Цзычжэнь принесла чай и поставила его на обычное место. Сяо Чэнцзюнь поднял руку, чтобы взять чашку, но неожиданно его пальцы соприкоснулись с пальцами Цзычжэнь. Он слегка нахмурился и повернул голову, чтобы посмотреть на нее.

Цзычжэнь и Цзитао служили Сяо Чэнцзюню с тех пор, как он стал наследным принцем в Восточном дворце. Тогда императрица намеренно выбрала обычных, простых на вид девушек в качестве дворцовых горничных Сяо Чэнцзюня.

Никто и предположить не мог, что в зрелом возрасте Цзычжэнь превратится в настоящую красавицу.

— Ваше Величество... — сказала Цзычжэнь, кокетливо улыбнувшись Сяо Чэнцзюню в нужный момент.

В этом году будет проводиться отбор новых наложниц и дворцовых служанок, и ей нельзя было терять времени — она достигла возраста, когда ее можно было освободить от дворцовой службы. Если в ближайшее время она не добьется расположения императора, ей придется покинуть дворец. Все эти годы, служа главной служанкой, она вела хорошую жизнь. Она не хотела выходить замуж за обычного человека и жить простой и обыденной жизнью.

Когда императрица Лу вошла, он случайно увидел эту сцену, и его лицо сразу же стало холодным, он спросил:

— Что происходит?

Его тон был не то чтобы суровым, но насмешливым. Как только выражение лица вечно улыбающейся императрицы стало холодным, обязательно прольется кровь.

Цзычжэнь была так напугана, что ее ноги подкосились и она пошатнулась. Она никак не ожидала, что императрица появится в такое время. Обычно император и императрица обедали вместе, а потом ложились спать.

И обычно императрица вставала первой и шла в императорский кабинет, чтобы закончить просмотр мемориалов, до которых император еще не добрался, прежде чем разбудить императора. Еще не было обеда, так почему же императрица сегодня уже здесь?!

— Отдаю дань уважения императрице.

Цзычжэнь поспешно вышла из-за стола и опустилась на колени, чтобы выразить почтение Лу Цзину.

Лу Цзин просто смотрел на нее в холодном молчании, пока ее тело не пропиталось холодным потом, затем он тихо сказал:

— Учитывая, что ты служила императору с самого детства, я буду к тебе снисходителен. Иди и подвергнись двадцатикратной порке.

— Спасибо, императрица.

Цзычжэнь задрожала и поклонилась, чтобы выразить свою благодарность. В прошлом году была одна дворцовая служанка, которая пыталась соблазнить императора, и императрица выпорола ее до смерти.

Лу Цзин проявил снисходительность, наказав ее всего двадцатью ударами. Несмотря на то, что от двадцати ударов она была бы полумертва, она, по крайней мере, смогла бы сохранить свою жизнь.

— Чтожуй...

Император Хунъюань махнул рукой своим слугам, встал и подошел к императрице.

Императрица Лу достала из рукава императора ярко-желтый платок, обмакнула его в чай, после чего вытерла пальцы императора один за другим и, наконец, прикусила их.

Сяо Чэнцзюнь от неожиданности и боли втянул в себя холодный воздух. И так же внезапно боль сменилась теплым покалыванием, когда кончики его пальцев лизнул мягкий язык. Кончики пальцев задрожали от различных ощущений, и он отдернул руку, но был пойман другим мужчиной и заключен в объятия. Его губы сомкнулись в настоятельном поцелуе доминирования.

Лу Цзин изначально пришел, чтобы получить признание в правонарушениях и потребовать оплаты, но то, что произошло сейчас, заставило Лу Цзина понять, что этих пожилых дворцовых служанок действительно нужно немедленно выпустить из дворца.

Но как только будет открыт отбор, высокопоставленные чиновники непременно попытаются набить императорский гарем женщинами, пытаясь добиться расположения императора. Тогда ситуация наверняка станет еще более напряженной, а уровень тревоги — высоким.

В порыве раздражения Лу Цзин столкнул бумаги на пол и прижал императора, который еще не пришел в себя, к столу.

— Хм... Нет, сейчас день... ах..., - бесконечно сопротивлялся император Хунъюань. Только неспособный правитель мог допустить, чтобы такое распутство происходило в дневное время.

— Император просто флиртовал с женщинами и должен быть наказан.

Улыбка Лу Цзина была полна какого-то непонятного смысла, когда он внезапно ударил по двум круглым шарам, которые были покрыты драконьим одеянием. Сяо Чэнцзюнь остолбенел от шока: его действительно отшлепала императрица...

Глядя на лицо императора, которое мгновенно покраснело от смущения и стыда, Лу Цзин почувствовал, что у него пересохло во рту. Даже после трех лет брака он все еще находился в состоянии, когда Сяо Чэнцзюнь могла соблазнить его в любое время и в любом месте. Не снимая верхнего одеяния, он просто снял с другой стороны ярко-желтые брюки.

— Ты... — Сяо Чэнцзюнь был так смущен, что ему захотелось встать и побить собеседника.

"Шлеп!" - раздалось в пустом императорском кабинете. В то же время, палец, измазанный жиром, проник в его тело.

— Ох... — глаза императора Хунъюаня были красными от беспокойства, — Лу Цзин, ты безрассуден... ах...

В императорском кабинете: комната была полна великолепия весны.

Три дня подряд император не посещал дворец Фэнъи, а спал один во дворце Паньлун.

Глядя на императрицу, которая ждала императора при свете ночной лампы, Ле Сянь почувствовал себя очень печальным и негромко утешил:

— Его Величество, вероятно, устал, Ваше Высочество тоже может отдохнуть...

Тот факт, что император дал согласие на проведение отбора, распространился среди людей. Ходили слухи, что эти два человека поссорились в императорском кабинете. После этого император, который посещал императрицу почти каждый день, больше не появлялся во дворце Фэнъи.

Домыслы распространялись как лесной пожар, и люди говорили, что искра между императором и императрицей уменьшилась, и император планирует принять новых наложниц. Тот факт, что император не посещал дворец Фэнъи в последние дни, несомненно, подтвердил все слухи.

— Я Слышал, что сегодня Министерство внутренних дел прислало более 20 портретов? — Лу Цзин подпер голову одной рукой, свет свечи отражался в темных глазах, делая их туманными и незнакомыми.

После инцидента в императорском кабинете в тот день Сяо Чэнцзюнь был раздражен. Он отказывался видеться с ним три дня подряд. Министерство внутренних дел, воспользовавшись отсутствием императрицы, поспешило отправить в Паньлунский дворец заранее подготовленные портреты.

Знатные и высокопоставленные чиновники столицы, у которых в домах были девушки подходящего возраста, уже подготовили портреты. Этим девушкам не нужно было участвовать в первом туре отбора. Портреты заранее показывали императору, и если император хотел завоевать власть в семье, он сохранял портрет, позволяя девушке пройти отбор. Это также служило щитом для

политических соображений императора.

— Да ... — ответил Ле Сянь.

— Хамф! — Лу Цзин холодно фыркнул, встал, отряхнул рукава и вышел из дворца Фэнъи.

Дворец Фэнъи находился недалеко от дворца Паньлун. Лу Цзин вошел во дворец Паньлун с гневом в глазах. Никто не осмелился остановить императрицу. Императрица часто посещала дворец Паньлун посреди ночи. Стражники давно привыкли к этому и отдавали честь со своих обычных постов.

Он беспрепятственно вошел в зал. Во внутренней комнате свеча была потушена, видимо, Сяо Чэнцзюнь уснул. Он помешал Ань Шуню открыть внутреннюю комнату, а Лу Цзин негромко спросил его:

— Где портреты, которые прислали сегодня?

Ань Шунь не посмел солгать и повел Лу Цзина в императорский кабинет, но его сердце было полно тревоги. Все портреты были в императорском кабинете. Император рассматривал портреты, пока не удалился во внутреннюю комнату, и теперь только один остался на столе.

Поскольку он слишком устал, у него не было времени привести себя в порядок, поэтому его свернули и положили на стол. Люди во дворце знали, для чего нужна эта картина, и не осмеливались ее передвигать.

А вот если бы императрица увидела ее... Ань Шунь не мог не дрожать, надеясь, что они никогда не дойдут до места назначения.

Однако, как бы медленно они ни шли, в конце концов они добрались до императорского кабинета. После того как зажгли свечи, в кабинете стало заметно светлее. Особенно привлекал внимание полуразвернутый портрет на столе. Подойдя ближе, Лу Цзин взял картину в руку и, проявив настойчивость и выдержку, не стал сразу рвать картину.

Вместо этого он медленно открыл ее, открыв ниспадающий подол одежды. Лу Цзин только почувствовал, что его сердце сильно сжалось. Ему была хорошо знакома эта картина, ее нарисовал сам Сяо Чэнцзюнь! Постепенно открывая свиток, Лу Цзин не мог не расширить глаза.

На бумаге была изображена несравненная красота, с тонкими губами, растянутыми в улыбке, и ласковым лицом, прислонившаяся к кленовому дереву и смотрящая на художника. Каждый штрих был несравненно точен, что свидетельствовало о том, что художник дорожил изображенным на картине человеком. Рядом с ним мелким шрифтом была начертана строка изящных и утонченных иероглифов:

"Знаком со стилем кисти Гунби, мазки исходят из моего сердца, трудно ослабить силу кисти от проникновения в бумагу, картина не является моей возлюбленной. Десятый год Чундэ, одиннадцатый месяц, в яркую лунную ночь".

Картина была скреплена личной печатью Сяо Чэнцзюня, когда он еще был принцем.

Лу Цзин взял картину в руки и только спустя долгое время пришел в себя. Он посмотрел на груду нераспечатанных свитков с картинами, которые были перевязаны красными веревками и лежали на земле. Он осторожно свернул портрет в руке и положил его в чан с картинами. Он часто видел эту картину в чане, но Сяо Чэнцзюнь никогда не позволял ему посмотреть на нее. Оказалось, что он действительно нарисовал Лу Цзина.