Глава 18

Пэрис

Я пыталась заполнить пустоту сексом с каждым мужчиной, которого встречала. Это срабатывало в течение нескольких часов или дней.

Опустошенное пространство внутри меня сотрясалось от одиночества, участок, который я хотела заполнить любовью, которую я никогда не получила бы и не заслужила.

Нежеланная. Непривлекательная.

Пустота понемногу заполнялась моей карьерой, знанием того, что они в некотором смысле любили меня. Признание за хорошо выполненную работу. Это сменило чувство ненужности, но этого было достаточно, чтобы жить с этим. Чтобы выжить.

Я подсчитала в уме. Мой последний сексуальный контакт состоялся примерно за три недели до того, как меня сюда перевели. То есть всего прошло восемь недель. Два месяца. Я застонала, не веря своим подсчетам. Это был чертовски долгий срок.

Я выдохнула, болтовня в моей голове переключилась на совершенно другую тему. В детстве меня много лет несправедливо считали тупой, но я была по-своему умна.

Я всегда презирала то, как общество проецировало веру в то, что интеллект приходил только благодаря образованию, полученному в школе. Конечно, для некоторых это было полезно. Однако это давало только основы обучения. Вы узнавали гораздо больше с опытом, когда знакомились с большим миром. Жизнь была суровой и жестокой, но она сделала свое дело, научив вас своим обманчивым приемам.

Учили ли вас в школах, как платить налоги? Говорили ли они открыто о половом воспитании, в том числе в сообществах ЛГБТК + и полиаморных? Научили ли они вас позитивному психическому здоровью? Разница между психическим здоровьем и психическим заболеванием? Как защитить себя физически в целях самообороны? Навыки выживания? Они позволяли вам свободно выражать свое мнение?

Только когда это соответствовало их учебной программе. Да помог бы нам Бог, если мы указали бы, что учитель что-то напутал. Я помнила, как неоднократно повторялись написанные от руки строки, в которых говорилось: Я не буду проявлять неуважение к учителю. Я ненавидела эту заносчивую женщину.

Испытывая жизнь и людей, я научилась большему, чем когда-либо, сидя в унылом классе. Прошли годы, но мне хотелось бы думать, что они изменили свой образ жизни и стали более открытыми по отношению к миру, направляя молодых людей в лучшую сторону, но я не питала особой надежды.

Особенно те учителя, которые были непреклонны в своем отношении ‘все, что я говорю, правильно’. Я была так рада, что бросила обязательное школьное образование, когда смогла это сделать в шестнадцать лет.

Я нырнула в открытый бассейн с подогревом, задержав дыхание, когда проплыла половину длины бассейна, задыхаясь, когда вынырнула на поверхность. Мое сердце забилось быстрее от недостатка кислорода, и остаток пути я плыла спокойным брассом. Коснувшись края, когда оттолкнулась от борта, я скользнула назад, когда ритм моего сердца снизился, сокращая расстояние до того места, с которого я начала. Отталкиваясь с этого конца и вместо этого выполняя фронтальный кроль, продолжала проплывать всю длину бассейна с новым чувством срочности, пытаясь измотать себя физическими упражнениями.

Однажды психиатр попросил меня объяснить, что я чувствовала, когда попал в маниакальный эпизод. Было трудно выразить словами, что что-то заставило меня почувствовать, и потребовалось некоторое время, чтобы озвучить свое объяснение.

Кайф моих маниакальных приступов был подобен тому, как если бы я была под кайфом от всех доступных наркотиков и окуналась в самый крепкий алкоголь. Это был подводный электрический ток, пробегающий по моему телу, влияющий на принимаемые мной решения, заставляющий меня думать, что они были мудрыми и безопасными, когда на самом деле это было опасно. Это чувство доводило до предела. У вас раньше была черта, которую вы бы не переступили? Вы бы переступили ее или поддались искушению. Правило, которое вы бы не нарушили? Вы бы легко его преодолели.

Во время приступов я была продуктивна. Я справлялась с делами, постоянно работая на адреналине и практически не нуждаясь во сне; максимум нескольких часов было достаточно. Это повлияло на мою повседневную жизнь. Я стала более разговорчивой, возбудимой. Любой, кто разговаривал со мной, вероятно, не успевал за словом "рвота", которое так быстро вылетало из моего рта. Мысли быстро сменяли друг друга, заставляя меня чувствовать, что я могла делать все, что угодно. Я была неприкасаемой.

В худшие моменты моя сексуальная энергия возрастала, и я шла на более глупый риск, например, занималась сексом втроем, возвращалась в дом незнакомца, ускользая от своих телохранителей. Я тратила чрезмерно деньги, которые можно было бы лучше использовать в другом месте. Я стала более активной, чем обычно, у меня было миллион дел, в которых я хотела принять участие, чтобы поставить галочку там и сейчас, потому что ждать было бесполезно. Я делала несвойственные мне поступки, но это не было искусственно, когда меня снимали папарацци.

Я построила свое повествование, позволив публике думать, что это была настоящая я. Это поставило щит между мной, ними и моим психическим заболеванием. Заставила людей поверить, что я тусовщица, что регулярно употребляла алкоголь и принимала неправильные решения. Уходить из баров или клубов с другим человеком на ночь.

Выйдя из бассейна, я откинула мокрые волосы в сторону и отжала излишки воды, схватив полотенце и обернув им свое одетое в бикини тело, пока поднималась наверх, чтобы принять душ. Двадцать полных отрезков бассейна несколько истощили мое тело, но не настолько, чтобы измотать меня.

Приняв душ и одевшись некоторое время спустя, я отправилась на прогулку, отчаянно желая чем-нибудь заняться. Чтобы занять себя. Что угодно, лишь бы унять шум здания в моем организме. Выскользнув из раздвижных дверей кухни, я направилась в прекрасно ухоженный сад на задней стороне дома.

Зелень лужайки была яркой и живой. Удивительно, учитывая жару в Неваде в это время года. Бьюсь об заклад, что поддержание идеального образа, который я видела перед собой, стоило целого состояния. Разросшиеся деревья загораживали ужасную каменную стену, и каждое место было покрыто множеством разноцветных кустов и цветов, которые казались такими неуместными в доме босса мафии.

Пройдя половину сада, я наткнулась на деревянную скамейку. Наклонившись, я прочитала золотую табличку, вделанную в нее.

Stella Marchetti

Пусть вас всегда будут помнить за вашу любовь к природе.

Стелла Марчетти? Я не слышала, чтобы упоминалось это имя. Сестра, мама, тетя, жена? Интригующе. Там была история. Был ли этот сад воспоминанием для нее? Святыней?

Стряхнув с себя странную загадочность неизвестной женщины, я стянула с запястья эластичную ленту для волос, перевернула голову вверх тормашками и собрала их в неряшливый пучок. Направляясь вправо от сада, зная, что он вел к передней части участка, зелень сменилась каменной галькой, которая цеплялась за мои шлепанцы. Ой. Удерживая равновесие, я вытряхнула их, ступая осторожнее, когда наткнулась на пристройку.

Продвигаясь вперед, я вошла в здание, у меня отвисла челюсть от роскошной обстановки, которая соответствовала частям главного дома. Кондиционированный воздух коснулся моей кожи, заставив меня вздохнуть с облегчением, особенно после жары на улице.

Закрыв за собой дверь, я прошла дальше в пристройку. Это было одно большое открытое пространство с разбросанными повсюду изжеванными собаками игрушками. Рычание остановило мои движения, когда я столкнулась лицом к лицу с двумя ротвейлерами Рейна. Я не видела их с тех пор, как впервые приехала.

Я не часто контактировала с собаками. Повинуясь инстинкту, я подняла руки вверх, прежде чем опуститься на колени, оказавшись на одном уровне с ними. Я только что вторглась в их личное пространство; они не знали меня, поэтому неудивительно, что они были настороже. Особенно один из них. Я не могла отличить их внешне, но я знала их имена.

Мои глаза блуждали по дому. Их владелец, должно быть, безумно их любил. Он обеспечил им непревзойденную собачью роскошь. Удобные кровати, достаточно большие для человека, тихие мелодии, тихо играющие на фоне шума, с регулируемым подогревом.

— Зевс, — проворковала я, стараясь не паниковать, когда рычащий потрусил вперед, оскалив на меня зубы.

Не кусай меня, пожалуйста, Боже, не кусай меня. Краем глаза заметила, что другой, Арес, наблюдал за происходящим с живым интересом. Пожалуйста, будь добрее своего брата, — молилась я про себя.

Я могла предвидеть заголовки: «Пэрис Блю растерзана до смерти собаками босса мафии». Черт, это даже не попало бы в новости, они бы это замяли. При мысли об этом у меня по спине пробежал холодок.

Зевс медленно приближался ко мне, наблюдая за каждым моим подергиванием. Перенимали ли собаки черты характера своих хозяев? Должно быть, да. Я протянула руку в знак предложения, неуверенная, укусили бы они ее или лизнули. Я нервничала, но должна была верить, что на каком-то уровне они знали, что я не представляла для них угрозы. Он понюхал мою руку, когда я медленно поднесла ее к макушке его черного бархатисто-мягкого меха и провела по нему пальцами. Низкое рычание прекратилось, когда он воспользовался тем, что я гладила его, и расслабился, засунув язык между челюстями.

Из моего рта со свистом вырвался воздух. Слава Богу. Другой, Арес, подбежал и присоединился к своему брату, подтолкнув его локтем, чтобы я тоже могла погладить его по макушке. Улыбка появилась на моем лице, когда Зевс лизнул мне другую руку, позволяя погладить их одновременно.

— Вы такие красивые мальчики, — похвалила я их, понимая, что это безумие — разговаривать с ними, когда они не отвечали, но мне было все равно.