Глава 7

Уилла

Может, я и наблюдала за Джексоном Пейджем в течение многих лет, но я многого о нём не знала. Например, этот человек был упрям.

Его упрямство просто сводило меня с ума.

В течение этой неделе он каждый день приезжал в лагерь. Каждый. Чёртов. День.

Я думала, что после моего побега в душевые в среду Джексон даст мне немного пространства и отступит. Но он этого не сделал, ничего подобного. Мой отказ, казалось, наоборот стимулировал его действия.

Каждое утро он приходил в лагерь, чтобы посидеть на кухне и выпить кофе с Хейзел. Я старалась всегда быть где-нибудь подальше оттуда и с детьми — в основном прячась. Но было сложно так долго избегать свой кабинет и кухню. Лучшей частью моей работы было общение с детьми, но мне также нравилась офисная работа. Мне нравились закулисные дела, те, которые делали этот лагерь моим. И хотя избегать Джексона было приоритетом, нужно было оплачивать счета, отвечать на телефонные звонки и электронные письма от родителей.

Джексон маячил перед моим кабинетом всякий раз, когда я была в нем. Он почти ничего не говорил. Он больше не приглашал меня на ужин и не просил зайти в бар. Он просто… был поблизости. Разговаривая с Хейзел, стоял на кухне прямо там, откуда ему открывался прекрасный вид на мой кабинет. Каждый раз, когда я отрывалась от компьютера, то ловила его взгляд, наблюдавший за мной. Он быстро улыбался мне и возвращался к своему разговору с Хейзел.

Его улыбки приводили меня в такое смятение, что я не могла ни на чём сосредоточиться. Я переплатила счёт за воду на тринадцать центов, и большинство писем, которые отправляла, были переполнены опечатками.

И дело было не только в его посещениях лагеря.

Джексон продолжал оставлять записки у моей двери. Каждый. Чёртов. День. Каждый вечер, когда я возвращалась домой с работы, меня ждала записка.

Единственное время, когда я могла отдохнуть от его присутствия, была ночь. Его визиты в два часа ночи прекратились, но если он думал, что больше не тревожил мой сон, то ошибался. Мой разум был слишком занят, чтобы спать, размышляя над его посланиями.

Он не настаивал на свидании в своих записках и не извинялся снова. Они просто были милыми, вдумчивыми и даже забавными — особенно первая.

Уилла,

Я увидел это сегодня, и оно заставило меня рассмеяться. Подумал, что тебе это тоже может понравиться.

Джексон

Эти слова были нацарапаны на жёлтой почтовой открытке, которая была прикреплена к вырезке из газеты «Daily Inter Lake», вышедшей в прошлое воскресенье.

Продается ремесленная лодка. Как новенькая. 9.000 долларов.

Девушка беременна. Жена злится. Нужны деньги на адвоката.

Это не несло за собой особого смысла, но заставило меня рассмеяться.

Следующая записка не была смешной, но улыбка, которую она мне подарила, была ещё шире.

Уилла,

На случай, если ты такая же сладкоежка, как я.

Джексон

Он приклеил эту записку на батончик сникерса. К тому времени, как я вернулась домой, он подтаял, но я положила его в морозилку, чтобы тот застыл. Даже деформированный, он был в самый раз.

Сегодняшняя записка, оставленная в начале дня, была простой. Никакого подарка или шутки. Просто записка.

Уилла,

Надеюсь, у тебя была хорошая неделя.

Джексон

И это была хорошая неделя.

Я никогда не называла группы детей плохими, но всегда были недели, которые выделялись на фоне других. На этой неделе же дети были потрясающими. Все они были весёлыми и энергичными. Ни один из них не считал себя слишком крутым для определённых занятий. У нас было полное участие каждого ребёнка в каждом мероприятии.

Это была неделя, которую я запомню. Это была та группа, чью фотографию я повешу в рамку на стену в своём кабинете.

Послания Джексона были вишенкой на торте.

Я собрала в общей сложности четыре записки за неделю, и у меня было больше времени с Джексоном, чем когда-либо прежде. Он ослаблял мою решимость забыть о нём. Страсть, которая таилась во мне так долго, возрождалась, на этот раз разгораясь ещё ярче.

Ещё две записки, и я начну сомневаться, что в силах отказаться от приглашения на ужин.

У меня было смутное подозрение, что он тоже знал, что я сдамся. Вероятно, ему было интересно сдамся ли я — скорее сказать, когда я сдамся.

Обаяние Джексона было непреодолимым. Это было всё равно, что быть окружённой кучей щенков. Не погладить их — просто невозможно.

Единственная причина, по которой я всё ещё держалась крепко, заключалась в моих страхах. Мне было страшно. Нет, я была в ужасе.

Джексон поцеловал меня и забыл. Он годами не замечал меня. Я могла бы справиться с этими проблемами и отпустить всё это. В глубине души я уже простила его за то, что он забыл о нашей ночи на качелях.

Что не отпускало меня, так это осознание того, что Джексон обладал властью разрушить мою жизнь. Я уже была наполовину влюблена в него. Если бы он заставил меня упасть до конца, а потом отбросил в сторону, я была бы уничтожена.

Он оставил бы меня совершенно и полностью сломленной.

И вот она я, стою на перекрёстке. На одной стороне было чувство самосохранения. На другой — Джексон Пейдж.

На кухонном столе зазвонил мой телефон, и я бросилась к нему. Увидев на экране фотографию Лейтон, я ответила с улыбкой.

— Привет!

— И как? Ты получила ещё одну записку?

Я улыбнулась.

— Да.

После нашего ужина с Джун и Ханной в начале недели я позвонила ей и рассказала всё о Джексоне. Она была на стороне Джексона на моём перекрестке, и махала мне оттуда рукой.

— Я буду у тебя через секунду. — Она повесила трубку прежде, чем я успела ответить.

Я рассмеялась и пошла открывать дверь, так как ей не потребуется много времени, чтобы добраться до сюда.

Лейтон жила на другом конце города, на «стороне озера», в то время как я жила на «городской стороне». Шоссе было разделителем, отделяющим большие дома на береговой линии от большинства предприятий и домов местных жителей на другой.

Она не всегда жила на берегу озера. Когда мы были детьми, её семья жила в паре кварталов отсюда. Но её отец занимался строительством и за последние двадцать лет заработал кучу денег, строя экстравагантные дома у озера. Он много работал, и в качестве подарка маме Лейтон на двадцать пятую годовщину свадьбы он вложил деньги в собственный участок на берегу озера и построил для них прекрасный дом.

Он также построил лодочный домик для Лейтон, так что, как и я, она жила на территории своих родителей, но на своём собственном пространстве.

Десять минут спустя, после того, как она пересекла шоссе и прошла несколько кварталов до моего дома, Лейтон сидела рядом со мной на краю моей кровати с запиской Джексона в руках.

— Он тебя любит.

Я закатила глаза.

— Он не любит меня. Он просто хочет... ну, я не знаю точно, чего он хочет.

— Точно не секса, — заявила она, заработав ещё одно закатывание глаз. — Ладно, не только секса. Если бы ему было нужно его обычное «туда, сюда, спасибо, пока», он бы не заморачивался по поводу этих записок и не приходил бы к тебе на работу.

Я поджала губы и проглотила горький привкус на языке. Мне не хотелось думать о том, как Джексон занимался всем этим.

— Что ты собираешься делать?

Я пожала плечами.

— Я не знаю. Что бы ты сделала?

— Думаю, ты должна рассказать ему о поцелуе на площадке.

— Нет, спасибо. — Я вскочила с кровати. — Насколько я помню, той ночи никогда не было.

— Тогда, думаю, тебе придётся пойти с ним на свидание. Если той ночи никогда не было, тогда тебе не из-за чего злиться. Особенно после того, как он извинился за то, что так долго называл тебя Уиллоу.

Я нахмурилась, раздражённая тем, что она обхитрила меня.

— Это не то, что я имела в виду.

— Я знаю. Но почему нет? Я имею в виду, этот парень нравился тебе целую вечность, так почему бы не пойти с ним на свидание? Да, он напился, накурился и поцеловал тебя, а потом забыл. Действия настоящего придурка. Но это была одна ошибка. Если ты расскажешь ему об этом, держу пари, он будет чувствовать себя ужасно.

— Я никогда не расскажу ему об этом, Лейтон.

Она подняла руки.

— Отлично. Я хочу сказать, что он облажался и, вероятно, будет сожалеть об этом. Так же, как в этой записке.

Она взяла записку с извинениями с моей тумбочки. Выглядело ли жалким то, что я держала их на своей тумбочке, чтобы спать рядом с ними? Наверное.

— Я не хочу рассказывать ему, — вздохнула я. — Это было бы слишком унизительно.

— Тогда не рассказывай. Но если он действительно искренен в своей заинтересованности, почему бы тебе не пойти с ним на свидание?

Я вернулась к кровати и плюхнулась на неё.

— Это было больно. Очень. Я никогда раньше не чувствовала ничего подобного. И это было после лишь одного поцелуя. Что произойдёт, если мы какое-то время повстречаемся, а потом он меня бросит? Что, если он разобьёт мне сердце?

Она положила свою руку поверх моей, её розовые накрашенные ногти так контрастировали с моими, которые не были покрыты лаком и были коротко подстрижены.

— Возможно. Но это стоит риска. Разве ты не хочешь дать Джексону хотя бы шанс? То есть, если бы парень, в которого я влюблена целую вечность, пригласил меня на свидание, мне было бы слишком любопытно, чтобы сопротивляться.

Я глубоко вздохнула. Она была права, я могла пострадать. Но это был риск, на который шли все, когда дело касалось любви.

— Я подумаю об этом.

— Хорошо. — Она положила записки обратно на тумбочку и откинулась на подушки.

Диван у окна был удобным и мягким, но всякий раз, когда Лейтон была в гостях, мы устраивались на моей кровати, чтобы поговорить, посплетничать или посмотреть телевизор. Это было наше место.

— Мои родители предложили мне сегодня сходить на ужин. Не хочешь присоединиться? — спросила я.

Она покачала головой.

— Я не могу. У меня, эм... свидание.

— Что? — вскрикнула я, чуть не подпрыгнув до потолка. — С кем? Когда? — Лейтон не заводила отношений со старшей школы, с тех пор как на неё напали в колледже, и свидание было огромным шагом для неё.