— Охранников нет у покоев Агасси, — сказала Самира, указывая в конец коридора. — Может быть, они снаружи? Я слышала, что остальные их люди прибыли прошлой ночью.

— Мы проверим, и, если это не так, я пошлю кого-нибудь отыскать их.

Хотя она была бы рада возможности снова поговорить с ним. Она не солгала о том, что устала, и ей не хотелось прочесывать территорию дворца в поисках кого-то.

Они направились в общественные покои дворца, где из приёмного зала открывался вид на дворцовое фойе, главный двор и входные ворота за ним.

Позднее утреннее солнце светило ярко, но недостаточно тепло, чтобы прогнать угрозу усиления зимы. На небе висели клочья серых облаков, а далёкое море представляло собой месиво из стальных пластин с белыми краями. Резкий порыв ветра пронёсся по двору, усиливая ощущение пустоты, когда они с Самирой спускались по ступенькам.

Охранники были расставлены по обе стороны от Утренних Ворот, а один — у входа в казармы охраны. Со стороны арены до них донеслись голоса, звон мечей и приглушённые приветствия. Похоже, командир Айана устраивал спарринги со своими людьми, за которыми ей иногда было интересно наблюдать. Отличные результаты спарринга были избавлением от махинаций дворца, в которых никто никогда не был по-настоящему победителем. Она наслаждалась физической реальностью этого, что резко контрастировало со всем тем временем, которое она проводила в своей голове.

Не было никаких признаков ни Агасси, ни его спутника, ни кого-либо ещё, кто мог бы быть одним из его людей.

Самира издала звук отчаяния. Она сосредоточила своё внимание на входе на арену. К ним направился мужчина, на что Самира и воскликнула. Его томная походка, как будто ему принадлежал весь мир, и короткие вьющиеся чёрные волосы выдавали его с головой. Джемиль Кадир.

Наиме уже однажды предупреждала его держаться подальше от Самиры.

Очевидно, этот высокомерный ублюдок не счёл нужным прислушаться к ней. Он остановился перед ними, отвесил Наиме самый беглый из поклонов, затем перевёл свой золотистый взгляд на Самиру. Была только одна положительная вещь, которую Наиме когда-либо говорила о Джемиле: когда он смотрел на Самиру, у любого наблюдателя не могло быть сомнений, что он считал её самым красивым созданием на Колесе.

— Привет, Искорка, — сказал он.

Он показался трезвым, по крайней мере, на этот раз.

— Джеми, — поприветствовала и умоляла его Самира одним словом. — Что ты здесь делаешь?

— Наслаждаюсь шоу, — он кивнул головой в сторону арены. — Но становится тоскливо, когда один и тот же человек выигрывает снова и снова.

— Кто выигрывает и в чём?

Наиме подавила желание встать между Джемилем и Самирой, которая будет несчастна, как минимум, один день из-за того, что ей придётся быть рядом с ним. Неужели ему плевать, какую боль он причиняет ей?

Джемиль перевёл апатичный взгляд на Наиме.

— Ваш новый друг из Саркума и его люди здорово выводят из равновесия большую часть вашей гвардии всю первую половину дня, и он почти не проявляет признаков усталости.

Он молча смотрел на неё, давая ей время переварить его слова и их значение, чтобы вызвать её гнев.

— Визири, которые забрели на арену, похоже, не наслаждаются зрелищем так сильно, как я.

Джемиль редко улыбался, но сейчас он улыбнулся, насмехаясь.

— Уверен, что вызывает у них кошмары о том, что они захвачены мародерствующим Одоканом.

Наиме едва сдержала проклятие.

Совет уже видел его окровавленным и растрёпанным, когда он прибыл, и теперь они наслаждались зрелищем его драки с её охраной. Возможно, она слишком поспешила оценить его иначе. Если он вообще не думал о своих манерах.

Наиме взяла Самиру под руку и сделала шаг, чтобы уйти. Самира воспротивилась, и когда Наиме взглянула на неё, выражение лица Самиры умоляло о разрешения. Наиме хотела бы приказать ей пойти, но Самира была взрослой женщиной. Она могла сама принимать решения.

— Как пожелаете, — сказала Наиме и оставила их одних.

По пути на арену она оглянулась только один раз. Джемиль подошёл вплотную к Самире и сказал что-то, чего Наиме не расслышала. Самира отвернулась. Гнев вспыхнул на коже Наиме, и она снова посмотрела вперёд, проходя под аркой в стене арены.

Камень образовывал над ней изогнутый потолок, расписанный фресками, изображающими кровавую историю арены. В прошлом она служила колизеем, но когда рабство было объявлено вне закона, бои гладиаторов тоже прекратились. Теперь она служила тренировочным залом для её стражи, Городской Стражи и в ряде случаев для армии Тамар.

Она вышла из туннеля под сиденьями арены. Дорожка тянулась в обоих направлениях и огибала центральную открытую яму. Она кишела гвардейцами, перегнувшимися через низкую каменную стену, отделявшую арену от конюшен и прохода, некоторые рассыпались по возвышениям, подбадривая и выкрикивая насмешки.

Джемиль правильно доложил. Пятеро Визирей её отца стояли вместе на дорожке слева от неё, перешептываясь друг с другом и бросая уничтожающие взгляды на происходящее в центре арены.

Наиме прищурила глаза, увидев небольшую группу своих служанок, сгрудившихся в нескольких шагах справа от неё. Они с женским восхищением таращились на двух мужчин, которые в данный момент спарринговали. Когда она остановилась между двумя группами ликующих гвардейцев, они посмотрели на неё, потом ещё раз и, не сказав ни слова, поспешили к арке позади неё и обратно на территорию дворца.

— Стоять, — сказала Наиме, когда последний попытался проскользнуть мимо неё.

Он повиновался, его глаза округлились, а челюсть сжалась.

— Где командир Айана?

— Не на службе, — ответил он. Затем добавил: — спит.

— Приведи его сейчас же.

Она могла бы послать ему команду с помощью своей магии, если бы захотела, но сделать это с кем-то, кого она не могла видеть, было большой тратой её энергии, которой у неё осталось мало после долгой ночи, проведённой в комнате её отца.

— Да, — гвардеец нырнул в сторону.

Двое дерущихся мужчин были раздеты по пояс, что, вероятно, и стало причиной бесстыдного разглядывания её служанками и возмущения Визирей.

Несмотря на её собственный гнев из-за нескромности и зрелища, она не могла винить своих женщин за то, что они наблюдали. Тренировки и спарринги, которым обучал командир Айана, были гораздо более структурированными и, безусловно, требовали, чтобы его люди были в форме. Тхамар был мирным со времён Разделяющей Войны, и, сосредоточившись на том, чтобы рожать детей с помощью могущественной магии и вкладывать ресурсы в их обучение, они отошли от боевых искусств.

Она не собиралась наблюдать достаточно долго, лишь хотела убедиться, что на ринге действительно был Агасси. Вместо этого она не могла отвести глаз. Он безжалостно гнал гвардейца по арене, двигаясь с грацией и уверенностью. В нём было нечто дикое, свирепое и прекрасное. Она была бы счастлива понаблюдать за ним подольше, но через несколько мгновений он опрокинул своего противника на спину, приставив острие ятагана к горлу мужчины. Раздались радостные возгласы, и Агасси поднял охранника на ноги.

Поверженный гвардеец увидел Наиме, когда встал, и, должно быть, сказал об этом, привлекая к ней пристальный взгляд Агасси. Выражение его лица исказилось как раз перед тем, как Тарек на полной скорости врезался в него, обхватив руками талию Агасси и отбросив его назад. Они сцепились, Агасси пытался просунуть руки под Тарека, чтобы оттолкнуть его. Но янычар извернулся и, обхватив его ногу, повалил на песок.

Радостные возгласы и смех поднялись, как у воющей стаи учеников. Наиме прижала пальцы ко лбу. Визирям, по-видимому, было достаточно, поскольку они двинулись к туннелю и Наиме. Проходя мимо неё, они вежливо поклонились, но на их лицах отразилось презрение к явному оскорблению. Её гнев усилился, и в то же время надежда угасла. Если они не уважали его, то не захотят вести с ним переговоры.

Тарек поднял своего хозяина на ноги. Агасси вскинул руки, заставив замолчать кричащих охранников.

— Вряд ли это честная победа, если я отвлекся, — объявил он, указывая на неё, что привлекло всеобщее внимание к ней.

На арене воцарилась тишина, как будто кто-то наложил заглушающее заклинание.

Пока он шёл к ней по песку, она старалась сделать вид, что его оголенность её не смущает. Ей пришлось изобразить свирепый взгляд, чтобы не уставиться на него с голодным благоговением, несмотря на свой гнев. Он был совершенством, куда бы она ни посмотрела. Его тёплая золотистая кожа блестела от пота, мускулистое тело доказывало, что такого рода упражнения были для него обычным делом, а небрежная усмешка отметала напряжение. Его волосы были выбиты из заколки, наполовину убраны с лица в маленькие косички и собраны на затылке, остальные оставлены свободными. Они падали ему на затылок, гораздо длиннее, чем мужчины Тхамара держали свои.

Быстрым, отработанным движением он вложил ятаган в ножны и приблизился. Наиме забыла о его ране, но о ней напомнила запятнанная кровью повязка, обмотанная вокруг его предплечья.

— Принцесса-султан, — раздался глубокий голос Башира Айана позади неё, отвлекая её внимание от Агасси.

Стражники, пытаясь найти выход, пихали друг друга, шаркая к выходу, где стояли Наиме и Башир. У Башира были красные глаза, и он был взъерошен. Его одежда тоже была в беспорядке, что было на него не похоже. Наиме почувствовала укол раскаяния. Он поднял руку, и люди, пытавшиеся проскользнуть мимо него, остановились, сбившись в кучу.

— Командир. Покончи с этим, — приказала она. — Я ожидаю, что такое больше не повторится.

— Конечно, — сказал он, его голос уже был пропитан силой, тёмные линии прорезали его радужки.

Он поклонился, затем прошёл мимо неё и встал у стены. Он выкрикивал приказы, и магия, которую он вложил в свой голос, заставила всю арену задрожать, песок сдвинулся. Агасси в тревоге остановился, упираясь ногами, когда арена закачалась под ними. Он посмотрел на Башира с уважением.