Быстро пройдя через аэропорт, я вызываю первое попавшееся такси и называю адрес работы Шарлотты, надеясь, что она все еще там.

Я: Я не делюсь. Ты, должно быть, уже знаешь это. Я вернусь в Манхэттен в следующую пятницу, когда мы сможем обсудить это с глазу на глаз.

Я заставляю себя ей лгать, имея в голове план. Всего через двадцать минут она узнает правду.

Пока такси едет по улицам, я смотрю в окно, не в силах сосчитать, сколько раз я был на Манхэттене за последние девять лет. Подумать только, все это время она была здесь. После того как Брайс рассказал мне о ее доме в Коннектикуте, это не имело смысла. Но потом она сказала, что жила у своей бабушки, так что я предполагаю, что она унаследовала его.

Жизнь изменилась для нас обоих. Кто бы мог подумать девять лет назад, что мы оба окажемся здесь? Я все еще не мог смириться с тем, что она окончила Йельский университет и открыла собственную юридическую практику. Я горжусь всем, чего она добилась, но, конечно, я не могу сказать ей об этом - она никогда не хочет ни о чем говорить, всегда закрывает мне рот, если я подхожу слишком близко. В редкие моменты, когда она открывается мне, я впитываю все, что она мне дает, но потом она понимает, что натворил, и снова ставит между нами стену.

Я расплачиваюсь с водителем, вылезаю и смотрю на здание перед собой. Моя электронная почта продолжает пикать, зная, что последствия неявки на сегодняшнюю встречу будут абсолютным кошмаром.

Войдя в вестибюль, я направляюсь прямо к лифтам. Вытащив телефон из кармана рубашки, я открываю сообщение, отправленное две минуты назад. Я читаю ее слова, и моя кровь закипает, когда они проникают в меня, проводя своими острыми краями по моей коже.

Ревность и ярость - вот что привело меня сюда в первую очередь, но я не хочу ничего, кроме как разорвать его на куски и вычеркнуть из ее разума и сердца. Она моя гребаная девочка! А я - идиот, который слушает всех остальных, вместо того чтобы следовать своим инстинктам.

Я поднимаюсь на лифте на ее этаж, мой взгляд прикован к дверям. Лифт открывается, и передо мной стеклянные двери с надписью Mason & Romano. Пока я иду к ним, Эрик закрывает за собой дверь.

— Лекс! Что ты здесь делаешь?

— Шарлотта здесь? — мой тон жесткий, предупреждающий Эрика о моих намерениях.

— Она все еще в своем кабинете, — он впускает меня, но прежде чем полностью закрыть дверь, говорит: — И она одна.

Из двойных дверей, на которые указал Эрик, льется слабый свет. С каждым шагом меня охватывает гнев, руки автоматически скручиваются в кулаки, так и хочется размахнуться и ударить стену после того, что она сказала в своем сообщении.

Возле окна она стоит тихо, погруженная в раздумья. Думает ли она обо мне? Выражение лица у нее страдальческое, и мой гнев внезапно сменяется состраданием. Я устал жить без нее, и она должна это знать.

Проходят секунды, а я все стою на месте, наблюдая за ней, за ее выражением лица, за ее дыханием.

Сейчас или никогда.

— Мы закончили, Шарлотта?