Глава 5

Айрис

Датч крепко держит меня за запястье, когда ведет через оживленный вокзал. Мои ноги двигаются сами по себе, позволяя ему вести меня сквозь толпу людей. Все, что он сказал, крутится у меня в голове, и я не знаю, почему вообще об этом думаю. Что является безумием, потому что я знаю, кто мои родители.

Что, если это одна из тех безумных историй, когда детей случайно подменили при рождении? Но тогда зачем Датчу похищать меня, если именно это произошло? Если только мои родители не захотели поменяться обратно с правильным ребенком. Ладно, сейчас я веду себя нелепо, но кто может винить меня в этом? Я попала в ситуацию реалити-шоу, и у меня кружится голова.

Датч замедляет шаг, когда мы приближаемся к поезду, и несмотря на то, что полно народу, я замечаю, что люди шарахаются с его пути, когда видят, что он приближается. Несколько женщин даже останавливаются, чтобы посмотреть на него, и, возможно, если бы он не похитил меня, я бы тоже нашла его привлекательным.

— Не волнуйтесь, дамы, однажды он, вероятно, похитит и вас. — Я улыбаюсь им, но они явно думают, что я сумасшедшая, потому что качают на меня головой.

Он внезапно останавливается, но мои ноги все еще двигаются, и я врезаюсь прямо в его огромное тело. Я отскакиваю назад, но не падаю, когда он хватает меня и удерживает на месте. Он смотрит на меня сверху вниз, а затем хмурит брови.

— Извини, я все время забываю, какая ты маленькая.

Он действительно извинился передо мной? Это, должно быть, самое странное похищение в мире.

Его руки сжимаются вокруг меня, и я застываю на месте, когда он наклоняется. Чем ближе он оказывается, тем быстрее бьется мое сердце, и я облизываю губы. У меня перехватывает дыхание, когда я чувствую, как что-то, должно быть, третья нога, сильно прижимается к моему животу.

— У меня есть документы, но знай, никто не заберет тебя у меня. Если они попытаются, ты будешь нести ответственность за то, что мне придется сделать. — Он отстранился. — Поняла?

Я киваю. Те женщины, мимо которых мы проходили, даже не поверили мне. Они думали, что я издеваюсь над ними, и, честно говоря, так оно и было. Я видела, как легко Датч справился с Броком, без особых усилий.

Когда Датч снова начинает идти, мы направляемся по длинному проходу, а затем заходим в поезд. Мы проходим мимо нескольких дверей, прежде чем он открывает одну и вталкивает меня внутрь. Он быстро закрывает за нами дверь, и я стараюсь смотреть куда угодно, только не на него.

Купе маленькое, со скамейками с каждой стороны, обращенными друг к другу, и единственным окном, чтобы смотреть на улицу. Датч протягивает руку и задергивает шторы, отгораживаясь от остального мира.

— Когда начнется движение, они придут за нашими билетами и паспортами. — Я опускаюсь на сиденье, а он садится напротив меня. Я наблюдаю, как он достает папку и кладет ее рядом с собой.

Кондуктор делает последний звонок, прежде чем поезд дергается и начинает движение. Я была так спокойна большую часть поездки, но осознание того, что мы покидаем страну, ставит точку.

Он сделал это. Он смог уехать, и никто нас не поймал.

Он достает два американских паспорта и кладет их поверх папки. Я вытираю со щек несколько скатившихся слезинок.

— Я не сделаю тебе больно, — мягко говорит он.

Его голос все еще звучит хрипло, но что-то в нем заставляет меня верить ему. Он был добр, хотя мог быть жестоким, и часть меня думает, что он действительно верит в то, что говорит мне. Он считает, что поступает правильно.

— Я люблю своих родителей.

— Даже если они похитили тебя? — бросает он вызов.

Я киваю. Я близка со своим отцом, и знаю, что моя мама заботится обо мне, даже если она не показывает этого. Но ее попытка выдать меня замуж за Брока зашла слишком далеко. В конце концов, то, чего хочет она, всегда превосходит то, чего хочу я. Не имеет значения, что я взрослая — она всегда будет пытаться контролировать мою жизнь тем или иным способом.

— Я не могу щелкнуть выключателем и выключить это. Любовь так не работает. Даже если все, что ты говоришь, правда, я буду скучать по ним и хотеть их увидеть. — Я вытираю свои щеки, по которым начинают течь слезы. Я опускаю подбородок и смотрю на свои руки, снова молча желая, чтобы это оказалось сном.

— Черт, — слышу я его ворчание.

Мгновение спустя он тянет меня на скамейку, на которой сидит, и обнимает одной рукой. Тот факт, что он такой милый, только заставляет меня плакать сильнее. Я ничего из этого не понимаю, и путаница усугубляет мой эмоциональный срыв.

— Я понятия не имею, как работает любовь, но не могу вернуть тебя к ним. По крайней мере, пока.

— Пока? — Я вскидываю голову и встречаюсь с ним взглядом.

— Давай предположим, что то, что я тебе говорю, правда. Ты не хочешь встретиться со своими настоящими родителями?

— Я не знаю. — Это не то, о чем я думала, и меня захлестывает шквал эмоций. Это слишком сложно для понимая, поэтому я сопротивляюсь. — Это неправда, так что это не имеет значения. Это безумие.

Он начинает говорить что-то еще, но раздается стук в дверь, прежде чем кто-то кричит о билетах, и дверь открывается.

— Билеты? — спрашивает проводник.

Датч поднимает меня со своей скамьи и сажает обратно на другую. Он протягивает мужчине какие-то бумаги, а затем два американских паспорта. Проводник просматривает документы, затем сует один из них в карман, прежде чем вернуть Датчу билеты.

Затем я наблюдаю, как он открывает паспорта, смотрит на меня, а потом на Датча. После этого он проводит паспорта через маленькую машинку, и раздается звуковой сигнал. Он возвращает их Датчу и кивает нам обоим.

— Тележка с напитками открыта, и в наличии так же есть закуски. Удачной поездки, — говорит он, прежде чем выйти и закрыть за собой дверь.

Я протягиваю руку за паспортом, но Датч держит его так, что я не могу дотянуться.

— Я хочу посмотреть. — Я протягиваю руку, и он кривит губы, прежде чем вкладывает документ в мою ладонь. Я открываю паспорт и вижу фотографию женщины, которая явно не я.

— Но… — Он забирает его у меня из рук. — Как?

— За деньги можно многое получить. — Он убирает паспорта обратно в сумку. — Ты молодец. Не сказала ни слова. — В его голове почти звучит гордость.

— Потому что ты бы причинил ему боль.

— Это реальная причина? Даже на вокзале ты вела себя тихо, как мышка, за исключением тех случаев, когда говорила с теми женщинами. — Он прав, но мне не нравится видеть его таким самодовольным. — Ты прыгнула в воду, не умея плавать, но больше не пыталась убежать. По крайней мере с тех пор, как я сказал тебе, зачем я здесь. — Он прав, и я это ненавижу.

Я откидываюсь на сиденье.

— К чему ты клонишь?

— Тебе любопытно.

Так и есть, хотя не должно.

— Это все глупо. Ты сказал, что расскажешь мне, как только мы сядем в поезд. Так что…

Он проводит рукой по лицу. Я не упускаю шрамы на костяшках его пальцев, и мне интересно, что за жизнь у него была. Мне вспоминаются его слова о непонимании любви.

— Твоих родителей зовут Бронсон и Фрида Диан, — говорит он мне, приподнимая брови.

— Если ты ждешь реакции, то ты ее не получишь. Я не знаю этих имен.

— Как насчет фотографии? — Он достает одну из фотографий из папки, лежащей рядом с ним, и протягивает мне. Я беру изображение и переворачиваю.

Это старая фотография, но, когда я смотрю на молодую женщину на ней, воздух покидает мои легкие. Я смотрю на нее и понимаю, что на ней она примерно моего возраста. У нее такое же телосложение и волосы, как у меня, но дело не только в этом. Меня привлекают ее черты — такой же маленький вздернутый носик и темные веснушки на щеках. Она улыбается, и на ее щеках две ямочки, такие же, как у меня.

Датч протягивает мне еще одну фотографию, и на ней та же женщина, только на этот раз у нее на коленях маленькая девочка. Позади них стоит высокий мужчина в костюме, и они стоят перед рождественской елкой. Перед ними растянулся черный кот, и я дотрагиваюсь до фото.

— Страшилка, — шепчу я.

— Хм? — спрашивает Датч.

— Ничего, — отвечаю я, качая головой. — Когда я была маленькой, у меня был черный кот. Он очень на него похож. Его звали Страшилка.

— Странное имя для детского кота.

— Знаешь, когда ты маленький, ты что-то слышишь по ночам и пугаешься? Дети думают, что это страшилка.

— Ага.

— Ну, вот так. Он был милым и пушистым, и совсем не страшным. — Датч понимающе кивает головой.

— Что с ним случилось? Он все еще у вас?

— Я не знаю. — Я возвращаю фотографию.

— Ты не знаешь? Он сбежал?

— Я не знаю. Неужели это так трудно понять? — кричу я и сама удивляюсь своей вспышке.

— Нет, слишком многое нужно осознать. Твой разум пытается сложить все воедино.

— Здесь нечего складывать.

Он продолжает, игнорируя меня.

— Тебе было четыре года, когда тебя похитили. Насколько я могу судить, ты не знаешь, что случилось с твоим котом, потому что он был с твоими настоящими родителями.

— Нет, дело совсем не в этом. — Я качаю головой, пытаясь разобраться в своих мыслях.

— Ты путаешь ранние воспоминания о своих настоящих родителях с теми, кто тебя украл.

— Хватит, — обрываю его я. Я ненавижу сомнения, которые терзают меня. Этот человек проникает в мои мысли. Эти фотографии могут быть фальшивыми.

— Я думал, ты хотела получить от меня ответы? — говорит он, но я не отвечаю. — Скоро ты сама все увидишь.

Не думаю, что он угрожал, но по какой-то причине мне кажется именно так.