Короче говоря, ни коннекционизм, ни динамистская когнитивная наука, на мой взгляд, не представляют серьезной угрозы для концепции репрезентации. Напротив, они обогащают ее. Они не устраняют концепцию репрезентации, но дают нам новое понимание формата ментальных репрезентаций. Наиболее остро необходима динамистская теория содержания. Однако в конечном итоге может потребоваться новая концепция объяснения, включающая законы охвата вместо традиционных механистических моделей декомпозиции (Bechtel 1998). Это также смещает наше внимание в сторону большего акцента на экологическую валидность. Поэтому, даже дико симпатизируя динамистской когнитивной науке, можно оставаться репрезентационистом, не превращаясь в безнадежно старомодного человека. Наша концепция репрезентации постоянно обогащается и уточняется, и в то же время общая стратегия развития репрезентационистского анализа разума остается жизнеспособной.

Я надеюсь, что эти короткие замечания будут полезны некоторым из моих читателей в последующей работе. Я одобряю телеофункционализм, субсимволические и динамистские стратегии моделирования ментального содержания и исхожу из того, что феноменальное содержание с высокой вероятностью будет локально супервизорным. Теперь давайте вернемся к проекту определения основ концептуального прототипа феноменальной репрезентации. Возможно ли в принципе построить нечто вроде репрезентационистской компьютерной науки о феноменальных состояниях, или то, что Томас Нагель (1974) назвал "объективной феноменологией"?

3.2 Многоуровневые ограничения: Что делает нейронную репрезентацию феноменальной репрезентацией?

Междисциплинарный проект исследования сознания, переживающий столь впечатляющий ренессанс на рубеже веков, сталкивается с двумя фундаментальными проблемами. Во-первых, до сих пор не существует единой, унифицированной и парадигмальной теории сознания, которая могла бы служить объектом для конструктивной критики и фоном, на котором можно было бы сформулировать новые попытки. Исследования сознания все еще находятся на подготовительном парадигмальном этапе. Во-вторых, не существует систематического и всеобъемлющего каталога экспланансов. Хотя философы проделали значительную работу по аналитике, у междисциплинарного сообщества нет ничего, отдаленно напоминающего программу исследований. У нас пока нет точно сформулированного списка объяснительных целей, который можно было бы использовать при построении систематических исследовательских программ. В этом разделе я предлагаю каталог многоуровневых концептуальных ограничений (или критериев приписывания), которые позволят нам решить, может ли определенное репрезентативное состояние также быть состоянием сознания. Этот каталог является предварительным. Он далек от вышеупомянутого списка. Он намеренно сформулирован таким образом, чтобы его можно было постоянно обогащать и обновлять за счет новых эмпирических открытий. Он также предлагает множество возможностей для дальнейшей концептуальной дифференциации, как, несомненно, поймут мои читатели-философы. Однако акцент здесь делается не на достижении максимальной концептуальной точности, а на разработке действенных инструментов междисциплинарного сотрудничества.

Только два из предложенных здесь ограничений кажутся мне необходимыми условиями. Некоторые из них справедливы только для определенных классов состояний или являются специфическими для конкретной области. Из этого следует, что будет существовать целая палитра различных концепций "сознания", обладающих переменной семантической силой и применимых только к определенным типам систем в определенных типах феноменальных конфигураций. Чем выше степень удовлетворения ограничений, тем выше степень феноменальности в данной области. Однако в отношении такой внутренне сложной области, как сознательный опыт, было бы ошибкой ожидать, что удастся найти путь к одному индивидуальному, семантически однородному понятию, охватывающему, так сказать, все формы сознания. Напротив, систематическая дифференциация исследовательских программ - это то, в чем мы остро нуждаемся на современном этапе междисциплинарных исследований сознания. Почти все последующие ограничения были разработаны в первую очередь на основе феноменологических соображений; по своему происхождению они являются ограничениями от первого лица, которые затем были обогащены на других уровнях описания. Однако для первого и последнего ограничений в этом списке (см. разделы 3.2.1 и 3.2.11) это не так; они являются объективными критериями, разработанными исключительно с позиции третьего лица.

3.2.1 Глобальная доступность

Начнем с этого ограничения - по той простой причине, что это был единственный и первый пример возможного ограничения, который я предложил в прошлой главе. Это функциональное ограничение. Это означает, что до сих пор оно было описано только на уровне описания, индивидуализирующего внутренние состояния сознательной системы по их причинной роли. Кроме того, оно применяется исключительно к подсистемным состояниям и их содержанию; это не ограничение личностного уровня.

Мы можем подвести итог большому количеству эмпирических данных очень элегантным способом, просто сказав следующее: Феноменально представленная информация - это именно то подмножество активной в данный момент информации в системе, о котором верно, что оно глобально доступно для сознательно направляемого внимания, когнитивной референции и контроля действий (см. также Baars 1988, 1997; Chalmers 1997). Как мы уже видели, известно по крайней мере одно важное ограничение этого принципа. Значительное большинство простых сенсорных содержаний (например, феноменальных цветовых нюансов, например, в терминах квалиа Раффмана или Метцингера) недоступно для когнитивной референции, потому что перцептивная память не может охватить содержания, индивидуализированные столь тонким образом. Тонкие оттенки невыразимы, поскольку их каузальные свойства делают их доступными для обработки внимания и дискриминационного моторного контроля, но не для формирования ментальных концептов. Как было показано в последней главе, существует ряд случаев, когда глобальная доступность может применяться только в еще более слабом и очень контекстно-специфическом смысле, например, в чувствительности к длине волны при слепом зрении. В целом, однако, все феноменальные репрезентации делают свое содержание по крайней мере глобально доступным для внимания и моторного контроля. Теперь мы можем перейти к дальнейшему анализу этого первого ограничения на пяти основных уровнях описания, о которых я упоминал в кратком введении к этой главе: феноменологический уровень описания (по сути, оперирующий перспективой первого лица или "гетерофеноменологической" комбинацией таких перспектив), репрезентационистский уровень описания (анализирующий феноменальное содержание как особый вид репрезентационного содержания), информационно-вычислительный уровень описания (классифицирующий виды информации и типы обработки), функциональный уровень описания (включающий вопросы о каузальных ролях, реализуемых в сознательных состояниях) и нейробиологический уровень описания (включая вопросы конкретных деталей реализации и физи-кальных коррелятов сознательного опыта в целом).

 

Феноменология глобальной доступности

Содержание сознательного опыта характеризуется моей способностью непосредственно реагировать на него с помощью множества моих умственных и телесных возможностей. Я могу направить свое внимание на воспринимаемый цвет или на телесное ощущение, чтобы рассмотреть их более внимательно ("аттенционная доступность"). По крайней мере, в некоторых случаях я могу сформировать мысли об этом конкретном цвете. Я могу попытаться сформировать представление о нем ("доступность для феноменального познания"), которое связывает его с более ранним цветовым опытом ("доступность для автобиографической памяти"), и я могу общаться о цвете с другими людьми с помощью языка ("доступность для контроля речи", которую также можно назвать "коммуникативной доступностью"). Я могу доставать цветные предметы и сортировать их в соответствии с их феноменальными свойствами ("доступность для контроля действий"). Короче говоря, глобальная доступность - это всепроникающее функциональное свойство моих сознательных содержаний, которое само по себе я снова субъективно переживаю, а именно как свою собственную гибкость и автономию в обращении с этими содержаниями. Компонент доступности в этом ограничении бывает разных видов. Некоторые из них субъективно переживаются как непосредственные, некоторые - как довольно опосредованные (например, в сознательной мысли). Некоторые доступные содержания прозрачны, некоторые непрозрачны (см. раздел 3.2.7). На феноменальном уровне это приводит к ряду очень общих, но важных эмпирических характеристик: Я живу в мире, который является открытым миром. Я испытываю большую степень избирательности в том, как я получаю доступ к определенным объектам в этом мире. Я являюсь автономным агентом. Многие различные аспекты этого мира кажутся одновременно доступными для меня все время.

С философской точки зрения, доступность феноменально представленного познания, вероятно, является наиболее интересным аспектом этой характеристики. Эта феноменологическая особенность показывает нас как существ, живущих не только в конкретике сенсорного сознания. Если мы сознательны, то и на уровне субъективного опыта мы даны себе как мыслящие личности (о гипотетическом понятии бессознательного когнитивного агента см. Crick and Koch 2000). Для того чтобы инициировать подлинно когнитивные процессы, такие абстракции, как классы или отношения, должны быть мысленно представлены и доступны на уровне субъективного опыта. Глобально доступная когнитивная обработка характеризуется гибкостью, избирательностью содержания и определенной степенью автономии. Таким образом, мы становимся когнитивными агентами. В частности, это ограничение имеет решающее значение, если мы хотим понять, как простое феноменальное "я" может быть преобразовано в когнитивного субъекта, который затем, в свою очередь, формирует новое содержание сознательного опыта. Рефлексивное, концептуально опосредованное самосознание может быть проанализировано как особенно важный особый случай в рамках ограничения глобальной доступности, в котором определенный тип информации становится когнитивно доступным для системы (я вернусь к этому вопросу в разделе 6.4.4). Более того, "доступность для феноменального познания" по двум причинам является ограничением, требующим особенно тщательного эмпирического исследования. Во-первых, существует большой класс простых и коррелирующих со стимулом феноменальных состояний - презенты, - которые не удовлетворяют этому ограничению. Во-вторых, феноменальное познание само по себе является очень интересным процессом, поскольку оно выделяет наиболее важный класс состояний, не охваченных ограничением 6, а именно прозрачность феноменальных состояний (см. раздел 3.2.7).