— Что все это значит? — спросил Старейшина, указывая на забинтованную руку Макрама.

— Боюсь, игра пошла наперекосяк.

Макрам сел, когда Томан указал на стулья. Томан прошёлся по уютной комнате, прежде чем устроился в кресле.

— Я был удивлён твоим письмом, — сказал он. — Ты и раньше выступал против Мирзы, но это...

— Было необходимо.

— Согласен, — сказал Томан с излишним пылом.

Они с Тареком были единодушны в своём стремлении подтолкнуть Макрама к трону.

— И теперь ты привёл наследника Тхамара во дворец. Ты уже видел своего брата?

— Нет, — признался Макрам.

Томан громко выдохнул, откидываясь на спинку кресла и молча разглядывая Макрама.

— Путешествие было неспокойным. На нас напали, и я хотел, чтобы Султана отдохнула, прежде чем я вступлю в бой с братом.

— Что ты знаешь о ней?

Томан снова встал и налил им арака, плеснув в него воды, прежде чем предложил Макраму. Он выпил его, хотя на вкус он был слишком крепким и, казалось, это только усиливало беспокойство.

— Что она способная. Но она сталкивается с такой же борьбой в Верховном Совете Тхамара, с которой Кинус сталкивается здесь... разделение.

— Предполагаю, поскольку она проделала весь этот путь, она выступает за союз. А её отец, Султан?

— И он тоже, — сказал Макрам.

Деталей было слишком много и слишком запутанно, чтобы пока раскрывать их Томану.

— Было... движение, пока тебя не было.

— Какого рода движение?

Колесо, как же он устал. Каждый раз, когда он пытался отдышаться, возникало какое-нибудь новое препятствие или катастрофа. Он почувствовал облегчение от всего этого только в палатке с Наиме, или, скорее, она отвлекла его от других дел.

Макрам провёл рукой по лицу, чтобы скрыть выражение, затем по косичкам в волосах. Солдатские косы. Он не был создан для интриг.

— Твой брат не очень хорошо воспринял известие о твоём дальновидном мышлении, мой друг. Те, кто громко выступал в твою поддержку, были помещены под охрану в своих домах. Некоторые из их слуг во дворце были заключены в тюрьму.

— Что?

Тяжесть навалилась на него. Он поставил стакан на столик рядом со своим креслом. У Кинуса было так мало преданных ему людей, что он воспринял неповиновение Макрама, как предательство.

Он упёрся локтями в колени и закрыл лицо руками.

— Я поговорю с Кинусом утром. Он может выместить злость на мне, а не на всех остальных. Как только я ему всё объясню, мы придём к компромиссу.

— Уверен? — спросил Томан, хмуро глядя в свой пустой стакан, а затем отставил его в сторону.

— Зачем ты попросил меня прийти сюда, Томан?

— Ты сильно рисковал, отправляясь в Тхамар. Стоило ли это того? Можешь ли ты сделать из них союзника?

Томан наклонился вперёд, его лицо светилось от возбуждения.

— С одобрения Кинуса Тхамар станет могущественным союзником. Их Султана хочет снова уравновесить Колесо. Она хочет встать в Круг Чара.

Выражение лица Томана изменилось, и он сжал руки на подлокотниках кресла, в котором сидел. Макрам не мог догадаться, что означала эта реакция. Он знал, что Макрам был Чара. Возможно, он боялся, что Макрам оставит Саркум, чтобы встать в Круг.

— Что, если твой брат откажется? Что тогда?

— Я смогу его убедить. Думаю, как только он услышит, что хочет сказать Султана, он подумает об этом.

— Ты так сильно веришь в Султану? У которой собственный Совет разделён?

— Ты увидишь, когда услышишь, как она говорит.

Томан наблюдал за Макрамом, а Макрам изучал книжную полку в другом конце комнаты, боясь показать Томану свою слабость. Он уже знал, что глупо чувствовать то, что он чувствовал, хотеть того, что он делал. Если бы кто-то другой отчитал его за это, это не имело бы никакого смысла.

— Я должен спросить ещё раз, что ты будешь делать, если твой брат откажется? Ты привёл эту женщину сюда, к его двору, против его воли. Он был достаточно расстроен твоим уходом, перешёл к нападкам на Старейшин. Что он сделает с ней, если сочтёт её присутствие нежелательным?

— Я не позволю ему причинить ей вред, если это то, о чём ты беспокоишься.

— Меня это не беспокоит. Я прошу тебя подумать. Ты более чем способен думать на несколько шагов вперёд в бою, но редко делаешь это вне его. Сделай это сейчас. Подумай обо всех путях, которыми эта ситуация может пойти, и спланируй их.

— Чего ты хочешь от меня? — беспокойство Макрама переросло в панику.

Наиме не была в опасности. Кинус не причинит ей вреда... не смог бы.

— Ты знаешь, чего я хочу, чего хотят люди, которых твой брат запер вдали от дворца.

— И я сказал тебе, что не пойду против своего брата.

— Что, если он пойдёт против тебя?

— Он не станет.

Выражение лица Томана ожесточилось от нетерпения, и он откинулся на спинку кресла, слишком сильно сжимая подлокотники.

— Твоя преданность и вера в него достойны восхищения, и думаю, он знает, что если потеряет это, то, скорее всего, потеряет и свой трон.

— Ну, он не потеряет. И эта дискуссия окончена. Если ты пригласил меня сюда для того, чтобы говорить о предательстве, я ухожу.

Макрам встал и направился к двери библиотеки.

— Не будь вспыльчивым дураком. Оставайся, пока буря не пройдёт. Ты можешь уехать утром, — Томан встал и положил руку на плечо Макрама. — Поешь с нами. Попроси Мата и Айзель рассказать тебе, какие события при дворе ты пропустил. Мы больше не будем говорить об этом.

— Прекрасно, — сказал Макрам.

— Мы сообщим тебе, когда ужин будет готов.

Макрам отошёл от него и подошел к одному из высоких узких окон. Томан закрыл за собой дверь, и Макрам прижался лбом к холодному стеклу. Завывал ветер, и холод просачивался через окно в пространство вокруг него. Казалось, между ним и Кинусом бесновалась зловещая, горькая, ослепляющая буря. Между Тхамаром и Саркумом. Между ним и Наиме.

Он знал, что только угроза его власти решила многие проблемы для Кинуса ещё до того, как они действительно начались. Мало кто пойдёт против его брата, на стороне которого был самый могущественный маг в Саркуме. Макрам гордился тем фактом, что он был полезен. И всё же, конечно, он не был единственным препятствием между его братом и гражданской войной?

Или же он был настолько ослеплён?

Как только он уехал, Кинус заключил в тюрьму тех, кто мыслил и верил как Макрам. Разве Макрам не был проницательным знатоком характеров? Возможно, труднее всего было оценить его брата. Он снова подумал о Кадире, и его мысли омрачились ещё больше.

Макрам закрыл глаза, пытаясь мысленно вызвать Наиме, как её магия подавила его во дворе. Её запах, который, казалось, был идеально создан для того, чтобы успокоить острые углы внутри него. Он надеялся, что мысль о ней поможет усмирить растущий внутри него разлад, но это лишь заставило его волноваться. Было безрассудно возвращаться в шторм, но ему не нравилась мысль о том, что она будет во дворце без него. Особенно в свете действий его брата.

Вопросы Томана достигли своей цели. Посеяли сомнение.

Макрам достал письмо из кармана пальто. Оттиск той же самой печати — три пламени, соединенные основаниями так, что они образовывали пустое солнце, — вместо подписи. Как только он начал читать, он всё понял, необходимость узнавать имя автора отпала.

Мы, Высший Совет Тхамара, Султана Омара Сабри Шестого, представляем на ваше рассмотрение прилагаемые условия переговоров о заключении союза.

Кадир заранее выслал условия. Скорее всего, подделал их. И он сделал бы это только в том случае, если бы изменил их на условия, на которые Наиме не согласилась бы.

Кадир бурно отреагировал на заявление Наиме о том, что она отправится в Саркум, потому что боялся, что она оспорит любые условия, которые он выдвинул заранее. В этом письме они не были подробно описаны. Должно быть, они были отправлены вместе с другими документами, которые Айзель была вынуждена оставить на столе.

Макрам выругался и, свернув письмо, спрятал его в карман пальто.

Будь проклят шторм. Он не мог остаться.