Глава 10

МЭДДИ

Я глажу лоб Хассена, пока его голова покоится у меня на коленях. Кажется, он лучше спит, когда я прикасаюсь к нему, поэтому я легонько провожу пальцами по его лбу, снова и снова, обводя его брови и пытаясь игнорировать тот факт, что ему холодно, и мне больно, и мир просто перевернулся перед завтраком.

Все это… ну, это безумие. По-другому это не описать.

Пещера племени исчезла. Большая пещера в форме полого пончика с бассейном в центре и милыми маленькими комнатами, в которых все могли спать, полностью разрушена. Как будто весь утес рухнул. Кто-то однажды сказал мне, что пещера, вероятно, была выдолблена и увеличена старейшинами, когда они совершили здесь аварийную посадку, и я предполагаю, что все эти изменения в скале в конечном итоге сделали ее хрупкой. С другой стороны, возможно, это была сила землетрясения. Земля все еще время от времени дрожит, напоминая нам, что нигде не безопасно.

Я… на удивление спокойно отношусь ко всему этому. Что для меня странно. Это ужасно, но мы живы. Мы что-нибудь придумаем. Может быть, я быстро адаптируюсь, потому что лишь недавно попала сюда. Мой мир полностью изменился, когда я проснулась из капсулы и обнаружила, что надо мной парят большие синие инопланетяне. Это было потрясением. Это отстойно, но по сравнению с этим это мелкая неприятность.

С Хассеном все в порядке, и с моей сестрой все в порядке, и это все, что сейчас имеет значение.

Я глажу Хассена по щеке, пока он спит. Он выглядит как один большой синяк, бедняга. У него на лбу рана, и он весь в царапинах. На одном плече рваный неглубокий порез, но, по-моему, он в основном в пыли. Я осторожно отмыла его дочиста, пока он спал, делая все возможное, чтобы не потревожить его. Я беспокоюсь, что он спит, но я надеюсь, что это просто проходит адреналиновый шок и что его прилив энергии вырубил его, а не что-то более серьезное. Если это травма головы… Целительница занята, и я не знаю, когда и сможет ли она ему помочь.

Я смотрю туда, где Стейси прижалась к боку своего партнера. Пашов все еще лежит там, где его уложил Хассен. Она крепко сжимает его руку в своей, ее глаза пустые. Ребенок у нее на спине истошно вопит, в гневе размахивая кулачками. На самом деле, там плачет много младенцев. Некоторые родители тоже, но я не могу их винить. Мэйлак все еще прижимает руки к груди Пашова, ее глаза закрыты, а на лице выражение глубокой сосредоточенности. Она делает это уже некоторое время, и ее лицо начинает выглядеть опустошенным от усталости.

Никто не вмешивается. Никто не может. Есть только один целитель, и поэтому мы все должны быть терпеливы и надеяться на лучшее. Никто не хочет быть тем человеком, который отзовет ее, потому что что тогда, если Пашов умрет? Я не знаю его хорошо, но я знаю Стейси, и я видела, как они взаимодействуют. Он явно обожает ее и их ребенка, и они кажутся счастливыми.

Казались, — думаю я. Я снова глажу Хассена по щеке.

Травма Пашова тяжелая, и осознание того, что Стейси скоро может стать вдовой, отрезвляет. Я вижу, как другие цепляются за свои пары, так что, полагаю, это задело всех за живое. Хэйден сидит на снегу, держа свою пару на коленях, словно защищая ее. Неподалеку Рокан нависает над Лейлой, постоянно прикасаясь к ней, как будто ему нужно убедиться, что с ней все в порядке, и она невредима. На ней нет синяков, она одна из немногих, кто выбрался из пещеры до того, как начали падать камни. И я не чувствую от этого ничего, кроме облегчения. Я так рада, потому что не знаю, что бы я делала, если бы это была Лейла, неподвижно распростертая под руками Мэйлак.

Или Хассен.

Эта мысль закрадывается мне в голову, и я дрожу. Хассен пошел в пещеру, чтобы спасти меня. И Айша, и я спали, когда все это началось, и мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что меня разбудили звуки выстрелов. Что было странно, поскольку здесь нет оружия. Но потом земля затряслась, и я поняла, что происходит что-то еще. К тому времени, как мы с Айшей доползли до входа в нашу пещеру, было слишком поздно — туннель был завален падающими камнями. На несколько ужасных мгновений я подумала, что мы мертвы. Никто не придет за нами. В конце концов, мы не самые популярные люди в племени, и ни у кого из нас нет пар, которые бы искали нас. Мы не знали, что делать.

Но потом Хассен пришел за мной.

Не только это, он откопал меня, рискуя собственной жизнью. И он тоже спас Айшу. Я имею в виду, конечно, может быть, Химало и был там, но все, что я могла видеть, был Хассен. Он тот, кто рисковал собой, чтобы спасти меня. И взгляд его глаз был таким напряженным и так отчаянно защищающим, что я почувствовала… страх. Затаив дыхание и испугавшись одновременно, потому что я беспокоюсь, что влюбляюсь в этого парня, а мне не следовало бы. Я не могу выбирать между ним и моей сестрой.

Я точно знаю, что то, что я чувствую к нему, с течением времени становится все менее и менее случайным. Возможно, потребовалось некоторое время, чтобы понять, как много он начинает значить для меня, но когда он вернулся за Пашовом, мне захотелось кричать и топать ногами. Я хотела удержать его и не отпускать, потому что это было опасно.

И я почти уверена, что не дышала, пока он не появился снова.

Я задумчиво глажу его по лбу, снова изучая его. Он дышит ровно, и я немного расслабляюсь. С ним все в порядке. Он немного помятый, но целый. Он герой после спасения Пашова. Я надеюсь, что Вэктал обратит на это внимание. Я оглядываюсь на людей, разбросанных по снегу, и вижу, как Вэктал и Джорджи обходят каждую маленькую группку семей, проверяя, как они. Кто-то разводит костер прямо посреди событий, что кажется нелепым, но опять же, какой у нас есть выбор? Мы не знаем, безопасно ли возвращаться в пещеру, и многие из нас не одеты для длительного пребывания на улице. Вождь и его пара делают все, что в их силах, чтобы успокоить людей, но еще так много предстоит сделать. Я все еще слышу плач младенцев, а стопка мехов, которую принес Хассен, лежит в своем свертке, неиспользованная. Неподалеку Фарли плачет и обнимает беднягу Чомпи, у которого, похоже, сломана нога.

Все в шоке.

Я думаю о Хассене и о том, как он без колебаний рискнул своей жизнью, чтобы спасти Пашова. Я могла бы тоже помочь. Может быть, мне пора перестать смотреть на себя как на жертву. Я здесь в затруднительном положении, но это хорошие люди, и я счастлива. Странно говорить это, глядя на катастрофу, но это так. У меня есть Хассен, и моя сестра здесь, и меня кормят и за мной присматривают. И я могу стать большим, чем была раньше. Я могу сделать больше, чем минимум, чтобы остаться в живых. Мне не нужно торчать в своей постели, как Айша, и ждать, пока мир пройдет мимо меня.

Я могу помочь.

Я не в шоке, как другие. Некоторые из них избиты. У некоторых в ушах запеклась кровь, и я задаюсь вопросом, не повредил ли взрывной удар землетрясения их барабанным перепонкам. Неподалеку Тиффани дрожит в одиночестве. Я ищу ее пару и вижу Салуха, стоящего рядом с целительницей, утешающего плачущую Кемли и ее пару, Боррана. Его родители. Я забыла, что Пашов — один из их сыновей… и старший брат Фарли. Бедная Фарли. Она была мне хорошим другом, и она сходит с ума. Это, должно быть, так ужасно для подростка.

О боже. Я могу сделать больше, чем просто сидеть здесь и разглаживать брови Хассена, пока он спит. Я снимаю меховую накидку со своих плеч и сворачиваю ее в подушку, затем осторожно опускаю его голову на нее. Лейла хватает меня за руку, когда я поднимаюсь на ноги. Она плакала, ее лицо блестит от ледяных слез. «Куда ты идешь?»

«Я собираюсь помочь, — говорю я ей. — Сделаю, что смогу».

Она кивает и вытирает щеки, затем сжимает колено своего партнера и встает на ноги, лицом ко мне. «Что я могу сделать?»

Боже, я люблю свою сестру. Как я раньше не понимала, какая она храбрая, просто изо дня в день? Я протягиваю руку и быстро, импульсивно обнимаю ее. У меня все еще есть моя семья. Я в порядке, несмотря ни на что. Когда я отпускаю ее, я жестикулирую: «Не могла бы ты раздать эти меха?»

Она сжимает руку Рокана и убегает. Я наблюдаю, как он рывком поднимается на ноги, а затем останавливается, как будто собирается броситься за ней. На его лице мучительное выражение, как будто он хочет задушить ее защитой и должен остановить себя.

— Ты можешь присмотреть за Хассеном вместо меня? Дашь мне знать, если он проснется? — спрашиваю я его. Он молчит, и я понимаю, что у него тоже кровь в ушах. Я похлопываю его по руке и жестикулирую свой вопрос, и он кивает.

Я немедленно подхожу к Фарли, как раз в тот момент, когда ребенок Стейси начинает плакать громче. Я опускаюсь на колени рядом с Фарли. Она в шоковом состоянии, на щеке большой порез, и она вся грязная после обрушения, ее руки покрыты странными рубцами.

— Ты в порядке?

Она обращает ко мне заплаканные глаза, прижимаясь к своему питомцу.

— Мой брат…

— С ним все будет в порядке, — уверяю я ее, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и обнадеживающе. Забавно, как сейчас вступают в игру мои навыки бармена. Фарли не грустный пьяница, но я знаю, как успокоить и создать впечатление, что я контролирую ситуацию. — Давай взглянем на твоего питомца, хорошо?

Она сжимает его крепче, и Чомпи блеет и кусает Фарли за руку, оставляя еще один приподнятый рубец. Бедный ребенок. Она так напугана, что даже не заметила. Я осторожно вытаскиваю Чомпи из ее мертвой хватки, и он, блея, отходит на несколько шагов. Она тут же снова начинает рыдать. Дерьмо. Я не ветеринар, но у него явно сломана нога. Когда пострадало так много людей, бедный целитель ни за что не посмотрит на домашнее животное.

— Нам нужно наложить шину на его ногу. Это поможет ему передвигаться. Не могла бы ты принести мне какую-нибудь палку или шест? Кость?

Фарли моргает, глядя на меня, затем делает глубокий вдох.

— К-кость?

— Да. Пока твой брат выздоравливает, мы вылечим Чомпи, хорошо?