ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ

ШЕРИДАН

— Знаешь, что самое странное: вчера я встала посреди ночи, чтобы сходить в туалет, а задняя дверь была открыта, — говорит мама на следующее утро. — Потом я проверила тебя, и ты крепко спала. Я перепугалась до смерти.

Черт. Должно быть, я не заперла дверь, когда пришла домой. Замок громкий, и я не хотела поднимать слишком много шума. Я думала, что у меня получилось, но, видимо, нет. В следующий раз мне придется быть осторожнее — а следующий раз обязательно будет, потому что мы с Августом... сейчас... занимаемся сексом.

Сладкая боль пульсирует у меня между ног, но я подавляю свое несвоевременное возбуждение.

Мама потягивает кофе и запахивает махровый халат, глядя в окно над кухонной раковиной, как будто она может заметить какую-то улику на заднем дворе.

— Итак, угадай, что? — я меняю тему. — Я только что узнала, что тебя выбрали для участия в программе домашней медсестры.

Мама поворачивается ко мне, широко раскрыв глаза, с такой огромной улыбкой, что она почти достает до ушей.

— Что?! Дорогая, это потрясающе, — но через мгновение выражение ее лица омрачается. — Ты уверена, что это не какая-то афера? Почему они выбрали именно меня?

— Не знаю. Может быть, им понравилось эссе, которое я написала?

Я умираю внутри каждый раз, когда лгу ей. Но это ради благого дела.

— В любом случае, твою медсестру зовут Мона, и она начинает работать с понедельника. Я буду обучать ее и все такое в первые несколько дней. А к тому времени когда уеду в колледж, она уже все освоит.

— А твой отец знает?

— Пока нет. — Я не хотела ничего говорить на случай, если мой план не сработает.

Мама кривит рот.

— Ты же знаешь, как он относится к тому, что его оставляют в стороне от таких важных решений...

— Как папа может отказаться? Это облегчит его жизнь. И твою. И мою.

— Это правда... — мама подносит кружку к губам, но не отпивает. — Для всех нас это будут изменения.

— Но это к лучшему, — напоминаю я ей.

— Безусловно.

— Кстати, я останусь у Адри в эту пятницу вечером.

Я понятия не имею, увижу ли Августа снова и когда, но думаю, что должна заложить семя сейчас, чтобы мама знала, что меня может не быть.

— Что вы, девочки, будете делать друг без друга через пару недель?

Мои мысли возвращаются к Августу, прежде чем перейти к Адриане.

— Мы просто принимаем все по одному дню за раз.

— Она будет навещать тебя в колледже? — спрашивает мама.

Сексуальная ухмылка Августа заполняет мою голову.

— Я на это не рассчитываю, нет.

Мой ответ относится к ним обоим. Адри может убедить меня найти какую-нибудь студенческую вечеринку, но у нее здесь своя жизнь. Я не жду, что она будет ездить два часа, чтобы видеться со мной на регулярной основе. Для этого есть FaceTime.

— Ну тогда вы будете видеться в каникулы, — говорит мама.

— Да... Я уверена, что будем.

— Я могу сказать, что она будет одним из тех друзей на всю жизнь, понимаешь? Тех, кто поддерживает тебя во всем. Знаешь, к тебе возвращается твой цвет лица. Ты теперь лучше спишь. И твои глаза снова блестят. Если бы не знала лучше, я бы подумала, что ты в кого-то влюбилась, — хихикает мама.

О, Боже.

Не может быть...

Я не влюбилась в Августа — я едва его знаю.

Мой желудок подпрыгивает в знак протеста.

Это похоть. Сильное вожделение. У нас безумная физическая химия, и он отвлекает меня и освобождает — вот и все.

— Кстати, об Адриане, мне пора собираться на работу.

Я целую маму в щеку и иду в свою комнату. Сняв телефон с зарядки, я обнаруживаю, что меня ждет сообщение.

ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: Сегодня вечером?

Я: Я не могу. Как насчет пятницы?

ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: Я не знаю, смогу ли я ждать так долго...

Я: Тебе придется. Я не могу продолжать так ускользать.

ДРАГОЦЕННЫЙ ВРАГ: Тогда я приду к тебе.

Я: Ты сумасшедший. Увидимся в пятницу.

Я ловлю свое отражение в зеркале комода — большая, глупая ухмылка и глаза, горящие как фейерверк.

Это не любовь. Даже близко нет. Но я беспокоюсь, что это может быть что-то...

Я просто еще не знаю, что это такое, и смогу ли подавить это, прежде чем оно превратится в нечто большее, чем мы двое.