– О, я в это не верю, – улыбнулась я. – Но если хочешь, моих чувств хватит на нас обоих.

– Ты фея в стране людей, Аврора. Ты для меня главная героиня.

Небо загрохотало, когда моя рука опустилась на белое дерево беседки.

– Что ты видишь во мне, Аякс?

– Я вижу жизнь, Аврора, – небо снова взревело, приближались грозовые серые тучи. – Мне потребовалась бы вечность, чтобы нарисовать каждую твою сторону.

Я отстранилась от него и начала кружить вокруг беседки. За неимением блокнота я сделала заметку на своём телефоне, чтобы заполнить бесстрашное и неистовое биение своего сердца. Казалось, что каждая минута, проведенная с Аяксом, срасталась сама с собой. И теперь я напишу фразу, которую моя злая королева сказала бы своему волшебнику в моём романе.

Я посочувствую тебе, но будешь ли ты мечтать за нас обоих? Ты возродил мою магию, но хватит ли у меня волшебной пыли, чтобы защитить от тебя своё сердце? Я боюсь того, что ты пробуждаешь во мне.

Я просунула голову между прутьями беседки, подняв над ними руки, чтобы оказаться лицом к лицу с Аяксом, который был с другой стороны.

– Спектр.

Он положил свои руки поверх моих.

Небо снова загрохотало.

– Моя фея.

Я знала, что должна задать этот вопрос. Тот, который преследовал меня сейчас. Мне нужно было знать, он ли тот парень из подсобки.

– Ты был тем...

На нас обрушился сильный ливень. За долю секунды мы промокли насквозь. Я посмотрела на небо. Над нами была чёрная туча.

– Ты издеваешься надо мной? – я рассмеялась, откидывая волосы назад.

Он схватил меня за талию и повёл внутрь беседки, прижимая наши тела друг к другу под моё хихиканье. Мы укрылись под небольшим навесом, дождь хлестал всё сильнее, и в воздухе разносился запах мокрой травы. Невидимая сила притягивала меня к нему, и, несмотря ни на что, буря свела нас вместе, решив нашу судьбу, как электрический разряд, от которого невозможно было избавиться. Наши глаза впились друг в друга, читая в наших душах что–то настолько разрушительное, что казалось таким умиротворяющим.

На этот раз я была той, кто подошел на дюйм ближе. Я положила руку ему на грудь и услышала, как бешено колотится его сердце. Это удивило меня. Его лицо было отчужденным, но сердце готово было взорваться.

– Твоё сердце, оно бьётся так быстро.

Я облизала свои и без того влажные губы, и рука Аякса прошлась по всей длине моей талии, его запах проник в мой нос, пробуждая похоть.

– Что ты сейчас чувствуешь? – спросил он.

– У меня покалывание по всему телу, и я чувствую, что моё сердце готово выпрыгнуть из груди, – мои губы слегка приоткрылись. – Я напугана.

– Напугана?

– Чтобы поцеловать тебя снова.

Тем, что это могло бы означать.

– А ты этого хочешь?

Его губы слегка коснулись моих.

– Я не должна.

Разбитое сердце, предупредило моё сердце.

Печаль, предупредил мой разум.

Нужда, заговорила моя душа.

– Я в отчаянии, я одержимо хочу тебя, – его слова эхом отозвались во мне, и я сделала выбор прислушаться только к одной части себя.

К моей душе.

Встав на цыпочки, я прижалась губами к его губам.

Он крепко прижимал меня к себе, его язык танцевал с моим в аду эмоций. Он прижал меня к беседке, и мы целовали друг друга под мелодию дождя. Ужасная погода не могла сравниться со щелчком наших языков и соприкосновением нашей кожи. Это было ничто по сравнению с тем, как его пальцы исследовали мои ноги, обхватившие его торс, и с тем, как я терлась о него бедрами, как животное. Нет, это было ничто по сравнению с тем, как он обхватил мою челюсть, собственнически и с потребностью, в то время как другая его рука опустилась, чтобы без всякого стыда обхватить мою ягодицу. То, как я чувствовала, как его твердость касается меня, и, в ответ, я прикусывала и посасывала его губы. Это было разрушительно с неопределенным исходом. Это было запрещено.

– Ты знаешь, что это значит, – он погладил меня по затылку. – Пути назад нет.

– Ты знаешь, чем заканчивается история для таких людей, как мы, – прошептала я, запрокидывая голову назад.

– Ужасно, – он скрепил это соглашение, снова поцеловав меня, как будто его не волновали последствия.

Аякс

– Давай наперегонки, – Аврора сняла каблуки, ее глаза загорелись.

Она спешила обратно в дом моих родителей, чтобы убраться отсюда ко всем чертям как можно быстрее, а я шел за ней, как ни в чем не бывало, несмотря на то, что мы оба промокли насквозь. Я уже привык попадать с ней в странные ситуации. Она отскочила назад с улыбкой на лице, и тушь стекала по её щекам, не то чтобы её это, казалось, волновало. Она была смесью трагизма и красоты, и если бы мои полотна были водонепроницаемыми, я бы увековечил её такой, стараясь не обращать внимания на свой пульсирующий стояк.

– Ты ни за что не заставишь меня гоняться за тобой, как какой–нибудь...

– Кто последний – неудачник! Вперёд! – закричала она и помчалась к дому, не заботясь о том, что её босые ноги ступают по грязной мокрой земле.

Повинуясь импульсу, я, наконец, побежал за ней – может быть, это поможет высушить мою промокшую одежду, так как дождь прекратился пару минут назад, – но перед домом моих родителей кто–то был. Моя мать. Она стояла посреди сада в своей ночной рубашке, потирая пальцы. Она осматривала всё вокруг. Она была потеряна.

Я прошел перед Авророй и побежал к ней, мои жизненно важные органы по какой–то причине чувствовали тяжесть.

– Мам, что ты здесь делаешь?

Застигнутая врасплох, она приложила руку к груди и приблизилась ко мне дрожащими пальцами.

– Я хотела покормить котят молоком, но не смогла найти маму. Что ты здесь делаешь, Леон?

– Я Аякс, – мускул на моей челюсти напрягся. – Бабушка умерла много лет назад. Ты у себя дома, и сейчас середина ночи.

Мне не понравилось выражение её глаз, то, как подергивались её зрачки, пытаясь разгадать лабиринт воспоминаний в своём мозгу.

– Аякс, ты здесь. Мы должны сказать Леону. Мы должны...

– Мама, – мои челюсти снова сжались. – Тебе нужно вернуться в дом, или ты простудишься.

– Нет, котята! Я не могу, – она отстранилась от меня, осторожно прижимая руки к телу. – Я не вернусь внутрь. Не заставляй меня.

– Мам, тебе нужно...

– Аякс! – в дверях появился Леон, как сумасшедший бросаясь к жене в своей претенциозной шелковой пижаме. – Элен, ты в порядке? Возвращайся в нашу спальню. Я сейчас приду, хорошо?

– Как ты можешь отпускать её одну ночью? – зарычал я. – Она могла утопиться в озере или заблудиться в лесу.

– Не указывай мне, что делать! – закричал мой отец. – Ты ушёл из нашей жизни. Не притворяйся, что тебе не всё равно – ты не можешь заботиться ни о ком, кроме себя.

– И кто меня этому научил? – невозмутимо спросил я, поднимая на него глаза. – Ты слишком горд, чтобы признать перед коллегами, что маме плохо, притворяясь, что у тебя идеальная семья, но это ты нас сломал.

– Элен, не хотели бы вы пойти со мной внутрь и поискать молоко? – любезно спросила Аврора, вероятно, пытаясь избавить мою мать от нашей ссоры.

– Кто вы?

– Я Аврора. Я здесь с вашим сыном.

Мне понравилось, как это звучит. Больше, чем следовало.

– Как северное сияние. Так красиво, – и вот она снова с легкостью соблазняет мою мать.

– Не говори со мной в таком тоне, – злобно выплюнул мой отец, как только моя мать оказалась вне досягаемости. – Я делаю всё, что в моих силах. Теперь я больше никогда не хочу тебя видеть. Убирайся из моего дома. Она больна, потому что ты ушел.

Я почувствовал, как у меня в груди напрягся нерв. Это было больно.

– Она уже была несчастна. Ты рассматривал своих собственных сыновей как личный проект, и тебе было наплевать на неё, тебя волновала только твоя карьера. Возможно, это твои последние минуты с ней, и всё же ты всё ещё не осознаешь, что потерял сына, а теперь вот–вот потеряешь свою жену.

– Моя жена уже мертва, – мой отец показал своё истинное лицо. – Она не помнит. Она больше не Элен.

Я почувствовал, что Аврора смотрит на меня из дома, и на мгновение это выбило меня из колеи.

– По–моему, она выглядит точно так же, и будет лучше, если она тебя не вспомнит, чтобы не заметить, каким жалким человеком ты стал. Ей было бы стыдно. Всё, что ты чувствуешь внутри, никогда не исчезнет. Ты тот, кто вычеркнул ее из своего сердца, точно так же, как ты поступил со своими детьми.

Отец нахмурился ещё сильнее.

– Ты не знаешь, что значит чувствовать. Ты знаешь, что такое боль, Аякс?

Боль – это слёзы. Нет, это печаль.

Боль. Я сосредоточился на определении этого слова. Боль неприятна.

Мои ноздри раздулись. Только бесчувственный человек не знает, что такое боль. Боль– это...Моя челюсть сжалась. Боль. Боль. Боль.

– Я так и думал, – фыркнул мой отец. – Убирайся отсюда к чёрту. Я больше никогда не хочу тебя видеть.

– С удовольствием.

Тяжело ступая, я направился к своей машине под пристальным взглядом отца. Аврора бросилась за мной и проявила странную вежливость, помахав на прощание моему отцу и, что ещё хуже, обратившись к нему с какими–то словами.

– Я думаю, что вы хороший человек и что глубоко, в глубине души вы любите своего сына и свою жену. Мне жаль, что это случилось с вами.

Какого чёрта она делала?

– Вы не можете справиться со всем в одиночку. Не бойтесь попросить о помощи, иначе вы пожалеете. До свидания, сэр.

– Подожди, – обратился отец к Авроре. – Ты заслуживаешь лучшего, чем мой сын.

– И он заслуживает лучшего отца, но ещё не слишком поздно.

Она села в машину, отчего отец нахмурился ещё больше. Он только что познакомился с моей Авророй. Я разогнал машину и в последний раз взглянул на своего отца, через зеркало заднего вида, стоящего перед его любимым домом. Я захлопнул зеркало и крепче вцепился в руль.

Новая волна кислоты пыталась уничтожить все мои клетки, оставляя меня с нескончаемым пламенем внутри. Мне захотелось что–нибудь разбить.

И в середине моих апокалиптических мучений Аврора сделала неожиданное. Она положила руку мне на ногу, и что–то теплое появилось у меня в груди. Это было не то тепло, что раньше – это было похоже на первый луч утреннего солнца. Приятно и успокаивающе. Осколок в моём сердце причинял меньше боли.