София

— Привет, как дела? — Спросила я, когда Обри ответила на мой звонок.

— Привет. Я в порядке. — Звук пальцев, летающих по клавиатуре, эхом отдавался на заднем плане. Мне не нужно было видеть ее, чтобы знать, что она держит телефон ухом, ее глаза устремлены на экран компьютера, а мозг сосредоточен на чем-то другом, кроме моего телефонного звонка.

— Я просто звоню, чтобы сказать тебе, что не смогу прийти на наш ланч на следующей неделе.

— Прекрасно.

Щелканье на фоне продолжалось, на этот раз с большей яростью. Мне было жаль человека, получающего тот ответ, который она печатала.

— Я в Монтане.

— Я знаю. Папа сказал мне, что ты улетела спонтанно. — Ее тон был полон раздражения, как будто мне должно было быть неудобно пользоваться частным самолетом семьи.

Может быть, она думала, что я не заслужила этой привилегии, в отличие от нее. За исключением того, что «Гольфстрим» был нужен ей только тогда, когда ей нужно было присутствовать на деловой встрече.

Кто-то должен пользоваться самолетом. Почему не я?

— Я, эм... работаю, — сказала я ей.

Щелканье прекратилось.

— Работаешь?

— Да. Я помогаю в баре, пока Тея и Логан в Париже.

На ее конце несколько мгновений царила тишина, затем щелканье продолжилось без единого слова.

Серьезно? Это была ее реакция? Я не ожидала, что Обри устроит мне шоу из-за того, что я отработала два дня, но она могла, по крайней мере, признать, что я полностью вышла из своей зоны комфорта.

Нет, все, что я получила, это еще одно сообщение, напоминающий мне, что моя жизнь никогда не будет такой важной, как работа, за которую она вышла замуж в двадцать один год.

— Ты чем-нибудь занята в канун Нового года? — Спросила я, хотя я думаю, что мои слова просто раздражали ее еще больше.

— Никаких планов. — Ее губы были поджаты, я была уверена в этом.

— Ох. Эм, ты встречаешься с кем-нибудь новым? Или вообще с кем-нибудь?

Последний раз в жизни Обри был мужчина три года назад, и он продержался всего шесть месяцев. Он быстро понял, что всегда был на втором месте после ее работы.

Очевидно, этот человек был умнее меня.

Я все еще пыталась бороться.

— Нет, я ни с кем не встречаюсь, — фыркнула Обри. — Мне не нужен парень в жизни, чтобы чувствовать себя удовлетворенной.

Это твоя фишка, София. Не моя.

Слова были невысказаны, но, тем не менее, я услышала их громко и ясно. Я слышала их много раз раньше, и, как всегда, они обжигали.

Обри не одобряла мой выбор, потому что я всегда была в отношениях — ну, это была одна из причин, по которой она не одобряла его. В ее глазах это делало меня слабой и зависимой.

Может быть, она была права.

— Хорошо. — Я вздохнула. — Ты занята. Не буду тебя задерживать. С Новым годом.

— Спасибо. И тебе того же. — И линия оборвалась.

Я на мгновение уставилась на свой телефон, проигрывая наш короткий разговор. Не пора ли было сдаваться? Нам было за тридцать. Может быть, мне пора было просто смириться с тем, что я никогда не буду дружить со своей сестрой.

Мы с Обри никогда не были близки. Даже будучи детьми, мы никогда не разделяли эту сестринскую связь. Мы не играли в Барби и не заплетали друг другу волосы. Мы не ссорились из-за одних и тех же игрушек или из-за того, что смотреть по телевизору. Временами она казалась мне скорее знакомой, чем моей сестрой. Когда мы встречались на нашем ежемесячном обеде, она проводила большую часть часа, проверяя сообщения и электронную почту, пока я просматривала социальные сети или отправляла сообщения.

Она была слишком похожа на моего отца, целеустремленная и склонная к соперничеству. Мое отсутствие энтузиазма в отношении вещей, которые они считали наиболее важными, раздражало их.

В чем заключалась моя страсть?

Я искала ответ, но ничего не находила.

Прокручивая свои контакты, я прошла мимо имен своих друзей, не испытывая желания писать кому-либо из них. Ни один из них не позвонил мне ни разу с тех пор, как была опубликована статья в журнале.

Друзья, вероятно, было слишком мягким словом для большинства имен в моем телефоне.

За последние несколько лет я взяла за правило вычеркивать токсичную дружбу из своей жизни. После того, как я так плохо обошлась с Теей во время нашего знакомства, и Логан пригрозил лишить меня моего трастового фонда.

Я играла в игры. Я проиграла.

Мне просто повезло, что это не стоило мне моего брата.

Большинство подруг, с которыми я тусовалась в то время, не хотели дружбы. Они хотели получить доступ к моим связям или к моему красивому брату-миллиардеру. Казалось, мой вкус в выборе друзей был так же хорош, как и в выборе мужчин.

Поэтому я превратила в призраков тех, кто любил использовать других и играть в игры. Вероятно, они планировали устроить поздний завтрак, чтобы собраться вместе и выпить за мою кончину в журнальной статье.

Неважно. По правде говоря, рвать отношения было не так уж много. У меня всегда было много знакомых, женщин, вращавшихся в тех же кругах, что и моя семья, поэтому мы часто виделись на приемах. Но они никогда не были настоящими друзьями.

Тем не менее, мой разрыв с Джеем был тяжелым, не только потому, что мы были вместе так долго, но и потому, что мне не с кем было поговорить.

Иногда даже плохой друг, который слушал, был лучше, чем никакой друг вообще.

Обри была всего на два года старше меня и могла бы стать замечательной лучшей подругой.

Если бы мы могли поладить.

Я пронесла свой телефон через гостиную в доме Теи и Логана, чтобы сесть в одно из мягких кресел, стоящих у окна. Фасад дома был заполнен огромными стеклянными панелями, которые выходили на их заснеженный двор и озеро Флэтхед за ним.

Сейчас оно замерзло, но летом озеро было волшебным, с прозрачной голубой водой, которая умоляла меня провести пальцами по его гладкой поверхности.

Прямо сейчас оно просто выглядело холодным и пустым.

Как и моя жизнь.

Я отвернулась от этого вида и позволила своим глазам пройтись по гостиной.

Этот дом так отличался от обширного поместья, где выросли Логан, Обри и я. Этот дом был прекрасен, с его кедровыми шатрами и высокими пиками крыши. Логан купил один из самых дорогих домов в этом районе. Но он не было показным. Здесь царила непринужденная, домашняя атмосфера, что, вероятно, объяснялось тем, что Тея была такой приземленной.

Мебель была высококлассной, но функциональной. На кофейном столике лежали книги, которые действительно читали. Пледы на диване были разложены для ночи кино. В поле зрения не было подставки, потому что здесь вы ставите свою кофейную кружку прямо на край столика.

На стене рядом с телевизором висел зеленый карандаш. Картины Теи украшали стены, ее скульптуры - полки. Корзина в углу была переполнена детскими игрушками.

Этот дом был живым и полным индивидуальности. Он был полон любви.

Это была полная противоположность моему пентхаусу в городе.

Моя домработница каждую неделю убирала комнаты, в которых месяцами не было никого, кроме нее. Раньше я об этом как-то не задумывалась. Так почему же в этот момент это казалось таким глупым?

Снаружи вечнозеленые деревья возвышались над дорогой, огибающей край озера. Они впитывали всю силу утренних солнечных лучей, заставляя их покрытые льдом иглы искриться.

Малком добавил тот же блеск к фотографии для журнала.

Этот чертов журнал.

С тех пор как эта статья попала ко мне в руки, я задавала вопросы обо всем, что касалось моей жизни.

О. Каждой.Вещи

Я жила в пентхаусе в шикарном районе Сохо. У меня был трастовый фонд, который позволил бы мне жить в роскоши до конца моей жизни. У меня была полная свобода, без работы и обязанностей.

Так почему же я не была счастлива? Что я упускала из виду? В старые времена, я бы уже выбросила статью из головы. Почему это все еще мучило меня?

Я так старалась последние несколько лет, отказываясь от неприятных дружеских отношений и больше помогая маме в благотворительных или семейных мероприятиях. Но никто в моей семье, казалось, не замечал этого. У меня были такие большие надежды, что это сделает кто-то со стороны.

Слова этой репортерши не перестанут преследовать меня. Поверхностная. Безвкусная. Взбалмошная.

— Я не те твари, — пробормотала я самой себе. Была ли я?

Стряхнув с себя это, я разблокировала свой телефон, набирая мамин номер в надежде, что разговор с одним из моих родителей даст мне ощущение нормальности.

Я не разговаривала с папой с тех пор, как вышел журнал. И как бы мне ни хотелось убедиться, что он все еще не сердится на меня, я знала, что лучше не звонить ему в рабочее время. На самом деле, мне повезло, что ответила Обри.

Может быть, мы были не так безнадежны, как я думала.

Папа отправил бы меня прямо на голосовую почту. Но мама, как всегда, ответила сразу.

— Привет, мам.

— Милая, как ты? Хорошо проводишь время в отпуске?

—Э-э... да. Хотя это и не очень похоже на отпуск. Хочешь верь, хочешь нет, но я работаю в баре Теи.

— Мне очень жаль, София. Связь плохая, прерывается. Что ты сказала?

— Я сказала, я работаю в баре Теи.

Волна паники накатила, когда на другом конце провода наступила полная тишина. Была ли она разочарована? Не слишком ли низко я пала? Мама не презирала простых рабочих, но опять же, ее младшая дочь никогда не работала как они.

Имидж семьи всегда был превыше всего.

Насколько мне известно, мама никогда не работала. Она познакомилась с папой в колледже, и они поженились молодыми. По иронии судьбы, мои брат и сестра осуждали меня за то, что я так и не нашла работу, в то время как у нашей матери ее тоже никогда не было.

Хотя мама работала в благотворительных организациях и была членом многочисленных клубов. К тому же она была матерью.

Я всегда считала, что мне повезло, что я не забеременела, так как все мои бывшие оказались ужасными мужчинами. Мне повезло, что я не была привязана ни к одному из них навсегда. Но, может быть, если бы у меня были дети, эта репортерша оставила бы меня в покое. Может быть, не было бы такого напряжения между мной и членами моей семьи.