У тебя проблемы с уходом людей, Аврора.

– Кто теперь будет выставлять напоказ слезы грустных девушек из нашей страны? – пошутила я. – Может быть, старый приятель Бернард Дюпон–Бриллак?

– Он всего лишь дурак, – лицо Спектра скривилось в гримасе отвращения. – И он не ищет музу, на случай, если ты захочешь подать заявку.

Я закатила глаза.

– Какая жалость.

Он впился в меня взглядом.

– Ты бы предпочла работать с ним?

– Я ненавижу этого парня, – но, по крайней мере, он не заставлял моё сердце чувствовать, что оно вот–вот взорвется в груди.

– Так вот как выглядит ревность на лице Аякса? Невероятно, – прокомментировал Айзек срывающимся шепотом.

– Хорошо, потому что ты моя муза на месяц, Аврора. Не забывай об этом, – в его голосе прозвучала нотка жестокого веселья.

На это я скорчила гримасу, когда он хрустнул костяшками пальцев в своем слишком идеально сшитом костюме, а его чистый аромат перебил запах моей пиццы с сыром. Казалось, что мы со Спектром оба хотели убить друг друга, наши глаза сражались вместо кулаков, по причине, которую я полностью игнорировала. Это было похоже на потребность. Как дыхание. И я не была готова позволить всему гневу, который я испытывала к нему, исчезнуть, потому что он уезжал. Мне хотелось ненавидеть его ещё больше. Это не имело гребаного смысла. Был ли я...

– В любом случае, – Айзек снял напряжение между нами. – Может, сыграем в игру?

– Я согласен, – Эрик улыбнулся. – Что у тебя на уме?

– Игра ‘за сколько’. Игрок даёт ‘свою цену’, цифру максимум до пятидесяти после того, как будет задана ставка или вопрос. Затем он выбирает число в пределах сумы, и если игрок противника угадает его, он должен выполнить ставку.

– Эрик, когда ты когда–нибудь поймешь, что мы не должны позволять Айзеку решать? Это всегда плохо заканчивается, – сказал Спектр.

– Ах да, потому что ты никогда не играешь, Аякс. Ты зануда. Аврора, ты сыграешь? – глаза Айзека сверкнули.

Обычно я бы сказала "нет", но, увидев, как сжался кулак Спектра, я не смогла удержаться.

– Я согласна.

– Ты не обязана, – настаивал Спектр.

– Но я хочу, – съязвила я в ответ.

– Айзек, за сколько ты признаешься в одном из своих самых сокровенных секретов? – спросил Эрик.

– Я выбираю пять. Я не боюсь.

Они оба сосчитали до трех.

– Два, – произнесли они оба одновременно, прежде чем громко рассмеяться.

Эрик дружески толкнул его локтем.

– Выкладывай.

– Ладно, прекрасно, – Айзек притворился, что о чём–то думает, но ухмылка на его лице выдавала тот факт, что он уже знал, в чём признается. – Я переспал с известным актером, и я никогда ему не перезванивал.

– На самом деле это не секрет – мы все это знали, – глаза Эрика обратились к Спектру, который кивнул в ответ.

– Хорошо, тогда у меня нет секретов. Простите, но я открытая книга, мне нечего скрывать, – внимание Айзека переключилось на меня. – Аврора, за сколько ты войдешь в море, по крайней мере, по пояс, и прокричишь что–нибудь об Аяксе?

– Это нелепо и опасно, – выругался Спектр сквозь стиснутые зубы.

– За десять, – сказала я в порыве храбрости.

Мы сосчитали до трех и...

– Семь, – сказала я.

– Три, – Айзек подумал, что мог бы выиграть, судя по тому, как загорелись его глаза. – Чёрт возьми, твоя очередь. Может быть, нам следовало вместо этого сыграть в карты?

– Спектр, – я пристально посмотрела на Спектра, как будто собиралась выпустить ракету. – За сколько ты скажешь что–нибудь приятное каждому из нас?

– Пятьдесят.

Мы посчитали и...

– Тридцать три, – сказала я.

– Тридцать четыре, – выпалил он одновременно со мной, прежде чем его губы растянулись в подобии улыбки. – Аврора, то же самое, что сказал Айзек. За сколько?

– Мне кажется, или они собираются бросить нас, чтобы поиграть вместе? – Айзеку снова не удалось говорить шепотом.

– Пятьдесят, – я стиснула зубы. Официально началась война.

Мы сосчитали до трех.

– Двадцать семь, – ответили мы оба.

Все засмеялись, кроме нас. Я не двигалась и никак не отреагировала. Я не могла поверить, что греческий воин в костюме обошелся со мной грязно.

– Ты не обязана этого делать, Аврора, – он откинулся назад на своем сиденье, закинув лодыжку на колено, как будто был неприкасаемым. – Как я уже и сказал, это нелепая игра.

Айзек поднял палец.

– О нет, нет, нет, правила есть правила!

– Она не войдет в воду, Айзек. Сейчас ночь, а песчаная отмель ненадежна в этот час, – прорычал на него Спектр.

– Здесь нет прилива. Я делал это уже тысячи раз! С ней ничего не случится, когда вода дойдет по бедра! Я пойду с ней, если это...

– Я сделаю это, – я решительно поднялась со своего места, готовясь горько пожалеть о своём выборе. – Игра есть игра.

– Аврора, – человек с каменным сердцем, прогремел подобно грозному шторму.

– Ты можешь понаблюдать за мной, Спектр.

Решительным шагом я миновала парадную дверь и направилась в сторону моря. Я пересекла маленькие ворота и спустилась по склону, чтобы оказаться перед морем, которое было освещено полумесяцем. Какого чёрта я делала? Просто чтобы противостоять Спектру. Это было глупо. По–детски. Все последовали за мной со светом от своих телефонов, и смехом Айзека сквозь темноту.

Было лето, и я выросла в маленькой деревушке недалеко от моря, но всё же это не было оправданием для купания при лунном свете.

– Не забудь сказать что–нибудь об Аяксе! – крикнул Айзек, стоя сзади на песке с Эриком, который выглядел скептически.

Спектр скрестил руки на груди, и я бы предположила, что взгляд у него был убийственный.

– Ты можешь это сделать, Аврора. Всё в порядке, – пробормотала я, прежде чем опустить пальцы ног в воду. По крайней мере, вода не была холодной; температура была даже приятной.

Мне пришлось некоторое время идти по песчаной отмели, чтобы вода доходила мне выше колен. Я прошла на несколько метров дальше от берега в тёмную воду, моё сердце бешено заколотилось, когда она наконец достигла бедер. Я втянула живот, вода плескалась над ним. Я повернулся к ним лицом, сделав ещё один шаг назад.

– Аякс! Я знаю, что за твоим несносным отношением скрывается бьющееся сердце, – закричала я, понимая, что они были далеко и что я должна вернуться как можно скорее. Я даже не могла отчетливо различить угрожающую тень Спектра.

Но, как и во всех приключениях в моей жизни, я почувствовала, как что–то скользкое коснулось меня под ногами, и я попятилась, чтобы избежать этого. У меня получилось, но мои ноги больше не доставали до песчаной отмели, и я внезапно оказалась под водой, проклиная этот проклятый прилив и эту детскую затею.

Погрузившись в воду, моё тело приспособилось к шоку от холодной воды, звук волн, ударяющихся о песок, эхом отдавался в моих ушах, когда я задержала дыхание. Я чувствовала себя так, словно погрузилась в кошмар. Я вынырнула, кашляя, потому что неправильно сглотнула. Очередная волна захлестнула меня, и соленая вода обожгла нос. Я не могла найти опору на дурацком песке; было слишком глубоко.

Прежде чем я успела доплыть до берега, море зашевелилось, как будто кто–то присоединился ко мне в этой апокалиптической идее. Это был всего лишь вопрос времени, когда чьи–то руки схватили меня и вытащили из воды. Я столкнулась с сильным и мокрым торсом тверже камня. Я удерживала равновесие руками, когда те же самые руки скользнули по моей талии, чтобы удержать меня на ногах.

Я вытянула шею и дважды моргнула, едва снова не наглотавшись морской воды.

– Аякс? Что ты здесь делаешь?

– Ты невозможна и бессовестна.

Верно. Но Спектр был во всей своей одежде, что означало, что он был таким же сумасшедшим, как и я. Его руки всё ещё обнимали меня за талию, хотя я уже могла дотянуться ногами до песчаной отмели.

Я почему–то не отстранилась от него.

– Как я уже сказала, ты провоцируешь худшее во мне.

– Почему, чёрт возьми, тебе нужно быть такой чертовски упрямой, – выругался он. Спектр выругался. – Ты приводишь меня в бешенство.

– Почему тебе обязательно быть таким строгим? – съязвила я в ответ.

– То, как ты меня ненавидишь, выглядит так, словно ты пытаешься убедить себя не чувствовать ничего, кроме ненависти. Ты хочешь сделать меня своим злодеем.

– Ты ошибаешься, – я обратила внимание на свою руку у него на сердце. Руку, которую я немедленно отдернула. – Ты единственный, кого я не могу понять.

– Потому что не смотришь вглубь. Ты видишь только то, что хочешь видеть. Тебе нужно обвинить кого–нибудь, Аврора, ведь это не я и не моя картина причинили тебе боль в тот день. Я не несу за это ответственности, – он сделал паузу, его руки сжались на моей талии, как будто он не знал, хочет ли притянуть меня ближе к себе или ещё больше отдалить. – Ты сводишь меня с ума. Я не могу ясно мыслить. Почему с тобой всё так сложно, и почему, чёрт возьми, мы все время оказываемся в воде? Это у тебя такая привычка?

– Нет, это не так, и я сама не знаю, – моё сердце бешено заколотилось в груди от осознания того, что наши тела были соединены. От этого у меня по спине пробежали мурашки, смесь страха и адреналина заструилась по венам. Я знала, что это вредно для здоровья, и я не могла объяснить, почему Спектр был единственным человеком на земле, которого я ненавидела. Но я ненавидела его. Я возненавидела его до такой степени, что не хотела останавливаться. – Я не просила тебя заходить внутрь и предпринимать эту слабую попытку спасению. Я не твоя принцесса, которую ты должен спасать, а ты уж точно не принц!

– Ты спровоцировала меня, Аврора. Ты знала, что я приду, потому что у меня нет гребаного выбора.

– Верно, ты не можешь потерять свою музу, – я приподняла подбородок, медленно приближая свои губы к его.

– Я не могу потерять тебя, – бросил Аякс с неприкрытой уязвимостью. Той, от которой моё сердце замерло.

В течение короткой секунды он моргнул, прежде чем снова надеть маску.

– О чём, чёрт возьми, ты говоришь...

Наши губы соприкоснулись.

Соленое и влажное встретилось с нуждой и отчаянием.