Глава 3. Репрезентативная глубинная структура феноменального опыта

3.1 Что такое концептуальный прототип феноменального репрезентатума?

Цель этой главы - разработать предварительную рабочую концепцию, концепцию "феноменальной ментальной модели". Я буду действовать в два этапа. Во-первых, я строю основы для набора критериев или каталога ограничений, с помощью которых мы можем решить, является ли определенное репрезентативное состояние также сознательным состоянием. Я предлагаю многоуровневый набор ограничений для концепции феноменальной репрезентации. Второй шаг состоит в том, чтобы применить эти ограничения на фоне ряда уже существующих теорий ментальной репрезентации, чтобы прийти к более точной формулировке предварительной концепции, которую мы ищем. В конце я кратко представляю эту гипотетическую рабочую концепцию, концепцию "феноменальной ментальной модели". В главе 4 я приступаю к проверке нашего инструментария, используя краткий репрезентативный анализ необычных состояний сознания. Серия кратких нейропсихологических примеров поможет еще больше отточить разработанные к настоящему времени концептуальные инструменты и тщательно проверить их на эмпирическую правдоподобность. После всего этого в главах 5-7 мы вернемся к нашей основной философской проблеме: вопросу об истинной природе феноменального "я" и перспективе первого лица. Однако позвольте мне начать с нескольких вводных замечаний о том, что, собственно, означает начать поиск теоретического прототипа феноменального репрезентатума.

Одна из первых целей на пути к убедительной теории феноменального опыта должна состоять в разработке списка необходимых и достаточных условий для концепции феноменальной репрезентации. В настоящее время мы очень далеки от того, чтобы даже приблизительно определить это понятие. Пожалуйста, обратите внимание, что в данном случае я не ставлю перед собой цель разработать полноценную теорию ментальных репрезентаций; нынешний проект гораздо скромнее, он направлен на исследование возможностей и пионерское междисциплинарное сотрудничество. С самого начала важно помнить о двух вещах. Во-первых, концепция сознания может оказаться кластерной концепцией, то есть теоретической сущностью, обладающей лишь перекрывающимися наборами достаточных условий, но не имеющей или имеющей лишь очень мало строго необходимых определяющих характеристик. Во-вторых, любая такая концепция будет относительной по отношению к области, образованной данным классом систем. Поэтому в этой главе я лишь подготовлю разработку такого списка: то, что я ищу, - это семантические основы теоретического прототипа, прототипа феноменального репрезентатума. Обладая таким прототипом, можно приступить к дифференцированному рассмотрению различных форм феноменального содержания. Обладая первоначальным списком многоуровневых ограничений, можно постоянно расширять этот список, добавляя дополнительные концептуальные или суб-ограничения (например, как философ, работающий по принципу "сверху вниз"), а также постоянно обновлять и обогащать эмпирические данные, относящиеся к конкретной области (например, как нейробиолог, уточняющий уже существующие ограничения "снизу вверх"). На ряде различных уровней описания можно, применительно к конкретным классам феноменологических состояний, задавать вопросы о необходимых условиях их реализации: Какими минимально необходимыми репрезентативными и функциональными свойствами должна обладать система, чтобы быть способной к эволюции рассматриваемого содержания сознания? Какова "минимальная конфигурация", необходимая любой системе для того, чтобы получить определенный вид субъективного опыта? Во-вторых, можно направить внимание на специальные области и, привлекая эмпирические данные, начать исследовать, что в некоторых особых случаях может считаться достаточным критерием для приписывания сознательного опыта в некоторых системах: Каковы минимальные нейронные корреляты (Metzinger 2000a), которые реализуют такие необходимые свойства, делая их каузально эффективными в рамках определенного типа организмов? Существует ли множество достаточных коррелятов для максимально детерминированной формы феноменального содержания? Может ли машина, имея различные физические корреляты, также реализовать необходимые и достаточные условия для определенных типов субъективного опыта?

Для философии сознания наиболее важными уровнями описания в настоящее время являются репрезентационистский и функционалистский уровни. Типичными и значимыми вопросами, таким образом, являются: Каковы ограничения на архитектуру, каузальный профиль и репрезентативные ресурсы системы, которая обладает не только репрезентативными, но иногда и феноменальными состояниями? Какими свойствами должны обладать репрезентативные средства, используемые этой системой, чтобы быть способными генерировать содержание подлинно субъективного потока опыта? Актуальность конкретных уровней описания всегда может меняться - например, в будущем мы можем обнаружить способ последовательного описания сознания, феноменального "я" и перспективы от первого лица не как особой формы "содержания", а как особого вида нейронной или физической динамики в целом. Здесь я с самого начала рассматриваю репрезентационистский и функционалистский уровни анализа как междисциплинарные: сегодня это уровни, на которых могут (и должны) встретиться гуманитарные и естественные науки, философия и когнитивная нейронаука. Таким образом, от первого взгляда на логическую структуру репрезентативных отношений мы должны перейти к более тщательному исследованию вопроса о том, как в некоторых системах они фактически приводят к инстанцированию феноменальных свойств. Различные "домены", в данном контексте, - это определенные классы систем, а также определенные классы состояний. Проиллюстрируем ситуацию на конкретных примерах.

Человеческие существа в состоянии сна отличаются от человеческих существ в состоянии бодрствования, но и те, и другие, вероятно, обладают сознанием, феноменальной самостью и перспективой первого лица. Системы сновидений не ведут себя, не обрабатывают сенсорную информацию и вовлечены в глобальную, но исключительно внутреннюю феноменальную симуляцию. В состоянии бодрствования мы взаимодействуем с миром и делаем это в рамках глобальной феноменальной репрезентации мира. Не только сознание бодрствования, но и сновидения могут рассматриваться как глобальный класс феноменальных состояний, характеризующийся собственным, узко ограниченным набором феноменологических особенностей. Например, сновидения часто являются гипермнестическими и сильно эмоционализированными состояниями, в то время как осознанные болевые переживания почти никогда не возникают во сне (подробнее о феноменологическом профиле см. разделы 4.2.5 и 7.2.5). Феноменологические классы состояний, однако, могут быть также более точно охарактеризованы их ситуационным контекстом, формами самопрезентации или особым содержанием восприятия объектов и свойств, глобально доступным в них. Летающие сны, онейрические фоновые эмоции, обонятельный опыт в сновидениях, различные типы сенсорных галлюцинаций, характеризующие люцидные и нелюцидные сны, - вот примеры классов переживаний, индивидуализированных более тонким образом. Более философский, "нисходящий" вопрос может быть таким: Какие формы репрезентативного содержания характеризуют обычное бодрствующее сознание в отличие от состояния сновидения, и какую каузальную роль они играют в формировании поведения? С эмпирической стороны нашего проекта этот вопрос состоит из разных аспектов: Каковы, в нашем собственном случае, конкретные механизмы обработки и репрезентации? Каковы вероятные кандидаты на де-факто активные "машины" феноменальной репрезентации (в состоянии бодрствования) и феноменальной симуляции (в состоянии сна) у человека? Классы систем в принципе могут быть разделены произвольно тонким образом: другие классы предполагаемых систем могут быть представлены младенцами, взрослыми во время не-REM (быстрого движения глаз) сна, психиатрическими пациентами во время эпизодов яркой шизофрении, а также мышами, шимпанзе и искусственными системами.

В этот момент нельзя упускать из виду важный эпистемологический аспект. Если мы говорим не о подсистемных состояниях, а о системах в целом, то мы автоматически принимаем отношение к нашей области, которая работает с объективной точки зрения третьего лица. Уровни описания, на которых мы можем теперь оперировать, интерсубъективно доступны и открыты для обычных научных процедур. Ограничения, которые мы строим на таких уровнях описания, чтобы выделить интересные классы сознательных систем, являются объективными ограничениями. Однако несколько сложнее формировать домены не по конкретным классам сознательных систем, а дополнительно определяя их через определенные типы состояний. Для точного выделения таких феноменологических классов состояний, для их типологической идентификации нам снова нужны определенные критерии и концептуальные ограничения. Проблема теперь заключается в том, что феноменальные состояния в стандартных ситуациях всегда привязаны к индивидуальным эмпирическим перспективам. Трудно оспорить тот факт, что первичными индивидуализирующими характеристиками подсистемных состояний в этом случае являются их субъективно переживаемые особенности, постигаемые в конкретной, индивидуальной перспективе первого лица.