Глава 9

Айрис

На этот раз, когда просыпаюсь, я точно помню, где нахожусь. Меня окружает запах Датча, и думаю, что он, возможно, отпечатался на моей коже. До сих пор трудно поверить в том, что мы делали после того, как он похитил меня.

Я все еще девственника? Он еще не вошел в меня полностью, но в какой-то момент все равно была острая боль. Она прошла так же быстро, как и появилась, потому что было трудно думать о чем-то, кроме удовольствия. То, как его пальцы массировали мой клитор, пока он был внутри меня, заставляет меня сжать бедра. Мое тело уже жаждет большего.

После того, как он потянулся ко мне в третий раз, я отключилась, лежа на нем. Я почувствовала, как он провел теплой тканью у меня между ног, чтобы вытереть меня, но на этом все. Сейчас он не внутри меня, но каким-то образом я все еще чувствую его там. Я чувствую его повсюду.

Должно быть это и есть Стокгольмский синдром. Я цепляюсь за эту идею, понимая, что именно это должно быть причиной моего влечения к нему. Вероятно, это не то, что развивается за один день, но луче винить во всем этом, чем пытаться разобраться в своих чувствах. И что я уже отдала Датчу так много контроля.

Когда я сажусь, то вижу, что дверь в ванную приоткрыта, но свет не горит. Меня охватывает паника, я соскальзываю с кровати и быстро одеваюсь. Куда он делся?

Выглянув в окно, я вижу, что проезд все еще движется, значит, он не исчез. Разве это не хорошо, что его нет, потому что это значит, что я могу уйти? Я могу вернуться домой, но паники от этого почему-то меньше не становится. На самом деле, от этого становится только хуже.

Мгновение спустя дверь открывается, и я вижу стоящего на пороге Датча. Все внутри меня замирает, но он прищуривается, явно не рад меня видеть.

— Ты оделась.

Я натянула джинсовые шорты и майку, прежде чем надеть кроссовки. Он заходит внутрь и закрывает за собой дверь.

— Куда ты ходил? — спрашиваю я.

— Ты собиралась бежать? — Он игнорирует мой вопрос и задает свой собственный.

— Поезд движется. Куда, черт возьми, я могла бы убежать? — Пространство настолько маленькое, что все, что ему нужно сделать, это развернуть меня лицом к себе, и я оказываюсь прижатой к стене.

Мое дыхание становится тяжелым, когда во мне закипает желание. Он настолько властный, что я не могу сдержать свою реакцию на него. Его большие руки обхватывают меня за шею, сжимая, а большим пальцем он надавливает на мой подбородок. Я запрокидываю голову и смотрю на него снизу вверх, не имея другого выбора, кроме как встретиться с ним взглядом.

— Ты думала, что сможешь сбежать от меня?

— Нет, — честно отвечаю я, и он вглядывается в мое лицо.

— Я сказал тебе, что теперь ты принадлежишь мне, — напоминает он мне.

— Пока ты не доставишь меня. — Его руки слегка сжимаются.

Он не причиняет мне боли, но у него есть полный контроль, и я ничего не могу сделать, если он не разрешит. Это не должно меня возбуждать, но нельзя отрицать, что мои трусики насквозь промокли.

— Что-то происходило. Это было написано у тебя на лице, когда я открыл дверь.

— Я испугалась, — признаю я.

— Я напугал тебя? — Он, похоже, не в восторге от этого, что почти смешно. Он держит меня за горло, но я его не боюсь.

— Нет, — отвечаю я, и его губы немного приподнимаются с одной стороны. Это была улыбка?

— Ты испугалась, что я ушел, кроха? Что я оставил тебя? — Я не понимаю, что за эмоции внезапно охватывают меня. Мои глаза наполняются слезами, а в носу горит, когда я признаю правду.

— Да.

— Чтоб меня. — Его губы накрывают мои в обжигающе-горячем поцелуе.

Его руки отпускают меня, и я обхватываю его, прижимаясь к нему всем телом. Он рычит мне в рот, когда его твердый член прижимается к моему животу. Плоть напротив меня дергается, и я стону вокруг его языка.

Он внезапно прерывает поцелуй и прижимается своим лбом к моему. Мы оба тяжело дышим, когда он с трудом сглатывает.

— Мы не можем этого сделать. — Он качает головой. — Поезд скоро остановится.

— Ладно, — отвечаю я, чувствуя облегчение от того, что он не отталкивает меня.

Я не позволяю себе задумываться об этих чувствах, потому что сейчас я не в силах справиться со всем этим. Он делает шаг назад, и я сразу же начинаю скучать по его теплу. Я изголодавшийся котенок, который хочет всей его ласки и внимания.

— Я принес тебе кое-что поесть. — Он наклоняется и поднимает с пола пакет. Должно быть он уронил его, когда вошел. Он лезет внутрь и достает сэндвич и апельсиновый сок.

— Спасибо. — Я сажусь и ем свой завтрак, а Датч проводит рукой по своим коротким волосам. Кажется, что-то не так.

— Все в порядке? — спрашиваю я, и он разражается лающим смехом, удивляя нас обоих.

— Честно говоря, я понятия не имею. — Я это прекрасно понимаю. — Ты наелась?

— Да.

Из динамика раздается голос, сообщающий нам, что мы подъезжаем к конечной остановке. Датч собирается оставшиеся вещи, чтобы мы могли отправиться в путь.

— Я сегодня с кем-то встречусь? — осторожно спрашиваю я. Может ли сегодняшний день стать концом для нас с Датчем? Он сказал, что на данный момент я принадлежу ему. Что произойдет, когда время закончится?

— Нет. Это только первая часть нашего путешествия. — Я не упускаю то, что он не рассказывает мне о том, что будет дальше. — Ты хочешь встретиться с ними сейчас?

— Было бы неплохо все уладить. — Я пожимаю плечами.

Я думаю о женщине на фотографии, держащей на руках маленькую девочку, которую он назвал мной. Я не совсем уверена, но точно знаю, что я очень похожа на нее. Это почти смешно, но я всегда удивлялась, почему у меня не было сходства с моей собственной мамой. Не то чтобы все это дерьмо было правдой, но, полагаю, мы скоро узнаем.

— И что потом? Ты вернешься домой к своим ненастоящим родителям? — бросает он вызов.

— Не будь членом. — Я свирепо смотрю на него.

— Я помню, как ты наслаждалась моим членом.

Я ахаю.

— Ты настоящий придурок, знаешь это?

Он глубоко вздыхает, проводя рукой по лицу.

— Да, я знаю это, кроха.

Я отворачиваюсь от него, не желая, чтобы он знал, как ранят его слова. Дело не только в том, что он сказал, но и в том, как он может переключаться с милого на что-то совсем другое. Моя мама часто так делает. Мне следовало бы к этому привыкнуть, но еще больнее, когда это исходит от него.

— Эй. — Он хватает меня за руку, и я чувствую, что поезд уже подходит к остановке.

— Думаю, нам пора идти. — Я заставляю себя улыбнуться. Если я что-то и умею, так это притворяться, что все в порядке, когда это не так. Он долго ничего не говорит и, наконец, кивает.

— Да. Стоит. — Он перекидывает сумку через плечо, не выпуская моей руки. Люди толпятся в проходе, пытаясь сойти с поезда, пока он ведет нас.

— Я так взволнована, никогда не была в Америке, — говорит девушка, стоящая позади нас. — Вы с вашим отцом бывали здесь раньше?

— Мужем, — поправляет он ее, и мы с девушкой широко раскрываем глаза. Прежде чем я успеваю что-либо сказать, он тянет меня за руку, чтобы я последовала за ним из поезда. Мне приходится прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы удержаться от смеха.

— Куда, Папочка? — поддразниваю я.

— Прекрати. — Он продолжает тянуть меня, но, клянусь, я виду, как что-то вспыхивает в его глазах. Это тот же голод, который я видела прошлой ночью. Ему понравилось, что я его так назвала?

— Притормози. У меня ноги в два раза короче твоих, и теперь, когда я сошла с поезда, понимаю, что у меня все болит. — Он замедляет шаг, а затем сжимает мою руку.

— Хочешь, чтобы я тебя понес? — думаю, он дразнит, но он внезапно останавливается.

— Я могу сама идти! — кричу я, когда он тянется ко мне. Через секунду он кивает, и мы снова начинаем двигаться. — Куда мы идем?

— Нам нужна машина.

— Я полагаю, раз ты сказал «нужна», а не «есть», мы украдем ее? — Он в ответ хмыкает.

— Могу я хотя бы сходить в туалет? — спрашиваю я, не зная, как долго мы будем в пути.

— Хорошо. — Он, похоже, не в восторге от этого, но все же ведет меня в один из туалетов на вокзале. — Давай по-быстрому.

— Ага, — говорю я, видя, что он тоже заходит в туалет.

После того, как я пользуюсь кабинкой, я подхожу к раковине и мою руки.

— Айрис. — Я поднимаю голову и вижу в зеркале, что позади меня стоит крупный мужчина. — Меня прислал твой отец. — Он хватает меня за руку и начинает вытаскивать из уборной. — Нам нужно спешить.

— Но подождите, я думаю, произошло большое недоразумение. — Я пытаюсь высвободиться, пока он тянет меня за собой, но это бесполезно. Его хватка становится болезненной, и я кричу. — Давайте поговорим как разумные взрослые люди.

Он останавливается и, наконец, смотрит на меня сверху вниз.

— Так будет легче, — говорит он, и мои глаза расширяются, когда я вижу в его руке шприц.

Кого, черт возьми, послал мой отец, чтобы спасти меня?