Макрам вскинул бровь. Это была смелая угроза дочери правителя. Если бы кто-нибудь осмелился угрожать Кинусу подобным образом, то, скорее всего, это был бы последний раз, когда этот человек видел дневной свет.

— Я ещё раз напомню вам, — последнее слово она произнесла с томной силой, — что Совет существует для того, чтобы давать советы Султану, а не управлять им. Я его наследница и буду стоять вместо него, когда он не может выполнять свои обязанности. Вы знаете, что таково его желание.

Она встала со всем высокомерием человека, совершенно не боящегося и не запуганного, и продолжила говорить:

— На данный момент я буду считать, что ваше упоминание о насильственном удалении меня было просто шуткой в плохом вкусе. И если по какой-то причине у вас снова возникнет желание высказать нечто подобное, я напомню вам, что командир дворцовой стражи и его лейтенанты верны мне.

— Ах да, ваш бродяга из трущоб. Конечно, он лоялен. Вы, само собой, заплатили за него достаточно, — парировал Кадир с заискивающей улыбкой.

— Стипендия моей матери позволила талантливому магу пройти обучение в Университете, основываясь на его результатах при тестировании, как это было с дюжиной других. Он получил своё место в гвардии благодаря заслугам, — она подчеркнула это сухое заявление, вернувшись на своё место.

— Я ценю, что вы пришли на аудиенцию, Кадир-паша, и вашу готовность взять на себя дополнительные обязанности на время, надеюсь, непродолжительной болезни моего отца. Но сегодня я буду вести совет. Вы можете остаться, если хотите. Я всегда готова прислушаться к вашему мудрому мнению.

Её искусно выполненный словесный мат поднял её в глазах Макрама на несколько ступеней.

Кадир развернулся на каблуках и прошествовал к дальней левой стороне помоста, где с громким треском воткнул свой служебный посох в пол. Принцесса-султан даже глазом не моргнула, услышав шокирующий шум. Вместо этого она повернула голову к своим слугам, которые образовали полукруг в задней части помоста, позади её скамьи.

— Самира, можешь приказать стражникам сопроводить гильдии, — сказав это, она переключила свое внимание на зал и увидела Макрама.

Она глубоко вдохнула, и её губы приоткрылись, а грудь поднялась. Самообладание захлестнуло её, как занавес, который она задёрнула. Было ли это неожиданностью? Разочарованием? Он же только что стал свидетелем стычки с Великим Визирем, возможно, это было смущение.

Её служанка пронеслась по коридору и вышла за двери, нарушив ход мыслей Макрама и отвлекая внимание Принцессы-султан от него. Когда девушка вернулась, за ней следовала процессия торговцев и купцов.

Макрам сел рядом с Тареком и прислонился головой к прохладной кафельной стене. На торговцах были одежды не менее яркие, чем у Визирей, которых он видел до сих пор. Это заставило его подумать о своей одежде, находящейся у мужчин, которые должны были прибыть к концу дня. Если они не прибудут к вечеру, он попросит нескольких всадников поискать их, чтобы убедиться, что они не потерялись в снежную бурю или не пострадали где-нибудь.

Гильдии и торговцы заполнили зал почти до отказа, хотя они и расселись группами. Ближе всего к нему пятеро мужчин собрались вместе и обсуждали партию железа, задержанную зимним штормом. Кузнецы. Сидевшая позади них смешанная группа из пожилых мужчин и женщин разразилась смехом, а молодой человек среди них дико жестикулировал и ухмылялся.

Напротив, в передней половине зала, доминировала самая большая группа, которая, как рискнул предположить Макрам, и была торговой гильдией. В Саркуме торговая гильдия тоже была самой крупной и сосредотачивала в себе многие другие гильдии. Первым пошёл их представитель — пожилой джентльмен с зачёсанными назад серебристыми волосами и аккуратно подстриженной козлиной бородкой, в которой всё ещё было больше чёрного, чем седины. Макрам провёл пальцами по собственной челюсти. Он ещё не видел ни одного человека, кроме него и Тарека, который ходил бы чисто выбритым, как это было принято у янычар.

Макрам слушал обрывки разговора с Принцессой-султан. Ничего необычного — проблемы с границами, налоги, которые применялись не там, где, по мнению гильдии, они должны были бы, продолжающийся спор с торговцами-иммигрантами, которые не были ничем обязаны гильдии. Эта встреча была поучительной в том смысле, что она подчеркнула сходство между Тхамаром и Саркумом.

Его мысли постоянно возвращались к брату. Гильдии и торговцы дома предъявляли Кинусу те же претензии. Принцесса-султан изобразила интерес, причём лучше, чем это делал Кинус. Или, возможно, она вообще не притворялась. Когда она говорила, она тщательно подбирала слова и даже в вопросах, которые не требовали внимания правителя, вела себя уважительно. В этом она была на стороне своего отца, и её речь очень напоминала его письма Саркуму. Мужчины и женщины, которые разговаривали с ней, делали это с уважением и открытостью, как будто они были знакомы с ней и верили, что она будет вести себя честно по отношению к ним. Это было совсем не похоже на хаос подобных столкновений при дворе его брата, когда мужчины перекрикивали друг друга, чтобы быть услышанными. Кинус часто реагировал пренебрежением или надменностью или даже позволял Старейшинам отвечать от его имени.

Макрам взглянул на Великого Визиря, пытаясь разглядеть его сквозь движущуюся толпу людей, которые приветствовали друг друга и лениво болтали, ожидая своей очереди выступить. Он встал у нижнего края помоста и что-то сказал на ухо своему сенешалю. Махир поклонился, затем пробрался сквозь толпу к задней части зала.

Макрам наблюдал за сенешалем, пока тот не вышел из зала, затем снова посмотрел в переднюю часть помещения. Группы начали смещаться к краям. Сидевший рядом с ним Тарек время от времени тихонько похрапывал. Его голова периодически наклонялась вперёд, отрываясь от стены, а затем дёргалась назад, когда движение будило его. Макрам встал, желая отогнать сонливость, и прислонился к ближайшей колонне. Он сделал это в перерыве между выступлениями, и это движение заставило Принцессу-султан снова посмотреть на него. Было бы лестно полагать, что она смотрела на него, потому что находила его интересным, но он подозревал, что она просто продолжала оценивать его.

От пристального разглядывания её отвлекло появление четырёх мужчин в униформе. Это была не форма дворцовой стражи, которая имела оттенки песка и камня. Они были одеты в серо-стальную и небесно-голубую одежду, подпоясаны ещё более серыми поясами, и среди них они вели человека, скованного цепями за запястья и лодыжки. Макрам посмотрел на Принцессу-султан, ожидая её реакции.

Принцесса сжала губы, когда группа приблизилась к ней. Цепи заключенного звенели о каменные плиты при каждом шаге. Торговцы и купцы расступились, сместившись по сторонам зала, дав охранникам и заключенному достаточно места. Нелепая процессия остановилась перед Принцессой-султан. Макрам мельком увидел сенешаля Великого Визиря, когда тот прокрался в зал, огибая стену, позади собравшихся членов гильдии.

— Почему этот человек здесь? — спросила Принцесса-султан, в её глазах вспыхнул гнев.

Макрам почувствовал едва заметное изменение в воздухе вокруг себя — нить магии, которую она использовала, чтобы придать своему голосу громкость. Это произвело желаемый эффект, заставив собравшихся замолчать.

Великий Визирь подошёл к Принцессе-султан и, наклонившись к ней, что-то прошептал. Она медленно повернула голову и наклонила её, чтобы посмотреть на него, когда он выпрямился рядом с ней. Он благожелательно улыбнулся ей, глядя на неё сверху вниз, и она ответила ему злобным взглядом. Воздух снова изменился, и Макрам мог поклясться, что завитки её волос шевельнулись на ветру, которого он не почувствовал. Некоторые из людей зашевелились, несколько раз были произнесены имена и слова "убиты и разграблены". Султанша внимательно посмотрела на человека, который возглавлял группу охранников и привёл заключенного.

— Это не трибунал, капитан Аккас. Верните этого человека в Утёсы, — сказала Принцесса-султан, и по тому, как она посмотрела на него, Макрам заподозрил, что ему недолго быть капитаном.

— Его подняли с Утёсов прошлой ночью, Эфендим. Мне сказали, что это было по приказу Султана, что вы решили отказаться от судебного разбирательства.

Ярость вспыхнула в её глазах и была унесена прочь холодом, который овладел её лицом. Она подняла руки с колен и, положив их на подлокотники кресла, сжала пальцами дерево. Рядом с ней Великий Визирь дважды постучал своим посохом по помосту.

— Я вижу, произошла некоторая путаница, — объявил он в зал.

Человек в цепях начал смеяться. Смех доносился прерывистыми рывками, на высокой ноте, действуя Макраму на нервы и превращая его магию в водоворот дыма и чернил. Ему казалось, что он чувствует безумие в голове этого человека, но это была всего лишь его магия, чувствующая разложение.

— Я хочу признаться, — скандировал заключенный, — Я сделаю это за ваши руки на мне.

Зал взорвался болтовней, и, к её чести, Принцесса-султан проигнорировала подлость мужчины. Даже у Макрама по коже поползли мурашки от этого тона и предложения, и ему пришлось подавить желание шагнуть вперёд в каком-то ошибочном чувстве, что он должен вмешаться от её имени. Неужели Великий Визирь послал своего сенешаля, чтобы привести этого человека? Выбор времени был подозрительным, и Макрам не мог понять, что Визирь надеялся получить от такого поступка.

Тарек проснулся и встал рядом с ним.

— Кто вам сказал, что Султан приказал привести этого человека во дворец? — Принцесса-султан проигнорировала Великого Визиря и обратилась к капитану.