Глава 4

Датч

— Ты врешь.

Она хмурится на меня и выглядит как сердитый котенок после купания. Мне хочется рассмеяться, но я так давно этого не делал, что не уверен, помню ли я, как это делается.

— Зачем мне врать? — Я стараюсь соблюдать скоростной режим, чтобы не привлекать внимания.

— Я не знаю, ну, возможно, чтобы ты мог похитить меня. — Она указывает на себя, будто это очевидно.

— Я уже похитил тебя. — Я делаю тот же акцент на слове, что и она. — В данный момент я ничего не выиграю, солгав тебе.

— Так что, возможно, тебе придется лгать мне в будущем.

— Да. — Я смотрю на нее, будто она смешна, и ее глаза расширяются от шока.

— Это безумие. Просто скажи мне, что происходит.

— Нет. — Я включаю поворотник, чтобы выехать на шоссе, и проклинаю пробки.

— Нет?

— У тебя в ушах вода застряла? — Я тянусь назад за полотенцем и протягиваю его ей. Она вырывает его у меня из рук и оборачивает вокруг себя. Жаль, потому что под мокрым платьем я мог видеть ее восхитительные изгибы

— Скажи мне, почему ты думаешь, что мои родители — не мои настоящие родители. Откуда мне это знать? Я была с ними всю свою жизнь.

— Помолчи. — Я смотрю соседнюю полосу и вижу просвет.

— Помолчи! — кричит она, и я чувствую, как нарастает ее истерика. — В меня стреляли!

— Если тебе от этого станет легче, они стреляли в меня. — Впереди произошла авария, из-за которой движение замедлилось, но сейчас они растащили ее на обочину.

— Нет!

— Хватит. — Я поворачиваюсь к ней и указываю пальцем. — Хватит кричать в этой крошечной машине. Ты будешь вести себя тихо и делать, как я говорю. Моя работа — доставить тебя к твоим настоящим родителям и ничего больше. Я здесь не для того, чтобы отвечать на вопросы.

Я наблюдаю, как ее золотистые глаза начинают наполняться слезами, а нижняя губа дрожит.

— О нет. — Я сдуваюсь, опускаю палец и испускаю долгий вздох. — Не плачь.

— Я не плачу, — говорит она срывающимся голосом.

— Послушай. — В обычный день мое терпение на исходе, но, видя пробки и замедленное движение, я еще больше приближаюсь к краю. — Я не причиню тебе вреда.

Она опускает взгляд на свои руки, лежащие на коленях, и я останавливаюсь на шоссе.

— Тебя зовут Айрис, верно? — спрашиваю я, и она кивает, по-прежнему не глядя на меня. — Айрис. — Я стараюсь, чтобы мой голос звучал менее устрашающе, но мой размер всегда подскажет незнакомцам, что я опасен. Протянув руку, я коснулся ее подбородка, и, надо отдать ей должное, она не отстранилась. — Как только ты будешь в безопасности, я объясню больше. — Я сжимаю губы, стараясь не лгать ей. — Я расскажу тебе столько, сколько смогу.

— Хорошо, — тихо отвечает она и кивает.

Часть меня расслабляется, и я вижу, что впереди открывается движение. Я в состоянии продвинуться вперед и объехать аварию, а затем нажать на газ. Задержка была незначительной, но нам нужно успеть на поезд, если я собираюсь переправить ее через границу до захода солнца. Как бы то ни было, я не могу взять ее с собой в таком виде, будто я бросил ее в озеро, так что я должен это исправить.

— Тебе нужно переодеться.

— Прости, я, должно быть, забыла взять с собой сумку для похищения. Мы можем вернуться и забрать ее?

Уж лучше пусть она дерзит, чем плачет.

— К счастью для тебя, я все спланировал заранее. — Я показываю большим пальцем через плечо на заднее сиденье машины. — Там есть джинсы и футболка с обувью.

— Они не подойдут, — говорит она, даже не взглянув на них.

— Подойдут.

Она смотрит на меня как на идиота.

— Это мы еще посмотрим.

Она хватает сумку и открывает ее. Я вижу, как она обыскивает ее и рассматривает бирки, но она не говорит ни слова. Как только она достает одежду, она больше не спорит и оглядывает машину.

— Где именно я должна переодеться? Полагаю, ты не собираешься останавливаться и выпустить меня?

— Ни за что. — Я качаю головой. — Ты можешь сделать это на своем месте. У теня нет ничего, чего бы я раньше не видел.

Ее щеки краснеют, и она смотрит в окно.

— Это не значит, что я хочу, чтобы ты видел меня.

— Переодевайся, Айрис, или я съеду на обочину и сделаю это сам.

Я не хороший человек, и меня никогда не называли святым. Поэтому, когда она стягивает мокрое платье через голову, я просто смотрю.

Ее сиськи выглядывают из лифчика без бретелек, и я чувствую, как у меня встает. Блядь, она слишком молода, чтобы я мог вот так на нее смотреть, но я не могу перестать это делать. Когда я держал ее на плече, я мог вблизи рассмотреть ее круглую попку и в точности ощутить, как ощущаются эти изгибы.

— Смотри на дорогу, здоровяк, — ругается она, и я отвожу взгляд.

Она натягивает выцветшую черную футболку, которую я нашел в комиссионном магазине. На ней название группы, о которой я никогда не слышал, но, то, как она сидит на ней, делает меня ее фанатом. Я снова опускаю взгляд, когда она бросает мокрое насквозь платье на заднее сиденье, а ее бедра оказываются поверх полотенца. Она хватает джинсы, и ей приходится приподнять бедра, чтобы натянуть их, и я думаю о том, как она поднимает их, когда я трахаю ее хорошенькую маленькую киску.

Я прочищаю горло, чтобы отвлечься от мыслей о том, как хорошо она ощущалась бы вокруг моего члена.

— Мы едем поездом в Нью-Йорк, — говорю я, пытаясь отвлечь свой член.

— Я не могу покинуть страну. — Она надевает обувь и смотрит на нее, будто удивлена, что они тоже ей подходят. Я хорош в своей работе и достаточно скрупулезен, чтобы подобрать ей правильный размер.

— Как ты думаешь, что произойдет на границе, если ты устроишь сцену? — спрашиваю я, позволяя ей взвесить риск и выгоду.

— Появятся копы и спасут меня.

Я смотрю на нее и качаю головой.

— Нет. Они будут задавать вопросы, и это будут не те вопросы, на которые ты готова ответить. У меня будет вся информация и документы, которые сделают тебя моей подопечной. Это покажет им, что ты психически не способна жить самостоятельно, и я отвечаю за то, чтобы доставить тебя обратно к твоей семье. — Слезы снова наворачиваются ей на глаза, и я проклинаю себя. — Прости. Я привык иметь дело с закоренелыми преступниками, а не с маленькими девочками.

— Я не маленькая, — сердито говорит она и сжимает кулаки.

— Это не плохо. — Я протягиваю руку и беру один из ее кулаков. — Это значит, что внутри ты не холодна, как мужчины, с которыми я имею дело. Мне нужно быть с тобой мягче.

— Зачем ты это делаешь? — снова спрашивает она, мольба в ее голосе почти причиняет боль.

— Все будет объяснено, — обещаю я, и кулак, который я сжимаю, расслабляется. — Мне нужно, чтобы ты сотрудничала и села со мной в поезд. Я не причиню тебе вреда, но буду лгать и манипулировать пограничниками, чтобы они тебе не поверили. Как только ты окажешься со мной в поезде, мы поговорим.

— И ты мне все расскажешь?

— Я расскажу тебе все, что смогу, — соглашаюсь я, и после секундного колебания она кивает.

— Как тебя зовут? — Она смотрит на меня так, словно пытается угадать.

— Датч.

— Это правда?

— Да. — Когда наши взгляды встречаются, я чувствую, как что-то у меня в груди сжимается, поэтому быстро отвожу взгляд. Я отвлекаюсь, а мне нужно сосредоточиться.

Следующий съезд — железнодорожный вокзал, и после того, как я сворачиваю, я заезжаю на парковку. Я беру с заднего сиденья свою сумку и оставляю ее мокрое платье на полу. Когда подхожу к пассажирской стороне, я протягиваю руку, но она колеблется.

— Пойдем со мной, если хочешь получить ответы, — говорю я ей, и она сжимает губы, прежде чем взять меня за руку.

Когда мы уходим, она оборачивается, глядя на машину.

— Тебе не нужно запереть ее или что-то в этом роде?

— Нет, она краденая, — говорю я ей, она удивленно смотрит на меня. — Не волнуйся, ты единственный человек, кого я забрал без разрешения. — И после долго молчания я пожимаю плечами. — Ну, по крайней мере, сегодня.