* * *

Восемнадцать лет

— Эй, Солджер, у тебя есть что-нибудь для меня?

— Может быть. — Я убрал руку с плеч Тэмми, девушки, которую уже начал привыкать называть своей. По крайней мере, на данный момент. — У тебя есть что-нибудь для меня?

В «Яме» было многолюдно, но это было типично для субботнего вечера поздней весной. Я увел парня, который, как я знал, был старшеклассником, подальше от бдительных глаз и опустил руку. Он сунул мне между пальцев сложенную купюру. Я посмотрел вниз, увидел, что это двадцатка, и достал из кармана две маленькие розовые таблетки.

— Ты знаешь, как это работает, — сказал я ему, понизив голос с холодным предупреждением. — Ты не возвращаешься ко мне по крайней мере пару недель. И лучше не попадайся мне на глаза, если ты попросишь кого-нибудь другого купить для тебя товар. У меня здесь повсюду глаза. Ты меня понял?

Это было правило, в которое я по глупости верил, что оно принесет пользу. Они могли принять таблетку, может быть, поделиться ею с другом и хорошо провести время, но это было ненадолго. Я полагал, что если эти дети не будут постоянно приходить ко мне за наркотиками, то у них будет меньше шансов стать зависимыми от этого дерьма — так я говорил себе.

В глубине души я догадывался, что они просто пойдут к кому-нибудь другому. Ведь всегда оставался Леви Стрэттон, который в последние годы стал чем-то вроде соперника, и этот жуткий мудила Сет, с которым он всегда тусовался. С тех пор как я начал воровать мамины таблетки и продавать их своим сверстникам, ни один из них не вышел из этого дела, так что я знал, что бизнес для них все равно должен быть выгодным. Но... не знаю. Наверное, мне нравилось думать, что, по крайней мере, это не будет моей виной, если они подсядут, не переставая осознавать, что я тоже держу их за руку на темной, грязной дороге к зависимости и наркомании.

Парень сказал, что все понял, поблагодарил меня и ушел, как ребенок, только что ограбивший конфетный магазин, а я вернулся к Тэмми.

Я знал ее много лет — с того момента, как пять лет назад она спросила мое имя и возраст. Я знал, что Тэмми заинтересовалась мной с тех пор — она не скрывала этого, глядя на меня хлопающими глазками и зажав нижнюю губу между зубами, — но та никогда не предпринимала никаких шагов, пока я не стал совершеннолетним. Сейчас, в двадцать три года, Тэмми нравилось дразнить меня тем, что она — совратительница малолеток.

А я? Ну... честно говоря, мне просто нравилось трахаться.

— Хочешь дать мне одну из них? — спросила Тэмми, протягивая руку и шевеля пальцами.

— Нет, — ответил я, усаживаясь на старую ржавую скамью, которую кто-то притащил в «Яму» задолго до меня.

— Давай, детка. — Тэмми забралась ко мне на колени и облокотилась на мои бедра. — Я буду сосать твой член.

Я закатил глаза.

— Я не позволю тебе отсасывать у меня ради таблеток, Тэмми.

— Почему? Я ведь твоя шлюха, не так ли? Обращайся со мной как с ней.

Ладно, могу я быть честным?

Мне не очень нравилась Тэмми. У нас не было ничего общего. Целовать ее было все равно что облизывать пепельницу, от нее пахло таким количеством дешевых духов, что даже у самых сильных астматиков заболели бы легкие, а то, как она говорила, вызывало у меня отвращение.

Тем не менее, мне было восемнадцать, я чувствовал себя слишком охрененным с деньгами в карманах, и было приятно, когда кто-то такой сексуальный, как Тэмми, висел на моей руке и сидел у меня на коленях.

А еще было приятно, когда мы трахались.

Но я всегда уважал Тэмми и относился к ней правильно, поэтому никогда бы не дал ей таблетки в обмен на секс.

— Ты не шлюха, — категорически сказал я ей, запрокидывая голову, чтобы поймать ее взгляд, и обнимая ее за талию.

Тэмми надулась.

— Леви нравилось, когда я была его шлюхой.

Я ненавидел, когда она говорила о Леви.

Черт, мне казалось, что я просто ненавижу Леви в целом. Его, того парня, с которым он тусовался, и всех их друзей.

— Ну, он вон там, если ты хочешь пойти пососать его член, — мотнул я подбородком в его сторону.

Парню было двадцать четыре года, и он был слишком взрослым, чтобы тусоваться со школьниками. Но теперь я видел его таким, какой он есть, — хищником, и часто задавался вопросом, буду ли я таким же, когда буду в его возрасте. Эта мысль пугала меня, но то, что я делал сейчас, тоже пугало меня, и все же я не видел конца. Я слишком глубоко залез, и я — мы, мама и я — слишком сильно от этого зависели.

Тэмми оглянулась через плечо и уставилась на своего бывшего парня, словно обдумывала это. Но она издала задумчивый звук, прежде чем сказать:

— Нет, мне сейчас не хочется. Твой все равно больше.

Я хотел было сардонически поблагодарить ее, потому что ни секунды не сомневался, что если бы мой член был меньше, Тэмми, не задумываясь, вернулась бы в объятия Леви. Но не успел я ничего сказать, как мои мысли оборвал пронзительный крик, раздавшийся в шести метрах от моего места.

Тэмми резко повернула голову в ту сторону, откуда доносился звук.

— Что?..

Она не успела договорить, как я спихнул ее со своих колен.

Я вскочил со скамейки и побежал на крик, который теперь превратился в умоляющий девичий голос:

— Прекрати! Пожалуйста, слезь с меня! Отвали!

Ее безумные, отчаянные слова сокрушили мою душу, и то, что я обнаружил, заставило мою кровь вскипеть.

Девушка, которую я никогда раньше не видел, была прижата к дереву телом Сета, приятеля Леви. Одна его рука лежала на ее груди, в то время как другая расстегивала ширинку. Она извивалась, пытаясь вырваться из его рук, плакала, задыхалась и умоляла кого-нибудь помочь ей в окружении десятков людей, которые не обращали на нее внимания.

Но только не я.

Ни секунды не колеблясь, я схватил Сета сзади, зажал в кулаках его рубашку и оттащил от девчонки с такой силой, что мы оба упали навзничь на пару других детей.

— Какого черта, чувак?! — спросил один из них, как будто не замечая, что в метре от них насилуют девушку против ее воли.

Сет откатился в сторону и вырвался из моей хватки.

— Пошел на ху...

Мой кулак не дал ему договорить, и брызги крови ударили мне в лицо, когда я сломал ему нос.

— Ублюдок! — закричал он в агонии, закрывая лицо руками. — Ты кусок гребаного дерьма!

Я начал подниматься на ноги и повернулся к девушке, которая все еще стояла, прислонившись спиной к дереву, и наблюдала за разворачивающейся перед ней сценой.

— Ты в порядке? — спросил я, пытаясь отдышаться.

Девушка начала кивать, когда ее и без того испуганные глаза еще больше распахнулись.

— Осторожно! — закричала она, но я не успел среагировать.

Мелькнула разбитая бутылка и рассекла мне лицо, чуть ниже левого глаза. Я выругался и зашипел от боли, когда раскаленный жар запульсировал, и потекла кровь. Было ужасно больно, и я ожидал, что поездка в отделение неотложной помощи не за горами.

Кто-то — какой-то парень, которого я не узнал, — схватил Сета, удерживая его и вырывая разбитую бутылку у него из рук.

— Хочешь позаботиться о нем, Солджер? — спросил парень, и меня передернуло от того, что он знал мое имя, а я едва узнал его лицо.

Я провел рукой по щеке и отдернул ее, чтобы посмотреть на свою окровавленную ладонь.

— Срань господня, — пробормотал я, покачав головой, а затем посмотрел на Сета и спросил: — Что, черт возьми, с тобой не так, чувак?

В его глазах отразилась ярость, которая грозила пронзить мою душу, когда он прорычал:

— Со мной?! Ты, блядь, напал на меня из ниоткуда, падла!

Я протянул руку к девушке, застывшей в ужасе от того, что происходило на ее глазах. В ужасе от того, что чуть не произошло.

— Ты думаешь, я буду стоять в стороне, как все эти куски дерьма, пока ты, блядь, кого-то насилуешь?

— Насилую? — хмыкнул Сет, закатив глаза. — Я не насиловал ее. Она сама этого хотела.

Я посмотрел на девушку, отметив, что ее волосы были самого мягкого каштанового оттенка, который я когда-либо видел. Как у плюшевого мишки. Теплый. Утешительный. Почти знакомый, так и просящий, чтобы к нему прикоснулись.

Как Салли.

— Ты хотела этого? — мягко спросил я.

Девушка быстро покачала головой, и я, нахмурившись, посмотрел на Сета.

— Она, блядь, врет! — прошипел он, не сводя с нее глаз.

Я сразу распознавал лжеца, и она им не была. Потом подошел к девушке с мягкими каштановыми волосами и заметил, как она напряглась при моем приближении.

— Сколько тебе лет? — спросил я тихо, чтобы не услышали остальные, и тут посмотрел в ее глаза.

Боже, они были такими зелеными и яркими, и моя душа беспокойно дернулась, словно пытаясь вырваться из пут этого тела и этой поганой жизни. Отчаянно желая чего-то лучшего. Чего-то более яркого и живого, как изумрудные искры, сверкающие в глазах этой девушки.

— П-пятнадцать, — ответила девчонка тоненьким голоском, отводя взгляд от меня, чтобы изучить свои руки, вцепившиеся в юбку.

— Пятнадцать, — медленно повторил я, позволяя слову повиснуть на языке, прежде чем посмотреть через плечо на Сета, которого все еще держал незнакомый мне парень, который, очевидно, знал меня. — Она гребаный ребенок, ты, мудила.

Затем я осторожно взял ее за запястье и приказал ей идти со мной. Девушка вздрогнула от моего прикосновения, по ее коже побежали мурашки, но она не протестовала и не отстранялась. Девчонка сделала, как я просил, и меня до глубины души раздражало, что она так легко это сделала.

* * *

— Ч-что ты собираешься со мной сделать? — был первый вопрос, который она задала, когда я усадил ее в свою машину.

Это был кусок хлама десятилетней давности, скрепленный молекулами ржавчины, держащимися вместе. Но тачка была моей и всегда доставляла меня туда, куда мне было нужно.

Я не сразу ответил. И вместо этого задал свой вопрос.

— Как тебя зовут?

— Рейн, — не задумываясь, ответила она.

Я с сомнением посмотрел на нее через всю машину, прижимая к лицу горсть пропитанных кровью салфеток.

— Рейн? Тебя зовут Рейн?⁴

— Да.

Я фыркнул, переведя взгляд обратно на дорогу.