Она любила «Олкотт» — по крайней мере, любила раньше.

Молли не была здесь много лет. Насколько я помню, в последний раз я видел ее в здесь перед разводом.

Я что-то упустил? Почему Молли не входила в мой дом? Почему она не заходила сюда?

Разведенным была предоставлена отсрочка от ответов на подобные вопросы. От откровенных разговоров, которые, вероятно, причинили бы только боль.

Пока они не начали спать вместе.

Теперь эти вопросы постоянно были бы у меня в голове. Она выпрашивала ответы, которые, как я сомневался, мне захочется узнать. Я вышел на улицу, и в кои-то веки свежий воздух не принес никакого умиротворения.

Последний грузовик во дворе отъехал, двое парней ехали на переднем сидении, а Лена, еще один командир экипажа, уехала. Она улыбнулась, проходя мимо меня по дороге.

Боже, я хотел пойти с ними. Убежать, запрыгнуть в кузов этого грузовика и на денек затеряться в июне. Забыть о вопросах и сомнениях и просто… работать.

Но офис звал. Счета и расписания нельзя было игнорировать. Итак, я поплелся внутрь, довольствуясь открытым окном в своем кабинете как единственной связью с работой, которую я действительно любил.

Я мысленно добавил бизнес-менеджера к своему списку потенциальных сотрудников.

Поппи поступила блестяще, наняв Молли руководить коммерческой частью ресторана. Это позволяло моей сестре находиться на кухне и заниматься тем, что она любила. Мне нужна была Молли, чтобы управлять «Олкотт». За исключением того, что у меня была Молли, которая управляла «Олкотт», а потом она ушла.

Или это я прогнал ее?

Я успел оплатить три счета, прежде чем во входную дверь снова постучали. Я опустил голову, испустив долгий вздох. Шансы на то, что я выберусь отсюда вовремя, чтобы добраться до Молли, таяли с каждым перерывом.

Шаги по коридору были неуверенными. Вероятно, это был клиент или потенциальный клиент, пришедший в гости. Надеюсь, они потратят достаточно времени на просмотр фотографий наших прошлых проектов в коридоре, чтобы выиграть мне еще минуту.

— Продолжаем, — сказал я, проматывая последний счет.

Я как раз нажал кнопку отправки, когда в дверях появилась Молли.

— Привет.

Я дважды моргнул.

— Привет. Что ты здесь делаешь? С детьми все в порядке?

— С ними все в порядке. У тебя есть секунда?

— Да. — Я встал, когда она пересекла комнату. — Хочешь немного воды? Или кофе?

— Нет, спасибо. — Она села на один из стульев напротив моего стола и, держа сумочку на коленях, оглядела офис. — Здесь не так уж много изменилось.

Я ухмыльнулся и сел.

— Нет, я думаю, что нет. Я как раз думал, что тебя здесь давно не было.

Ее взгляд опустился на край стола.

— Давно не было.

— Ты уверена, что все в порядке?

— Зачем ты их послал?

— Послал что?

Она подняла глаза.

— Письма.

Письма? В марте мы разослали клиентам письма с напоминанием о том, что сезон скашивания уже не за горами. На прошлое Рождество Бриджит была амбициозна и разослала праздничные открытки. Но, кроме этого, я не мог придумать ничего, что мог бы послать Молли.

— Какие письма?

Она стиснула зубы и полезла в свою сумочку. Затем она достала два белых конверта.

— Эти письма.

Я потянулся через стол и взял их у нее из рук. Почерк на конвертах был не мой.

— Это не от меня.

Молли не произнесла ни слова, когда я вытащил сложенный листок из одного из них. В ту минуту, когда разлинованный лист оказался у меня в руке, в животе поселилось неприятное чувство. В этом было что-то знакомое. Я развернул лист, и это щемящее чувство превратилось в свинцовый камень.

— Где ты это взяла? — Никто, особенно Молли, не должен был увидеть это письмо.

— Это пришло на прошлой неделе.

— На прошлой неделе?

— Другое пришло сегодня.

Я открыл другой конверт как сумасшедший, выдергивая бумагу и расправляя ее. Это было письмо, которое я написал вечером накануне того, как сделал предложение.

О, черт.

— Откуда они у тебя?

— Что ты имеешь в виду под откуда они у меня? — огрызнулась Молли. — Ты прислал их мне. Зачем?

— Я не посылал их тебе.

Слово «лжец» было написано у нее на лице.

— Молли, я не посылал их.

— Но ты их написал?

Я кивнул.

— Да, я их написал. — Для себя. У меня никогда не было намерения отдавать Молли эти письма.

— Я не понимаю. — Она еще глубже вжалась в кресло. — Ты написал это, но не отправлял? Так как же они оказались в моем почтовом ящике?

— Я не знаю. — Я провел рукой по лицу, потирая челюсть. Письма лежали в моем шкафу — или должны были лежать — в коробке, которую я не открывал много лет. Последний раз это было после развода. Я бросил туда свое обручальное кольцо, засунул коробку на верхнюю полку и притворился, что ее не существует.

— Это действительно был не ты? — спросила Молли.

— Это действительно был не я.

— Ой. — Что-то промелькнуло на ее лице, но прежде чем я успел что-либо понять, она вскочила со стула. С распущенными по плечам волосами она выбежала из кабинета и помчалась по коридору.

— Молли. — Я встал и погнался за ней, но было слишком поздно. Она уже вылетела через парадную дверь.

— Я опаздываю на работу, — крикнула она, прежде чем сесть в свой джип и уехать к чертовой матери с территории «Олкотт».

— Что за… — я потянулся к телефону в кармане, набирая ее имя. Она не могла просто так уйти. Мы должны были разобраться с этим. Мы должны были выяснить, кто отправлял мои письма.

Мои письма. Она получила два.

Их было больше.

Гораздо больше.

Мои колени подогнулись. Кто-то нашел мои письма. Кто-то отправлял их Молли.

Я прокрутил все до конца, каждую букву.

— Нет. О, черт. Нет.

Я развернулся на каблуках и побежал в свой кабинет. Я стащил ключи со стола вместе со своими солнечными очками, затем выскочил на улицу, запер офис и побежал к своему грузовику. Я нарушил все скоростные ограничения на своем пути домой.

Я пронесся по своему дому, бросаясь к шкафу и коробке на верхней полке. Она была точно на том же месте, что и всегда. Это не было похоже на то, что кто-то проник в мой дом и украл мои самые личные вещи.

— Пожалуйста, будьте здесь.

Я достал коробку, бросив крышку на пол. Затем страх превратился в реальность. Пропали не только те два письма. Они все исчезли. Единственное, что осталось, — это мое серебряное обручальное кольцо и фотография, на которой мы с Молли целуемся после того, как пастор объявил нас мужем и женой.

Коробка выпала у меня из рук, с мягким стуком приземлившись на ковер. Кольцо выкатилось и затерялось между парой теннисных туфель.

Все письма, которые я написал, исчезли. Письма, которые я писал на протяжении почти десяти лет. Те два, что получила Молли, были хорошими, написанными в то время, когда мы были счастливы.

Но это было еще не все.

Если кто-то отправлял ей мои письма, то это был всего лишь вопрос времени, когда она получит те, которые мне следовало сжечь. Те, которые были грубыми и злыми. Те, которые я вообще не должен был писать и уж точно не должен был сохранять.

— Черт. — Я ударил кулаком по стене, затем попятился от шкафа, пока мои колени не уперлись в кровать, и я не рухнул на край.

Я должен выяснить, кто отправлял эти письма, и остановить их.

Быстро.