться так сильно, что Колби вздыхает.

— Господи. Вот. Каждая из вас беритесь за руку.

— Но Алекс увидит вас, — протестую я, повисая на его бицепсе. Колби пожимает плечами.

— Я скажу ему, что вернулся на свадьбу в качестве сюрприза, что правда, и что пришел сюда выпить. Что тоже правда. Я не обязан упоминать о мастер-классе.

— Не надо, — советует Элли. — Не упоминай об этом.

Она виснет на другом его бицепсе, и я уверена, что мы выглядим нелепо, когда Колби вытаскивает нас на обочину. Элли одергивает свои шорты.

— Зачем ты заставила меня надеть эти нелепые вещи? — требует она от меня. — Они врезаются в Би-Би.

Би-Би — это ее вагина, и она назвала ее так после того, как я заставила ее сделать бразильскую эпиляцию в прошлом году.

— Би-Би выглядит в них фантастически, — уверяю я ее. — Красота — это боль, любовь моя.

— Вы знаете, что вы обе говорите невнятно до такой степени, что я не могу вас понять, верно? — Колби спрашивает нас с легкой одышкой. Это довольно впечатляюще, учитывая, что на каждой руке у него висит по сто двадцать фунтов.

Мы с Элли хихикаем, потому что это забавно, а потом, мы видим Сэма и Алекса, развалившихся в лимузине и ожидающих нас. Они оба выглядят спокойными, хладнокровными и собранными, и на минуту, долгую минуту, я вижу преимущества в мужчине моего возраста.

Сэм такой взрослый, когда наблюдает за нами.

У Колби такое гладкое юношеское лицо, но у Сэма есть… характер, мудрость и обаяние.

Сейчас он смотрит на меня, и в его глазах светится юмор.

— Слишком много выпила? — спрашивает он без необходимости. Затем отцепляет мою руку от Колби. — Я держу ее.

— Колби! Когда ты приехал? — Алекс делает все возможное, чтобы по-медвежьи обнять своего сына, не отстраняя Элли от себя. Всем очевидно, что она рухнет без поддержки.

— Только что, — говорит ему Колби. — Я не мог пропустить твою свадьбу. А потом столкнулся с этими двумя, и… им нужна была помощь, чтобы добраться до машины.

— Я вижу это, — замечает Алекс. — Что ж, давай загрузим их.

— Я люблю тебя, — говорит ему Элли, когда он осторожно забирает ее у Колби. — Я имею в виду, я действительно, очень, очень люблю тебя, Александр.

— О, полное имя, — хихикает Колби. — Лучше поосторожнее.

— Ты остановишься на винодельне? — спрашивает его Алекс. Но Колби качает головой.