ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

ЛЕОРА

Свадебный обед оказался гораздо более масштабным, чем ожидалось: Антуан пригласил практически половину населения Франции.

Несмотря на то, что я чувствую себя ошеломленной количеством гостей, я благодарна, что Софи и Аделина здесь, сидят за соседним столиком с Антуаном.

Они обе выглядят как всегда прекрасно: Софи в розовом платье из миди-шифона, а Аделин — в зеленом шелковом платье.

Мы с Лукасом, однако, сидим за столиком для влюбленных, где, кажется, сконцентрировано все внимание.

Я чувствую на себе любопытные взгляды, которые внимательно изучают нас, интересуются, кто я такая и как мне удалось заполучить Лукаса.

Когда я проходила мимо одной из женщин, она прошептала: Должно быть, ей нужно его состояние.

Если люди так думают, то нам конец.

— Ты можешь хотя бы попытаться выглядеть так, будто хочешь быть здесь?

Лукас шепчет мне с натянутой улыбкой, его рука непринужденно обхватывает мой стул.

Он играет свою роль, благодарит всех за добрые пожелания, и его игра почти убедительна. Почти. Но я вижу его насквозь: его улыбка не доходит до глаз, и в ней чувствуется напряженность.

Он действительно хорош.

Этот человек может быть актером, надо отдать ему должное.

Я ловлю себя на том, что смотрю на ямочку на его левой щеке — новое открытие для меня.

Она появляется каждый раз, когда он одаривает нас редкой настоящей улыбкой. Она обезоруживающе очаровательна, крошечная особенность, которая добавляет мальчишеский шарм в его в остальном стоический фасад.

Это маленькая деталь, но она придает ему неприкрытый вид, который необъяснимо притягателен.

Это заставляет мое сердце биться быстрее.

Но я не могу потеряться в такие моменты, когда он кажется почти человеком, а не ходячим айсбергом.

Сейчас не время отвлекаться на его очаровательные ямочки или попытки вежливого разговора. Мне нужно не отвлекаться, наклеивать фальшивую улыбку и стараться не думать о том, что он ведет себя так по-мужски.

Внезапно комнату наполняет звон бокалов с шампанским.

Я поднимаю взгляд и вижу, что Аделина постукивает фужером, в ее глазах пляшет волнение.

Софи повторяет ее действия, после чего они обе встают.

— Привет всем, меня зовут Аделин, а это Софи. Нам выпала невероятная честь быть лучшими подругами потрясающей невесты. Когда мы только познакомились с Леорой, мы и представить себе не могли, что будем стоять здесь сегодня. Но вот мы здесь, и мы счастливы как никогда. Леора, ты заслуживаешь всего, что может предложить мир, и твое счастье — это все, чего мы тебе желаем.

Я благодарно улыбаюсь им обеим, а Аделина продолжает, ее тон теплый и искренний.

— Надеюсь, вместе вы сможете дать друг другу это.

Она переводит взгляд на Лукаса, молчаливое предупреждение передается через едва заметную дугу ее бровей.

Я хихикаю, заслужив боковой взгляд Лукаса.

Следующей заговорила Софи, и на ее губах заиграла ностальгическая улыбка.

— Когда-то, когда мир был немного проще, мы втроем играли в «Пауэрпафф» на заднем дворе у Аделин. Леора, которая является самой доброй и милой душой, которую я когда-либо встречала, играла роль Бабблз. Каждый день мы спасали мир от воображаемых злодеев с помощью наших суперспособностей. Когда мы подросли, нам встретились злодеи из реальной жизни. Но и от них Леора научилась отбиваться. Когда кому-то из нас она была нужна, мы находили ее рядом с собой. Она помогала нам и защищала нас. Куда бы мы ни обращались, мы знали, что Леора будет рядом с нами. А теперь Леора нашла себе нового партнера по преступлению. Лукас, я надеюсь, что ты возьмешь на себя роль человека, который защищает Леору. Помогать ей бороться с суперзлодеями. Как мы когда-то играли в детстве, пусть ты будешь рядом с ней перед лицом любых проблем, реальных или воображаемых.

Воспоминания, о которых она говорит, вызывают у меня слезы на глазах.

Я переношусь в те беззаботные дни, когда все было проще.

Даже если моя жизнь не была идеальной, у меня были они двое, и благодаря им я чувствовала себя любимой.

Они — подарок, который не перестает быть подарком.

— Давайте поднимем бокалы за эту прекрасную пару. — Подхватывает Аделина, ее глаза озорно блестят. — Пусть ваши дни будут наполнены смехом, ночи — совместными снами, а жизнь... ну, скажем так, пусть это будет приключение, которое стоит запомнить.

Весь зал поднимает бокалы, и мы с Лукасом тоже.

Но не успевают бокалы упасть на стол, как кто-то сзади кричит:

— Поцелуй ее!

Мои глаза расширяются, и они инстинктивно бросаются на Аделину, и это мгновенное упущение оказывается ошибкой.

Ее озорная улыбка становится шире, прежде чем она тоже присоединяется к игривому хору, восклицая:

— Поцелуй ее! Поцелуй ее! Поцелуй ее!

Вскоре все гости присоединяются к ней, создавая живой хор поддержки.

Я чувствую, как мои щеки разгораются от смущения, когда сотни глаз устремляются на нас.

— Я убью тебя. — Беззвучно говорю я Аделине, но она лишь осыпает меня поцелуями в ответ.

В этот момент Лукас наклоняется ко мне, его теплое дыхание касается моего уха.

— Давай покончим с этим. — Пробормотал он.

Отойди в сторону, Шекспир, в городе появился новый романтик.

— Да, просто чмокни меня еще раз, и все закончится. — Бормочу я в ответ, не совсем понимая, зачем мне понадобилось упоминать предыдущий поцелуй.

Повернув голову, я обнаруживаю, что он очень близко ко мне, и на мгновение оказываюсь в ловушке интенсивности его темного взгляда.

Его глаза бросают мне вызов, как будто осмеливаясь нарушить характер, и мне требуется вся моя сила воли, чтобы не закатить глаза.

Но его рука, лежащая на моей спине, останавливает меня, а другая рука нежно обхватывает мою шею.

У меня перехватывает дыхание от его близости, а заряженный воздух между нами разжигает странное чувство, которое я не могу объяснить.

В плену его магнетического взгляда мир начинает исчезать, и в этот момент остаемся только мы.

Затем его губы приникают к моим.

Сначала это мягкое, нерешительное прикосновение, и я предполагаю, что все закончится так же, как и в случае с нашим целомудренным поцелуем в ратуше, но Лукас удивляет меня.

Его губы не покидают мои после первого прикосновения.

Вместо этого мягкая рука на моей шее слегка сжимается, когда он притягивает меня ближе.

Его поцелуй становится твердым, уверенным и шокирующе реальным.

Я на мгновение замираю, мое тело работает на автопилоте.

Но мое первоначальное удивление исчезает, когда поцелуй становится глубже, и я наклоняюсь, закрывая глаза.

Каждое движение его губ сопровождается соответствующим движением моих, вызывая во мне целую серию реакций.

От тепла его рта, прижатого к моему, по телу разливается покалывание — оно подбадривает меня, когда я пытаюсь сравниться с ним в пылкости.

Наше дыхание становится единым, смешиваясь в небольшом пространстве между нами, создавая интимный ритм.

Когда поцелуй становится еще глубже, мои пальцы инстинктивно нащупывают путь к его груди, ощущая биение его сердца под моими прикосновениями.

Мои чувства обостряются, и я ощущаю тепло, исходящее от его тела, и вкус шампанского на его губах.

Его рука обнимает мой затылок, а пальцы путаются в моих волосах.

Вся враждебность, которую мы испытывали друг к другу, испаряется в этот момент.

Звук аплодисментов нарушает наш транс.

Мы медленно отстраняемся друг от друга, оба задыхаемся, наши глаза на мгновение замирают.

Рука Лукаса задерживается на моей шее еще на мгновение, и я вижу намек на небольшую улыбку на его лице, прежде чем он облизывает губы и поворачивается лицом к толпе.

Я чувствую, как мои щеки вспыхивают, когда реальность возвращается, и слышу тихий шепот и хихиканье из толпы.

Я ищу Аделину и Софи.

Когда я нахожу их, они выглядят такими же шокированными, как и я, их глаза расширены, а рты приоткрыты.

Что. Черт. Возьми. Это было?

Это был поцелуй.

Настоящий поцелуй.

Настоящий, хороший фальшивый поцелуй, напомнила я себе.

Он сделал это только потому, что нам нужно было покрасоваться перед зрителями.

Если это будет не очень правдоподобно, они все увидят нас насквозь.

И Лукас, и я согласились взять на себя обязательства, и мы будем самой милой парой, которую эти люди когда-либо видели.

А это значит, что поцелуй ничего не значил.

То, что я почувствовала поцелуй до самых кончиков пальцев, не означает, что я хочу его еще, даже если на губах все еще держится электричество.

То есть я не расстроюсь, если это повторится.

В конце концов, мы делаем это для шоу, и мне нужно, чтобы они все поверили в это, если я хочу получить новую работу.

Немного поцелуев здесь и там необходимо для поддержания иллюзии, но я должна признать, что мне приятно, что он хорош в этом.

Но в голову закрадывается назойливая мысль: неужели он думал, что это хороший поцелуй? Думал ли он, что я хорошо целуюсь?

При этой мысли ко мне подкрадывается неуверенность. Что, если интенсивность, которую я почувствовала, была односторонней?

Уф, отвлекись, Леора. Это было не по-настоящему, а всего лишь притворство. Перестань думать об этом.

К тому же, какая разница, что он думает?

Его прикосновение к моей спине мягко подталкивает меня, его губы маняще приближаются к моему уху, когда он шепчет:

— Леора, если ты будешь продолжать так удивляться каждый раз, когда я тебя целую, у нас могут возникнуть проблемы.

Вот засранец.

— Я не удивлена, и тебе не нужно было целовать меня так долго. — Шепчу я в ответ с притворной улыбкой, хотя по мне пробегает дрожь от обещания, прозвучавшего в его словах.

Каждый раз, когда я буду целовать тебя.

Ухмылка появляется в уголках его губ, когда он наклоняется ближе, его лицо оказывается в опасной близости.

Его голос — низкий и интимный шепот, переплетающийся с тихой музыкой, играющей на заднем плане, когда он отвечает: