ГЛАВА 11

Я проснулась этим утром с болью в сердце, потому что сегодня день, когда Спектр будет рисовать меня.

Идея зарыться под одеяло была заманчивой, атласные простыни пахли туберозой и жасмином. В гостевой спальне Спектра было чище, чем в пятизвездочном отеле, и тщательно организовано, несмотря на огромный компьютерный кабель, протянутый из одной стороны комнаты в другую, но это было моё. Я не виделась с ним после того, как мы вчера вернулись из магазина, но, судя по звукам, доносившимся снизу, я сделала вывод, что он либо был занят рисованием, либо занимался чем–то ещё в своей грязной студии.

По какой–то причине ноги сами привели меня на кухню в поисках утешения, потому что прошлой ночью я решила разыграть карту вежливости и притвориться, что я не голодна, чтобы больше не встречаться со своим ледяным соседом.

И я не была готов к этому.

Всему этому.

– Аврора.

Даже не “доброе утро” или “как тебе спалось?” Просто “Аврора”, как будто моё присутствие позади него было чем–то, чего он предпочел бы не замечать.

– Спектр, – я последовала его примеру, мои ноздри раздулись от запаха блинов.

Моё внимание переключилось на потрясающий обед с разнообразными джемами, шоколадными конфетами и фруктами. И если этого было недостаточно, Спектр обернулся, держа в руках два стакана свежеприготовленного смузи.

Мои глаза увеличились вдвое. Должно быть, я оказалась в параллельной сказочной вселенной. Он был без рубашки, беззастенчиво демонстрируя накачанные мышцы и железный пресс. Действительно, греческий воин. Он был раздражающе привлекательным. Я не привыкла так легко поддаваться влечению, но он меня увлекал.

У него была такая харизма, что мне хотелось оказаться в его объятиях, и это нервировало. Мне не нравилось, когда меня обнимали. С какой стати я горела? Может быть, во мне было не гормональное влечение, а мысль о том, что он более уязвим без слоев модной одежды.

– Что–то не так? – спросила я с хмурым взглядом, я не могла быть более благодарна за то, что он не имел ни малейшего представления о том, что творилось в моей голове.

– Нет, всё безупречно. Оптимально.

Оптимально? Что–то действительно не так.

– Ты пялилась, – он не отпустит меня так легко.

– Ну, следующие пару часов ты будешь пялиться на меня. Думаю, это стоит того мимолетного взгляда, который я бросила на тебя, – я была горда собой за то, что сумела сохранить остроту.

– Ты права, – он поставил смузи на стойку, достав две тарелки из буфета. – Но есть одно главное отличие. Ты, вероятно, находишь меня отталкивающим, судя по твоей ненависти ко мне, в то время как я испытываю обратное.

– Я... – Он действительно так думал? – Я не нахожу тебя отталкивающим.

Я захлопнула рот, прежде чем сказала больше, чем следовало.

– Завтрак готов, – он протянул мне тарелку, чтобы я села по другую сторону стойки лицом к нему.

– Я не голодна. Я могу поесть после тебя, и...

– Садись, Аврора, – это был приказ. – Ты косишься на еду. Ты голодна. Тебе нужно поесть.

– Ты приготовил это для меня? – спросила я, чувствуя, как пересохло в горле.

– Я приготовила завтрак. Это не предложение руки и сердца. Это ерунда. Просто это часть нашего контракта. А теперь, пожалуйста, не могла бы ты присесть.

Я подчинилась и села перед ним, стараясь стать как можно меньше на стуле. Я выпила смузи и, съев первый кусочек блинчика, который смешала с половиной банки шоколада, пришла к опасному выводу. Это было самое эротичное блюдо, которое я когда–либо ела за последнее время.

– Мне больно это признавать, но ты хороший повар. Это восхитительно.

– Я хорош и в других вещах.

Я проглотила огромный кусочек блинчика, который попал не в то горло.

– Других вещах? – повторила я.

Его глаза блуждали по мне, останавливаясь на моих губах.

– Да.

– Итак, – я сменила тему, хлопнув руками по столешнице, прежде чем моё сердце решило взорваться, как бомба с часовым механизмом. – Где бы ты хотел черпать вдохновение?

– В моей студии.

– Так ты рисуешь только в своей студии и больше нигде? – я откусила ещё кусочек. – Раньше я писала на улице, чтобы черпать вдохновение. Но не сейчас, потому что у моего компьютера села батарейка. Тебе стоит попробовать. Я думаю, это помогло бы.

Это было мой первый совет в качестве официальной музы. Он, похоже, не горел желанием следовать ему.

– Мне нравится, когда всё организовано, мирно и подготовлено. Кроме того, я бы не хотел, чтобы люди останавливались, смотрели на мою работу и беспокоили меня непрошеными вопросами.

– И дай угадаю, у тебя очень строгий распорядок дня?

– Да, – ответил он. – У меня есть почасовой план и цели.

– И, вероятно, поэтому ты лишен вдохновения. Весь твой процесс скучен, – усмехнулась я. – Это слишком академично, находиться в студии, позируя как манекенщица в магазине и наблюдая за тиканьем часов. Сегодня мы пойдем на пляж. Здесь пустынно, а солнце – это витамин D, – то, что, безусловно, понадобилось бы Спектру, поскольку у него была белая кожа, как у Дракулы, и, по словам моей мамы, солнце также приносило позитив и хорошую энергию, так что надежда есть.

– Я не буду рисовать на пляже, – он сразу же отверг эту идею.

– Я здесь, чтобы нарушить твой стоический распорядок дня, и ты уже видел, что я могу сделать с твоей студией, – я поднялась со своего места, быстро закончив с завтраком и полна решимости вдохновить нас обоих.

Он убрал посуду и с убийственным спокойствием сказал с нарастающим раздражением:

– Ты это несерьезно.

Он явно был против этого; вот почему я была настроена решительно.

– Я очень серьёзна. Пожалуйста.

Прошла секунда. Затем другая. И именно тогда тишина стала тяжелой. Мне пришлось признать поражение.

– Я соглашусь, если тебе так будет удобнее, – его голос удержал меня на месте. – Но в следующий раз я буду контролировать ситуацию.

– Да, Спектр, – я приподняла бровь. – Полагаю, мне нужно надеть вчерашнее платье?

– Сейчас в этом нет необходимости.

Я ненавидела то, как пристально его глаза сверлили мои, и мелодичный стук моего сердца.

Я вздернула подбородок.

– В этом нет необходимости?

– Я уже запомнил его на тебе со всех сторон в примерочной.

От этих слов у меня в животе поднялся пар, и я глубоко выдохнула, игнорируя его комментарий. Это была его работа. Не то чтобы он когда–либо смотрел на меня так.

– Тогда зачем ты его купил? Почему бы просто не нарисовать меня, пока я была в нём?

– Потому что оно тебе подходит. Оно должно принадлежать тебе, – небрежно сказал он. Для другого человека это было бы комплиментом, но от Спектра это было как холодный душ или что–то лишенное чувств.

– Я… – пробормотала я, указывая на лестницу. – Я надену что–нибудь свое.

– Мы начнём через полчаса.

Я поспешила к себе в спальню, стараясь как можно быстрее избавиться от этого напряжения. Я закрываю за собой дверь, устраивая беспорядок в своём чемодане, чтобы найти белый укороченный топ с фиолетовыми тюльпанами и черную юбку–слип. Я выбрала ленту того же цвета для своих волос.

– Вещи, которые необязательны, чтобы создать хорошую историю, – пробормотала я, надеясь вернуться к себе прежней.

Полчаса спустя я спустилась вниз, где Спектр уже ждал меня в серой рубашке, закатанной на предплечьях, и серых брюках, слишком изысканных для пляжа. Его руки были в карманах, а подмышками он нес небольшой кожаный портфель, в котором, вероятно, хранились его наброски и карандаши.

Мы продолжали анализировать друг друга, вероятно, демонстрируя, насколько мы разные. Мы даже не выглядели так, словно пришли из одного века.

– Я упаковала солнцезащитный крем, – я показала ему упомянутый крем на случай, если он не знает, как выглядит солнцезащитный крем. Какой идиотизм с моей стороны.

Он кивнул, и мы в молчании пересекли маленькую тропинку под его домом, которая вела к пустынному пляжу. В момент, когда я коснулась песка, я сняла туфли, чтобы почувствовать его под ногами. Я повернулась к нему лицом, спиной к спокойному морю, легкий ветерок трепал мои волосы за спиной.

– Ты не присядешь?

Он открыл портфель, доставая бумагу.

– Ты ожидаешь, чтобы я сяду на песок?

– Это песок, а не кислота. К тому же, так ты ничего не нарисуешь.

У него дернулся кадык, и он невольно выпрямился на песке. Держа карандаш между пальцами, он что–то пометил и поднес руку к подбородку, пристально смотря на меня.

– Итак, вдохнови меня, – имел наглость сказать этот высокомерный человек.

– Что? – мой голос дрогнул. – Просто так?

– Мы на пляже. Я сижу как идиот. Твоя очередь внести свой вклад.

Я мрачно усмехнулась, испытывая страстное желание разбить ему лицо ближайшим камешком.

– То есть ты ожидаешь, что я просто буду крутиться как сумасшедшая и выкидывать всякие штуки, пока это, надеюсь, не зажжет что–нибудь в твоём каменном сердце?

– Конечно, – тонкая линия появилась на его губах, когда он постукивал карандашом по своему альбому для рисования. – Я мог бы направить тебя, но ты пока не доверяешь мне. Я позволяю тебе действовать по–своему.

– Я не клоун, Спектр!

– Нет, ты моя муза.

Я сжала кулак, думая о том, как приятно было бы швырнуть в него песком.

– И не смей изображать моё настроение! Это не то, что...

Я остановилась, мои глаза расширились от зрелища передо мной. Чайка села Спектру на плечо. Спектр, который был так же напряжен, как и всегда.

– О, боже мой! Не могу в это поверить! – я поднесла руку ко рту, пытаясь не рассмеяться вслух.

– Убери эту чайку с моего плеча, – пригрозил он сквозь стиснутые зубы.

– Ты их боишься? Никогда бы не подумала, что это может быть страхом великого Спектра, – мой смех ожил. – Я думаю, ты ей нравишься.

– Аврора, – снова предупредил он.

– Прости, это слишком хорошо. Мне нужно… – я поискала свой телефон. – Подожди, где он? Пожалуйста, не двигайся!

– Не смей фотографировать.

Чайка не была с этим согласна, и её пронзительные крики и хищные взмахи были слышны даже самому дальнему крабу на пляже.