Глава 17

ДАНТЕ

Я больше не отличал ночь от дня. В комнате не было окон. Иногда лампы дневного света почти ослепляли меня, но чаще я оставался в темноте. Слуга приходил три раза в день, чтобы освободить меня, и я мог сходить в ванную и поесть. Блюда обычно состояли из курицы или говядины, картофеля, овощей и стакана воды.

— Королева хочет, чтобы ты пил.

Из-за того, что я оставался увлажненным, мне только хотелось чаще в туалет, и в итоге мне приходилось сдерживаться, пока они не отпускали меня помочиться. Если слуга ленился и отводил от меня взгляд, что он делал редко, я выливал часть воды в унитаз вместо того, чтобы пить ее.

Пока она не узнала.

Она никогда не называла мне своего имени. Но она знала мое.

— Слышала, ты выпил не всю свою воду, Данте. Разве я не велела тебе есть и пить все, что тебе принесут?

— Да.

— Что «да»?

— Да, моя королева, — сказал я сквозь стиснутые зубы.

— Когда ты пьешь недостаточно воды, у тебя вырабатывается недостаточно крови. Ты же не хочешь, чтобы я осушила тебя, не так ли?

Если бы она осушила меня, я бы умер.

Иногда я желал смерти. В других случаях так сильно стремился выжить, что знал, что сделаю все, чтобы спасти свою собственную шкуру.

Чего я жаждал больше всего, так это побега. Освободиться от цепей.

Как долго я здесь пробыл?

Я понятия не имел. Дни превратились в месяцы, а месяцы в годы. Волосы на моем лице стали гуще. Слуга брил меня каждый день — не только лицо, но и пах. Королеве это нравится, сказал он, она не хотела, чтобы что-то мешало ее доступу к моей бедренной артерии.

— Отвечай мне, черт возьми!

— Нет, моя королева. Я не хочу, чтобы ты осушила меня.

— Тебе нужно быть осторожнее, Данте, — сказал Билл, протягивая мне флакон лосьона с алоэ. — Твоя кожа, очевидно, не привыкла к солнцу. Она даже более чувствительна, чем обычно.

Я выдавил немного лосьона на руки и втер его в шею и лицо.

— Ты довольно красный.

— Я знаю. Чувствую. — Алоэ немного охладило, но все равно было больно. Я пришел домой и ел литрами кровь из холодильника. Пребывание с Эрин сделало меня таким ненасытным, что я не был уверен, что когда-нибудь смогу насытиться.

Билл нашел меня на кухне, вытирающим рот.

— У тебя нет волдырей, так что это хорошо. Что ты делал на улице после восхода солнца без солнцезащитного крема?

— Я не подумал.

— Очевидно, ты не думал об этом. — Затем он выгнул бровь. — Тебя держали где-то подальше от солнца, не так ли?

— Я еще не готов говорить, Билл.

— Понимаю.

Но он не понимал. Никто бы не стал. И он был прав. Я как-то не подумал о солнцезащитном креме.

Я думал о том, чтобы — был поглощен — добраться до Эрин. Мне было наплевать на то, что солнце может сделать с моей кожей.

— Куда ты вообще ходил? — спросил Билл.

— Просто вышел чтобы выпить чашечку кофе, — солгал я.

— Ты же знаешь, у меня здесь есть кофеварка.

— Да, но я не понимаю эту штуку. Это не похоже на ту старую кофеварку, которую помню.

— Это машина для приготовления одной порции. Ты используешь маленькие чашечки или стаканы. Ну давай же. Я покажу тебе, как ей пользоваться. Это просто. Ты можешь сделать чашку для своей сестры. Она зайдет после работы выпить кофе. На самом деле, она уже должна быть здесь.

После краткого урока работы с новомодной кофеваркой Билла я выпил чашечку кофе, которого мне не особенно хотелось. Тем не менее, он был приятным и крепким. Крепкий кофе был достойной заменой крови, когда это было необходимо. Мы не могли больше недели обходиться без настоящей крови, но этот напиток помогал облегчить симптомы абстиненции, которые возникали, если мы оставались без нее дольше двадцати четырех часов.

Поскольку я только что выпил пинту крови, по этой причине кофе мне был не нужен. Но я все равно выпил его.

— Знаешь, — сказал Билл, — мы можем оказать тебе кое-какую помощь. Я могу найти тебе психотерапевта.

Я рассмеялся.

— Услышав мою историю, любой психотерапевт, имеющий ученую степень, приказал бы меня упрятать.

— Я не упрячу тебя, Данте. Если ты скажешь мне, может быть, я смогу помочь.

Я покачал головой.

— Никто не может мне помочь.

— Это не так.

— Я понимаю, — сказал я. — Я не пытаюсь быть грубым или неблагодарным. Меня удерживали против моей воли в течение десяти лет. Со мной творили невыразимые вещи. И я, наконец, сбегаю и обнаруживаю, что мой отец и дядя отправились за мной и так и не вернулись. Как я, по-твоему, должен со всем этим справляться? Никто не смог бы.

— Люди ежедневно сталкиваются с вещами, которые никто из нас не может себе представить, — сказал Билл.

Неужели он снова читал мои мысли? Телепатия не была распространенной чертой среди вампиров, и я никогда не знал, что у Билла есть этот дар. Мог ли он развить это в себе за последние десять лет? Или у него просто была интуиция, ведь он прожил так долго?

Я встал, пытаясь подавить ярость, которая начала закипать во мне.

— Да? Ну, на самом деле меня сейчас не волнуют эти люди. Может, это делает меня эгоистичным ублюдком. Мне, черт возьми, все равно.

— Успокойся. Я пытался заставить тебя немного расширить свой кругозор. Это все. Ты еще не готов к этому, и это тоже нормально. Сядь обратно, Данте. Пожалуйста. Позволь мне помочь тебе.

Я сел. Я всегда делал то, о чем просил Билл. Это вдалбливалось в меня с тех пор, как я научился думать самостоятельно. Он был старейшим из ныне живущих чистокровных вампиров мужского пола, и он заслуживал уважения своего вида.

Затем кое-что пришло мне в голову.

— Если ты старейший из ныне живущих вампиров мужского пола, то кто старейшая из ныне живущих вампиров женского пола?

Он вздохнул.

— Не знаю. Чистокровные женщины-вампиры встречаются гораздо реже, чем мужчины.

— Почему?

— Вначале потому, что роды давались им очень тяжело. Сейчас не знаю.

— Моя мать умерла, рожая Эм.

— Да, она умерла. Мы прошли долгий путь с развитием медицинских технологий, но роды по-прежнему даются нашим женщинам нелегко. И те, кто проходит через это, в восьмидесяти процентах случаев производят на свет ребенка мужского пола.

— Почему так?

— Никто не знает. Наши лучшие ученые десятилетиями изучали это, но без каких-либо достоверных результатов. Я обсуждал это с другими старейшинами. Кажется, Вселенная решила, что с нами покончено. Другого объяснения нет. Мы вымирающий вид, Данте. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

— Это все равно не имеет никакого смысла. Мы превосходим их во многих аспектах.

— Вернемся к родам. Плодовитость. Ты знаешь, что у самок вампиров течка бывает только раз в два-три года. Поскольку человеческие самки способны к зачатию раз в месяц, наша гибель неизбежна.

Он был прав. Когда нас не станет, никто не будет по нам скучать. Никто даже не знал о нашем существовании.

Эмилия ворвалась в дверь.

— Ты опоздала, — сказал Билл. — Они продержали тебя дольше обычного?

— Нет. Просто зашла в аптеку за кое-какими вещами после окончания смены. — Она подняла пакет и подошла ко мне, принюхиваясь. — От тебя пахнет… В том, как ты пахнешь, есть что-то странное.

— Что ты имеешь в виду?

— В твоем запахе есть что-то необычное. Что-то такое... землистое. Как трюфели.

Эрин. Я тоже не был готов говорить об этом.

— Меня не было дома сегодня утром, — сказал я.

Она снова принюхалась.

— Пахнет... знакомо. Я не могу вспомнить, что это… — Затем она зажала рот рукой и выбежала из комнаты.

— Эмилия, что случилось? — Билл крикнул ей вслед.

Звуки ее рвоты эхом доносились из ванной.

— Бедняжка, должно быть, подхватила вирус, — сказал Билл.

Либо так, либо ее затошнило от запаха Эрин, исходившего от меня. Я надеялся, что это не правда, потому что планировал в будущем пахнуть гораздо больше Эрин. Как только пойму, как контролировать свою жажду крови.

— Билл…

Но стук в дверь прервал меня.