— Когда-то я была такой же. Прежде чем я нашла отклик, у меня был свой выбор среди охотников. Они все хотели меня. Это было приятно. — Выражение ее лица снова становится печальным. — Потом все изменилось.

Я ничего не говорю, потому что знаю, что она думает о паре и ребенке, которых потеряла. И действительно, что я могу ей сказать такого, чего она не слышала миллион раз раньше? Выше нос, малышка? Все сложится к лучшему? Почему-то я сомневаюсь, что Айша хочет это слышать.

Она на мгновение сжимает руки на коленях, а затем поднимает на меня взгляд.

— На твоем месте я бы выбирала более тщательно.

— Выбирала?

— Если ты собираешься спариваться с охотниками, выбирай тех, которые будут благодарны за любое внимание. Таушен молод. Он последует туда, куда ты поведешь. Харрек тоже. Ваза старше, но, я полагаю, он будет осторожен, если ты этого пожелаешь, просто чтобы ему не пришлось конкурировать с более молодыми охотниками. — Взгляд, который она бросает на меня, расчетливый. — Хассен — плохой выбор в любовники.

— Не знаю, согласны ли с этим мои женские части. — Я сжимаю бедра вместе, потому что, ох… Я все еще чувствительна после секса с ним. Плохой выбор любовника? Я не согласна. — Я посчитала, что он был чертовски хорош. Я имею в виду, неподготовленный, конечно, но я могу с этим работать. — На самом деле, мне это вроде как нравится, потому что я могу часами учить его лизать мою киску, и я не услышу никакого нытья, если буду кончать слишком долго. Однажды я встречалась с парнем, который все время твердил о том, сколько времени мне потребовалось, чтобы кончить, по сравнению с его предыдущими любовницами. Это была настоящая заноза в заднице, так что он получил пинка под зад. Хассен — чистый лист в постели. Меня это вроде как заводит.

Конечно, не то чтобы у нас намечался второй раунд. Нет, если он собирается вести себя со мной как мистер Прилипала.

Айша закатывает глаза, глядя на меня.

— Он плохой выбор в любовники, потому что он захочет заявить на тебя права. Этот мужчина отчаянно хочет пару и семью. Он одинок. Он не возьмет те крошки, которые ты ему бросаешь, и не будет доволен. Он захочет большего.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, обдумывая ее слова. Она не ошибается. В Хассене есть свирепость, почти звериное рвение. Он прижал меня к мехам и врезался в меня так, словно у него за ушами наступил конец света, и ему нужно было кончить прямо здесь и сейчас. И когда он держал меня за бедра, в его глазах было дикое собственничество и столько чертового удовлетворения. Как будто половина его возбуждения была полностью вызвана тем фактом, что он обладал мной. Не просто какой-то цыпочкой. А мной.

Легкая дрожь пробегает по мне. Ладно, несмотря на то, что неразумно играть с парнем, который хочет стать чем-то большим после одной возни в мехах, с ним было чертовски жарко играть.

— Хассен не очень хорошо меня знает, — говорю я Айше. — Если он хочет большего, ему придется позволить мне командовать, а не ему.

Она просто пожимает плечами, как бы говоря «как угодно», и снова ложится в постель, замолкая.

***

Хассен избегает меня до конца дня. Что, ладно, не совсем сложно, учитывая, что я околачиваюсь в пещере, а он на воле, будучи изгнанником и занимаясь делами изгнанника. Он не приходит, и я почти уверена, что он избегает меня.

Его отсутствие действительно означает, что я провожу большую часть дня, общаясь со Стейси, Джоси и несколькими другими женщинами. Они все кормящие и помешанные на детях (за исключением Джоси, которая просто беременна и помешана на детях), так что я чувствую себя аутсайдером, хотя знаю, что они делают все возможное, чтобы включить меня. Я не принадлежу к группе мамочек, и после нескольких часов разговоров о грудном вскармливании и лучшем способе содержать хвост ребенка в чистоте, я начинаю задумываться, не пойти ли мне спрятаться в пещере с Айшой.

Я расстроена, что мне не удалось пойти на уроки охоты с Хассеном. Неужели я все испортила, занявшись с ним сексом?

На следующий день я решаю взять одно из копий из пещеры-хранилища и пойти на его поиски. Если он не идет учить меня охоте, я сама пойду к нему.

Я ускользаю — как ужасный человек, каким я и являюсь — вскоре после завтрака, когда место для костра пусто, а девочки укладывают своих малышей спать в середине утра. Химало и один из старейшин работают в главной пещере над большой кожаной шкурой, но они не смотрят в мою сторону, повернувшись ко мне спиной. Я хватаю копье, которое спрятала у двери, и выбегаю, прихватив с собой плащ и снегоступы. Я оденусь подобающим образом для непогоды, как только скроюсь из виду из самой пещеры.

Конечно, как только я оказываюсь вне поля зрения других, меня не встречает ничего, кроме бесконечного снега. Местность, в которой находится Главная пещера племени, относительно плоская, и позади меня нет ничего, кроме отвесных стен утеса. Впереди меня раскинулись белые холмы, усеянные несколькими розовыми деревьями, которые периодически колышутся. Вдалеке я вижу утесы, а еще дальше — намек на горы. День ясный и холодный, и два слабых солнца делают все возможное, чтобы излучать приличный солнечный свет, но его все равно недостаточно, чтобы согреть это место. Я тащусь по ближайшему склону, продираясь сквозь снег, и когда я нахожусь достаточно далеко, чтобы не думать, что кто-нибудь бросится за мной и потащит обратно в пещеру, я останавливаюсь, чтобы надеть снегоступы и завернуться в плащ.

А потом я иду. В последний раз, когда я выходила поохотиться, Хассен ворчал на меня за то, что я шла не по следам, так что я собираюсь делать то, что мне сказали. Я нахожу свежие следы, ведущие прочь от домашних пещер, и полагаю, что они должны принадлежать одному из охотников. Используя свое копье как лыжную палку, я тащусь вперед в поисках Хассена.

Или другого охотника.

Или животного, раз уж я вышла на охоту.

Конечно, чем дальше я удаляюсь от пещеры, тем более открытой и уязвимой я себя чувствую. В прошлый раз, когда я отважилась выйти, все было не так. Однако в прошлый раз, когда я отправилась в путь, на меня чуть не напал мэтлакс и одна из тех уродливых, тощих кошачьих тварей. Я помню их, а также страх и гнев на лице Хассена, когда он понял, что я вышла одна. Вот тогда-то я и поняла, что нахожусь в опасности. Теперь я наблюдаю за снегом, беспокоясь, что за каждым пушистым белым холмом скрываются опасности, которых я не вижу.

Меня не было около часа, когда вдалеке появляется крупная фигура и начинает приближаться ко мне, характерные черные волосы развеваются по синим плечам. Двойные копья перекрещены у него за спиной. Да, я знаю этого парня. Это Хассен, и он выглядит взбешенным.

Ладно, он также выглядит довольно крутым в данный момент, и это заставляет мои трусики увлажниться. Потому что я вижу эту высокомерную развязность? Это злое преследование? Это заставляет меня вспомнить наш напряженный маленький момент в кладовке, и мое тело жаждет второго раунда.

Я никогда не считала себя особенно жадной до мужчин девушкой, но Хассен? Он так влияет на меня. Вот почему я дурачилась с ним, несмотря на то, что знала, что это была плохая идея, и знала, что он был тем придурком, который украл мою сестру.

К тому же, из всего этого счастливого племени благодетелей и мамочек он изгой. И, боже, как мне к нему относиться? Он тот, кто не вписывается, кому не место, когда пары собираются у костра и чувствуют себя уютно. Он тот, кто никогда не получает того, чего хочет, и он точно не герой.

Однако это в некотором роде делает его похожим на меня, потому что я знаю, каково все это.

Так что мне больно, что он злится на меня после того, что мы разделили. То, что у нас было вчера, было довольно потрясающим. Я готова к более потрясающему, но не в том случае, если это связано с тем, что он пытается заявить на меня права. Боже, что бы сказала Лейла? Она смотрела бы на меня так, словно я сошла с ума. И, может быть, так оно и есть. Быстрый одноразовый трах — это одно. Переспать с парнем вместо моей сестры — это другое.

И не важно, что мне скажет Хассен, я знаю, как это будет выглядеть для всех остальных.

Это просто напоминает мне, что я делаю правильный выбор. Что, возможно, с ним было бы неплохо переспать втихаря, но это ничего не может значить — ни для него, ни для меня.

Когда он приближается, я стараюсь выглядеть невозмутимой. Как будто я со всеми делами разобралась и знаю, что я здесь делаю.

— О, привет, Хассен. Как дела?

— Что ты здесь делаешь, Мэ-ди? — Он скрещивает руки на своей почти обнаженной груди, подчеркивая грудные мышцы, которые я вчера не успела облизать.

Я лучезарно улыбаюсь.

— Я, как видишь, собираюсь на охоту.

— Ты снова одна? В какие игры ты играешь? — Хассен хмурится так мрачно, что, клянусь, люди съежились бы в трех штатах. — Этот мир опасен.

— Никаких игр. Я хочу помочь. Я хочу научиться заботиться о себе. В пещере никого нет, кроме беременных женщин и пожилых людей. Все остальные заняты. И у меня был учитель, но он разозлился и передумал показывать мне, как охотиться, помнишь?

Он подходит ко мне еще ближе, и теперь мы практически соприкасаемся. Мое дыхание учащается, потому что я думаю о вчерашнем дне. О его большом теле, накрывающем мое. О его члене, толкающимся в меня, и о том, как он целовал меня и…

— Ты многое изменила между нами, Мэ-ди, — его голос низкий, хрипловатый. Раненый.

Черт возьми.

— Не вини меня. Ты мог бы сказать «нет».

— Как я мог сказать «нет»? — Взгляд, который он бросает на меня, пожирающий. Это заставляет мою кожу покалывать, и знакомая пульсация начинается между моих бедер. — Я хотел этого.

— Ты хочешь пару. Я же просто хочу немного повеселиться, — поправляю я его. — Дело никогда не было в обязательствах. Это было о взаимной потребности и удовольствии. Вот и все.

— Я не хочу, чтобы ты провела лишь одну ночь в моих мехах. Я хочу, чтобы ты была в них каждую ночь. — Он протягивает руку и гладит меня по щеке. Его пальцы невероятно теплые и кажутся восхитительными на фоне пронизывающего холода.