— Я бы не стал держать его рядом, если бы он был идиотом, — сказал Макрам. — Я должен идти.

Самира отступила в сторону, и Макрам обернулся. Наиме протянула руку и ущипнула его за рукав. Он остановился, сжав рукой дверной косяк, его плечи ссутулились. Это было самое глупое решение, которое она когда-либо принимала. И всё же она не могла, как и предупреждала Самира, помешать себе сделать это. Если они собирались встретиться с Мирзой на следующий день, независимо от того, хорошо всё пройдёт или плохо, это был, по всей вероятности, последний раз, когда у неё будет возможность остаться с ним наедине.

— Останься, — сказала она так тихо, что не была уверена, услышал ли он.

Он наклонил голову, его брови нахмурились над встревоженными глазами.

— Пожалуйста.

Он повернулся к ней, отпуская дверь, а Самира протянула руку и поймала ручку двери. При этом она уловила взгляд Наиме и одарила её дрожащей улыбкой и быстрым кивком, прежде чем закрыла дверь. Наиме не была уверена, было ли это разрешением или осуждением, но у неё было бы всё время в мире, чтобы поговорить с Самирой.

Наиме подняла своё лицо к его лицу, тепло покалывало её кожу, а сердце билось в неровном ритме. Он вдруг показался ей слишком большим и подавляюще мужским, а ожидающая тяжесть в воздухе — угнетающей.

— Мне не нравится этот взгляд, — сказал он, понизив голос, чтобы успокоить её. — Ты не боишься меня?

— Нет, — выпалила она, — конечно, нет. Я действовала, не подумав, и теперь я не совсем уверена, что с тобой делать.

Он тихо рассмеялся и с сожалением улыбнулся ей.

— Я плохо повлиял на тебя.

— Нет, — она попыталась улыбнуться, — но ты забыл продемонстрировать, что человек делает после того, как он действует, не подумав.

— Ах, — сказал он и закатил глаза к потолку. — Ты продолжаешь двигаться вперёд.

Наиме скользнула по его обнаженной шее пристальным взглядом и поняла, чего она хочет. Она потянулась к туалетному столику, где были сложены полотенца, и взяла одно. Он опустил подбородок, когда она шагнула к нему. Она накинула полотенце ему на шею, зарылась в него пальцами в полотенце и провела им по его лицу, затем отпустила и потянулась, чтобы заставить его опустить голову. Он склонил голову ей на плечо, и Наиме, расстегнув металлическую ленту, удерживающую его волосы, бросила её на кровать. Затем она использовала полотенце, чтобы выжать влагу из его волос и насухо промокнуть шею. Он остался на месте, когда она потянулась к пряжке его пояса с мечом. Кожа была влажной и неподатливой, и ей потребовалось некоторое время, чтобы расстегнуть его.

Макрам двинулся, как будто хотел помочь ей, но Наиме оттолкнула его руки и прикоснулась губами к его уху.

— Я хочу, — она поцеловала изгиб его уха. — Я хочу снова посмотреть на тебя.

Посмотреть на него и прикоснуться к нему. Она и представить себе не могла, что у неё когда-нибудь будет ещё один шанс.

Он прерывисто вздохнул и кивнул, прикоснувшись губами к её шее и подняв руки к её волосам. Он пальцами зарылся в свернутые косы, выискивая и вынимая шпильки. Пока он работал, она делала то же самое, распутывая влажный тугой узел на ткани, обтягивавшей его талию.

Когда он вытащил шпильки из её волос и косы рассыпались по спине, он поднял голову и наклонился, чтобы положить шпильки на стол. Она размотала кусок чёрной ткани с его талии и бросила его рядом со шкафом. Он мокрой кучей упал на ковёр. Макрам снял ботинки и пнул их в направлении ткани. Наиме расстегнула застежки его угольно-серого фераса, ставшего чёрным от растаявшего снега, и вместе они стащили его с него.

— Есть более быстрый способ, — сказал он грубым голосом, который выдавал желание.

Наиме оторвала взгляд от пуговиц его энтари. Дым, как гонимые ветром облака, струился под его кожей, чернота застилала глаза, как пролитые чернила. Её пальцы дрогнули в своей работе.

— Они всё равно испорчены.

— Ты имеешь в виду свою магию, — она обдумала это. Но раздевать его было приятно, и внутри неё зародился устойчивый трепет предвкушения. — Только энтари. Я хочу всё остальное.

Он издал тихий звук, который она не смогла истолковать, и наклонил голову к ней для поцелуя. Если он и хотел, чтобы это был нежный поцелуй, то забыл об этом, потому что он быстро накалился. Поцелуи, которые он дарил ей в палатке, были медленными и терпеливыми. Теперь он завладел её ртом зубами и языком, его хватка поддерживала её, но не ограничивала. Тихий звук вырвался у неё, и она изогнулась к нему, её пальцы всё ещё были на одной из застежек его энтари.

Его магия двигалась, как он приказывал, и застежка в её пальцах рассыпалась. Наиме открыла глаза, неохотно отстраняясь от его поцелуя. Нити и пыль осыпались на пол у его ног. Она потёрла пальцами кусочки плетёной застежки, которую держала в руках.

— Замечательно, — объявила Наиме, и Макрам ухмыльнулся, часть тумана покинула его выражение.

— Это первый раз, когда я слышу такое о своей магии.

— Надеюсь, это не твой обычный способ раздевания? Как дорого это, должно быть, обходится.

Она улыбнулась. Он покачал головой, нежно проведя пальцем по её подбородку.

Когда она взялась за подол его кафтана, он помог ей, схватив его, и вместе они подняли его через голову. Наиме сорвала полотенце с его шеи, прежде чем он сбросил его, и он перебросил кафтан через плечо. Она не забыла, что он был ранен. Но на доказательства этого было трудно смотреть. Одна зашитая рана пересекала его левый бок, от пупка и вверх по рёбрам. Другая почти повторяла его на другой стороне, хотя и была более прямой, от бедра до подмышки. Их покрывали волдыри от тепловых ударов Джемиля. Синяки обрамляли обе раны: сердито-фиолетовые и красные внутри, переходящие в зелёные и желтые по краям. Его магия танцевала и кружилась, дым поднимался от бёдер к плечам, оставляя пятна под кожей.

— Я ненавижу это.

Наиме прикоснулась к нему, следуя линии более прямой раны. Его желудок сжался, и у него перехватило дыхание. Его глаза были полузакрыты, когда она посмотрела ему в лицо.

— Я надеюсь, ты имеешь в виду раны, — проворчал он.

Наиме прищёлкнула языком и, подняв полотенце, провела им по его груди и плечам, а затем более нежно похлопала по животу и бокам. Она всё время боялась, что может зацепиться за швы, но, если и зацепилась, он не подал виду.

— Я имею в виду раны, тщеславное создание, — она обхватила его руками и протянула полотенце по его спине. — Хочешь знать, что я об этом думаю?

Она скользнула рукой вниз по широкой равнине его спины, по выступающим мышцам и бороздчатому каналу позвоночника.

— Да.

— Я не могу выкинуть тебя из головы. Я едва могла говорить с тобой в тот день в конюшне. Я так сильно хотела прикоснуться к тебе.

— Сделай это, — приказал он, хватая её за пояс и притягивая к себе. — Прикоснись ко мне.

— Где?

Ей нравилось, что он был немного жадным, нравилось давать ему некоторую меру контроля, потому что он брал только часть, а не всё.

— Где угодно. Как ты захочешь, — он наклонился к её шее, всё ещё держа её за пояс, и поцеловал ниже уха. — Своими руками, ртом, языком, зубами. Я твой.

Его слова послали копья острого, пугающего жара от её груди к сердцевине и притупили её мысли до медленной, неграмотной путаницы. Макрам вздрогнул, и она поняла, что его кожа под её руками холодная и покрыта гусиной кожей.

— Я думаю, — она провела ладонями по всей длине его рук, пальцы скользнули по мышцам, её большие пальцы изогнулись во впадинах его локтей, — тебе холодно.

— Я действительно старался изо всех сил, чтобы замерзнуть там до смерти, — признал он, его взгляд опустился на её живот. — Ты, с другой стороны, кажешься слишком горячей. Ты могла бы согреть меня.

Его пальцы быстро справились с её поясом, и он бросил его ей за спину, затем снял другую драпировку из ткани, и сделал то же самое.

— Макрам, — сказала Наиме, когда он начал расстёгивать плетёные золотые пуговицы её энтари. — Прежде чем...

Он сбросил энтари с её плеч, и оно упало к её ногам. Это было скорее украшение, чем щит или покрывало, и на ней был тяжёлый кафтан, а также более лёгкий кафтан, сорочка и всё ещё её сальвар. Но потеря энтари заставила её почувствовать себя гораздо ближе к обнажённой, чем она была на самом деле.

Она схватила его за руки, нежно коснувшись забинтованной.

— Есть риск, на который я не могу пойти с тобой, — быстро сказала она.

Во дворце в Нарфуре у неё был доступ к чаям и травам, которые предотвратили бы осложнения, но здесь она не могла воспользоваться этим шансом.

Распространяющаяся ночь в его глазах отступила, когда он моргнул, как и магия под его кожей. Он кивнул.

— Я знаю, красавица.

Наиме никогда не слышала, чтобы это слово превращало благоговение в состояние бытия, в самое тёплое, истинное выражение чувств. Это никогда ничего не значило. Ты прекрасна. Говорили они. Какая прекрасная принцесса. Как удачно, что она красива. Слово, которое ничего не описывало о том, кем она была или чего хотела, как она работала, чтобы быть такой, какой ей нужно быть. Но в его голосе, сформированном ночью и покоем, прозвучало всё, что, как она знала, он видел в ней. Глаза Наиме горели, и ей пришлось проглотить вздох, подозрительно похожий на всхлип.

— Позволь мне прикоснуться к тебе и обнять тебя, — сказал он. — Дай мне увидеть, как ты сияешь. Я не буду просить ни о чём другом.

Он поднял руки к её волосам и начал пальцами расплетать её косы.

— Несмотря на твоё сравнение, — Наиме пришлось сказать что-то резкое, чтобы укрепить те части себя, которые разваливались на части, — я не магический шар, которому можно приказать светиться в удобное для тебя время.

— Я никогда не отступаю перед вызовом, — сказал он, — и ты уже знаешь это.

Раздался тихий стук в дверь.

— У меня есть сухая одежда, — сказала Самира с другой стороны.

Макрам отступил назад, так что дверь закрыла его от посторонних глаз. Наиме открыла дверь и Самира бросила быстрый взгляд на её отсутствующее энтари и распущенные волосы и протянула ей одежду.