Тихо пройдя во внутреннюю комнату, Лу Цзин снял верхнюю одежду, забрался на драконье ложе и крепко обнял спящего императора. Не видя его три дня, его Юань-лань, должно быть, тоже соскучился по нему. И он не мог заставить себя первым искать Лу Цзина, поэтому мог только сидеть в кабинете в одиночестве и смотреть на портрет.

Лу Цзин зарылся лицом в пахнущие мылом волосы. Спустя столько лет этот человек все еще обладал такой магической силой. Каждый раз, когда он открывал новый маленький секрет, он влюблялся в этого человека еще больше, настолько сильно, что его сердце болело от этого чувства.

— Мн... — Сяо Чэнцзюнь, которого обнимали слишком крепко, нахмурился во сне и оттолкнул человека. Затем он удобно устроился в теплых объятиях и слегка потерся о другого человека.

— Юань-лань, Юань-лань... — Лу Цзин мягко позвал его, поглаживая по спине.

— Я не приказывал тебе прислуживать мне в постели, —неопределенно сказал Сяо Чэнцзюнь, закрыв глаза.

— Да, этот подчиненный по своей воле пришел служить императору в постели, — улыбнулся Лу Цзин и натянул одеяло, чтобы укрыть их. — Император не принимает наложниц, поэтому этот подчиненный должен взять на себя всю ответственность за императорский гарем и обслуживать императора в постели.

Сонный император не обращал внимания на чужие глупости. Ощущая вокруг себя знакомое тепло тела, он удовлетворенно обнял супруга и уверенно погрузился в глубокий сон.

В третий год Хунъюань императорский дворец выбрал большое количество девушек, только не наложниц, а дворцовых служанок. Придворные были в ярости и сетовали, что императрица слишком ревнива.

Однако люди не ожидали, что это было только начало.

Император Хунъюань за всю свою жизнь не принял ни одной наложницы, а императрица Лу Цзин, которая помогла императору Хунъюань завоевать мир и защитить мир, стала самой легендарной добродетельной и ревнивой императрицей во всем мире.

Однако не принимающие наложниц дворяне, напротив, защищали наследного принца. В исторических книгах об императрице Лу упоминалось больше положительного, чем отрицательного, а ревность императрицы упоминалась лишь как мимолетная шутка.

Сяо Чэнцзюнь наконец-то использовал свою мудрость, чтобы заслужить похвалу, которую он заслужил.