— Я тоже, — прошептала она. — Может быть, это был тот финал, который у нас должен был быть с самого начала. Тот, который мы пропустили, потому что были слишком заняты злостью, горечью и обидой. Такой финал мне нравится гораздо больше.

— Я тоже так думаю.

Мы сидели вместе, взявшись за руки, пока не пришло время расстаться. Когда она попыталась высвободить свои пальцы из моих, я сначала не отпустил ее. Но она снова пошевелила ими, и у меня не было выбора. Когда она встала и направилась в ванную, я снова почувствовал это.

Дыру.

Ее не было в течение последнего месяца, она была временно заполнена.

Я встал с кровати и подошел к двери ванной, чтобы попрощаться. Я приоткрыл ее на щелочку. В душе плечи Молли подались вперед, она дрожала.

Она плакала.

Черт, я хотел обнять ее. Я хотел пообещать, что все будет хорошо. Мы бы разберемся с этим вместе.

Но мы уже пробовали это однажды. Я давал эти обещания, когда мы были женаты, и не сдержал ни одного.

Поэтому я попятился, прикрыв дверь, чтобы она не подумала, что я наблюдал.

— Я собираюсь уходить, — крикнул я.

— Хо-хорошо.

— Пока. — Я закрыл дверь и прислонился к косяку. Потом я сделал то, что должен был сделать прошлой ночью. Я ушел.

Все в этом казалось неправильным. Я уходил от Молли, которая была вся в слезах. Макса тошнило на диване. Кали ушла в свой собственный мир, едва произнеся пару слов, когда я поцеловал ее на прощание.

Я поехал не домой, а на работу, надев вчерашнюю одежду. Если бы я пошел домой, то принял бы душ. Я не хотел принимать душ, только не тогда, когда запах Молли остался на моей коже.

Я был первым, кто прибыл в «Олкотт». Мой грузовик был одиноко припаркован перед офисом, как и каждое утро. Прежде чем я вышел, чтобы зайти внутрь, меня сильно поразило одно воспоминание.

Когда Максу был год, он заболел летней простудой. Молли тоже это поняла. Она была несчастна и спросила, могу ли я остаться дома на целый день, чтобы развлечь Кали. Вместо этого я ушел на работу, оставив ее одну разбираться с детьми. В то утро я тоже припарковался один. Что мне следовало сделать все эти годы назад, так это развернуться. Или, что еще лучше, вообще не уходить.

— Черт возьми, — выругался я, глядя на руль.

Я снова совершал те же ошибки, только сегодня все было по-другому. Я не мог вернуться к Молли и все исправить. Если бы я вернулся, я бы сделал все только хуже и еще больше запутал детей.

Поэтому я зашел в офис и включил свой компьютер. Я работал рассеянно и сердито, задаваясь вопросом, сколько еще ошибок я допустил.

Я уставился на дизайнерские планы проекта, линии и слова сливались воедино. Работа, моя постоянная спутница, сегодня была не такой уж хорошей компанией. Она больше не была моим убежищем. Я не смогу решить эту проблему, работая усерднее.

Я всегда думал, что если «Олкотт» добьется успеха, это даст мне больше свободы и я смогу помогать по дому. Это гарантирует, что с Молли и детьми все будет в порядке, если со мной когда-нибудь что-нибудь случится. Что если я умру, они будут обеспечены на всю жизнь.

Цель достигнута. «Олкотт» добивался успеха независимо от того, был я у руля или нет.

И это стоило мне всего. Это стоило мне моей жены.

И это то, что я понял о девичнике и интрижке на одну ночь слишком поздно.