Глава 3

Джефф

В доме было слишком тихо.

Наверху не было слышно стука шагов, когда Кэти мчалась по коридору. Из ее спальни не доносилась кей-поп музыка. Никаких разочарованных стонов по поводу ее волос.

Я чертовски ненавидел совместную опеку.

На этой неделе Кэти была у своей матери. Мы занимались этим еженедельно в течение десяти лет. Разве не должно было стать легче?

Много лет назад, когда я учился в университете и получал диплом, это были недели, когда я зарывался носом в книги и закрывал ее отсутствие своей учебой. В разгар сезона озеленения я с головой уходил в работу, избегая дома с шести утра до восьми вечера. И в те часы, когда я был дома, я был завален проектами по реконструкции.

Вот только я был слишком продуктивен. Слишком эффективен. Дом был закончен, и я сомневался, что работа, которая лежала у меня на столе, продлится до четырех часов дня.

Нужно ли мне было новое хобби? Этим утром я уже позанимался в маленьком домашнем тренажерном зале, который построил для себя в подвале. Может быть, мне стоит подарить Кэти этого щенка? По крайней мере, у меня в доме было бы еще одно живое существо. Или, может быть, сегодня вечером я перестану бездельничать и начну приводить в порядок гараж.

Направляясь к входной двери, я бросил тоскующий взгляд на лестницу, затем достал свой телефон, чтобы отправить Кэти сообщение.

люблю тебя одуванчик

Надев пальто, я остановился в прихожей, ожидая ее ответа. В этом году она стала грамматическим полицейским, поэтому я намеренно проигнорировал знаки препинания и заглавные буквы, просто чтобы узнать ее реакцию.

Было ли это влиянием Деллы Адлер? Возможно.

За прошедшую неделю Делла всплывала в моих мыслях больше раз, чем я хотел признать. Я все время представлял себе ее шоколадные волосы. Эти карамельные глаза. Сладкий рот.

Вспышка вожделения ударила прямо в мой пах, заставив мой член дернуться. Блять. Это тоже случалось чаще, чем мне хотелось бы признавать.

Когда в последний раз у меня была такая реакция на женщину? С тех пор прошли годы. Ни разу с тех пор, как три зимы назад у меня был роман без обязательств с бывшей клиенткой. Мы оба были разведены и не хотели никаких обязательств, кроме секса.

По крайней мере, это было то, о чем мы договорились. Но это не помешало ей прийти четыре месяца спустя и попросить о большем.

Большего у меня не было.

Моя история свиданий была, ну… несуществующей. Ни разу в своей жизни я не водил женщину на ужин и в кино. Даже в старших классах. Даже Розали.

Я просто никогда не встречал женщину, с которой хотел бы встречаться. Добиваться. И в наши дни целью было ограничение осложнений.

Последнее, что мне было нужно, — это еще одна бывшая жена. Случайный секс на одну ночь и оргазм или два — это все, что я мог предложить. Даже тогда женщины не вызывали привыкания. В тот момент, когда я выползал из постели, все было кончено. Так что, черт возьми, было такого в Делле?

Я разговаривал с ней целых десять минут. И все же что-то в ней было… другое. Прочное. Может быть, потому, что Кэти все время говорила о ней. Потому что мне казалось, что я знал ее еще до того, как мы встретились.

В течение нескольких месяцев Делла была неотъемлемой частью наших бесед. Когда я спрашивал Кэти о школе, мисс Адлер обычно была частью ее ответа. Она была скрытым течением в наших текстовых потоках и грамматических разборках, которые раздавал двенадцатилетний подросток.

Каким бы ни был мой интерес к Делле, это пройдет, верно? Черт возьми, я сомневался, что когда-нибудь снова увижу эту женщину. Поэтому я выбросил ее из головы, быстро поправил свой член, затем снова проверил телефон — от Кэти по-прежнему не было ответа.

— Хм. — Ненормально. Кэти всегда быстро отвечала по утрам. Но, возможно, она отвлеклась, поэтому я убрал свой телефон и направился на улицу.

Я пришел в офис первым, но Корбин вошел через тридцать минут, постучав в дверь моего кабинета с желтой липкой запиской в пальцах.

— Доброе утро, Джефф.

— Доброе утро. — Я отсалютовал ему своей дымящейся кофейной кружкой. — Что случилось?

Он помахал запиской.

— Звонил Ганс. Хочет, чтобы ты ему перезвонил.

— Хорошо. Спасибо. — Я взял свой настольный телефон и набрал номер Ганса.

— Джефф? — ответил он после первого же гудка.

— Привет.

— Я просто отмечаюсь. Буду через секунду.

— Хорошо. — Я повесил трубку, затем схватил свой телефон, проверяя, нет ли сообщения от Кэти. По-прежнему ничего.

Мы все время переписывались. Когда она была с Розали, ей приходилось ездить на автобусе в школу и обратно, и за эти сорок минут она заваливала мой телефон пятьюдесятью сообщениями, потому что, хотя все ее сообщения были грамматически правильными, она никогда не включала два предложения в одно и то же сообщение.

Ты в порядке?

Я уставился на экран, ожидая, что эти три точки появятся в ответ на мое сообщение, но там было пусто. Поэтому я включил звук, чтобы он звонил всякий раз, когда она ответит, прежде чем отложить его в сторону, как раз в тот момент, когда Ганс появился в дверях моего кабинета.

Этим утром он был одет в потрепанную фланелевую рубашку, рукава закатаны до локтей, а подол не заправлен. Одно колено его джинсов было влажным, как будто он упал на снег снаружи. Его седые волосы были коротко подстрижены, но такие же усы выделялись сами по себе, густые и пушистые.

— Доброе утро. — Я отсалютовал ему той же кофейной кружкой, что и Корбину.

— Привет. — Он прошаркал внутрь и закрыл дверь. Ну, черт. Ганс никогда не закрывал дверь, даже когда у нас был приватный разговор.

— Понравится ли мне эта встреча? — спросил я.

— Да?

— Почему это прозвучало как вопрос?

Ганс усмехнулся и сел, закинув лодыжку на колено.

— Я перейду к делу. Я ухожу на пенсию.

Напряжение спало с моих плеч. О его выходе на пенсию можно было не беспокоиться, потому что этот человек не хотел уходить на пенсию. Это был третий раз за пять лет, когда он приходил сюда, чтобы объявить о своей отставке.

— Конечно.

— На этот раз я серьезен. — Он указал на мое лицо. — После этого сезона я ухожу на пенсию.

— Хорошо. — Я не купился на это ни на одну чертову минуту.

Моя догадка? Сезон приходил и уходил, и вместо того, чтобы назначать дату выхода на пенсию, он проводил зиму в разговорах о сотрудниках, бюджетах и специальных проектах.

— Ты мне не веришь, — сказал он.

— Нет. — Я сделал глоток кофе.

— Тогда, может быть, это тебя убедит. Я бы хотел продать тебе «Олкотт».

Моя рука застыла в воздухе вместе с кружкой. Это было что-то новенькое.

Во время предыдущих обсуждений он не упоминал о долгосрочных планах компании. Отчасти поэтому я никогда не верил, что он действительно уйдет на пенсию.

— Теперь ты мне веришь? — Он ухмыльнулся, кончики его усов приподнялись.

— Погоди. — Я отставил свою кружку в сторону, чтобы не уронить ее, затем оперся локтями о стол. — Ты хочешь продать мне «Олкотт»?

— Ага.

В своих самых смелых мечтах я бы такого не ожидал. Конечно, мне нравилось работать на Ганса. Мне нравилась эта работа. Но владеть бизнесом? Это было не то, на что я даже позволял себе надеяться.

— Я не могу себе этого позволить. — Слова обожгли, слетев с моего языка, но это была правда. — Спасибо. Для меня большая честь, что ты подумал обо мне. У меня просто… у меня нет таких денег.

«Олкотт Ландшафтинг» стоил миллионы.

У меня была ипотека и скудный сберегательный счет.

— Тебе не нужны такие деньги, — сказал Ганс. — Я не ищу единовременной выплаты. Я ищу доход на пенсию.

А? Мой мозг все еще был зациклен на том факте, что он вообще думал обо мне как о своем преемнике.

— Я что-то не улавливаю.

— Мы составим контракт. В принципе, отнесись к этому так, как будто ты берешь кредит, но не в банке, а у меня. Ты руководишь «Олкотт». Он твой. И каждый год ты платишь мне определенную сумму.

— Это звучит… — Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Ганс, должно быть, прочитал мои мысли, потому что нежно улыбнулся мне.

— У меня нет детей. Некому передать его по наследству. От мысли продать его незнакомцу, наблюдать, как кто-то другой управляет этим местом, у меня мурашки бегут по коже. Сегодня утром я сказал об этом Мэри. Она ударила меня газетой по голове и сказала: «Тогда не продавай его незнакомцу, дурачок».

Я всегда любил жену Ганса. И все же это казалось слишком неожиданным. Что-то было не так? Была ли какая-то проблема со здоровьем, о которой я не знал?

— Откуда все это берется?

Он пожал плечами.

— Я готов. Окончательно. Мы с Мэри хотим путешествовать. Обычно в это время года я взволнован. С нетерпением жду начала сезона. В этом году? Я боюсь этого.

— Мы можем справиться со всем. Если ты хочешь путешествовать, путешествуй. Для этого тебе не обязательно продавать «Олкотт».

— Нет, я знаю себя достаточно хорошо, чтобы понять, что если я не оборву себя, то не уйду. Пришло время. — В его голосе послышались усталые нотки. Голос у него был усталый. Серьезный.

— Почему я?

— Это глупый вопрос. И неправильный вопрос. — Он усмехнулся. — Почему не ты?

Почему не я?

— Хорошо? — спросил Ганс, на самом деле не желая получать ответ. Он хлопнул ладонями по коленям и встал, направляясь к двери. — Я попрошу своего адвоката что-нибудь подготовить. В комнате отдыха сегодня есть пончики?

Еще один вопрос, на который у меня не было возможности ответить, прежде чем он открыл дверь и исчез в коридоре, как будто он только что не изменил всю мою чертову жизнь.

«Олкотт» будет моим? Черт возьми, да, я хотел владеть «Олкотт». Но мог ли я это сделать? Существовала большая разница между работой в бизнесе и управлением им. Был ли я готов к этому?

Почему не я?

— Срань господня. — Я схватил свой телефон, жалея, что не могу поговорить с Кэти. Ей было всего двенадцать, но эта девочка была моей лучшей подругой. Когда случалось что-то хорошее, она первой узнавала об этом.

За исключением того, что, когда я набрал ее номер, ожидая услышать ее голос, борющийся с шумным хаосом в автобусе, звонок остался без ответа.