Глава 31

Милла

— Я не пыталась покончить с собой, — заявила я, заглушая тихие голоса вокруг меня.

Я просто хотела, чтобы жизнь, какой я ее знала, остановилась хотя бы на мгновение. Я решила не озвучивать эту часть вслух.

— Милла!

Я узнала этот голос, Джулия Росси. Я держала глаза закрытыми, не желая подтверждать, кто еще, как я предполагала, был в комнате, мой отец. Дин Росси. У меня не было сил сейчас отвлекаться от его обычной рутины любящего отца. Он был чудовищем, но всегда был лучшим родителем из этой пары.

Мое сердце болело, как никогда раньше. Я хотела, чтобы он обнял меня, как много раз до этого. Я хотела опереться на него, побыть дочерью и позволить взрослому позаботиться обо мне, хотя бы на крошечное мгновение.

— Джулия, — прошипел папа. — Дай ей немного передохнуть. Ей не нужно, чтобы мы теснили ее, когда она только очнулась.

Мама фыркнула, и я почувствовала, как изменился воздух, когда она попятилась от меня.

Мгновение спустя они вышли из комнаты, и я погрузилась в тишину. Внутрь проникал лишь негромкий шум, но он был приглушен закрытой дверью.

Некоторое время спустя дверь снова открылась. Я открыла глаза, когда вошла медсестра с доброй улыбкой на лице. Я посмотрела ей за спину. Дверь автоматически закрылась, и я вздохнула с облегчением. Родителей не было.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила медсестра, проверяя капельницу с физиологическим раствором, подключенную к моей руке, и просматривая мою карту.

— Прекрасно, — пробормотала я, не желая разговаривать.

— Ты знаешь, как ты сюда попала?

Я покачала головой.

С тех пор как я проснулась, пыталась собрать воедино все, что случилось, чтобы я оказалась на кровати в отдельной палате нашей местной больницы. Это было не идеально, но, очевидно, я хорошо провела время. Хотя это была ложь, я ни в малейшей степени не чувствовала себя хорошо. Я не могла вспомнить, было ли остальное время, о котором я забыла, наполовину приличным или просто ужасным.

— Они госпитализировали тебя с передозировкой экстази. Тебя привезли на машине скорой помощи. Кто-то позвонил туда и оказал тебе необходимую помощь, — услужливо подсказала она, в ее тоне не было осуждения, за что я была благодарна.

Ах да, те маленькие фиолетовые таблетки. Все это было забавой и играми, пока не перестало казаться. Черт возьми. Я вспомнила небесно-голубые глаза, которые были устремлены на меня, танцы, музыку, а потом ничего. Пустота.

Я попыталась заговорить, но в горле у меня было как в наждачной бумаге. Медсестра протянула мне немного воды, которую я медленно отпила и поблагодарила ее взглядом.

— Когда я смогу уехать?

Мне нужно было выбраться отсюда. Я чувствовала себя как рыба в миске, и я знала, что это продолжалось бы, когда люди бы приходили, высказывали свои суждения и свое мнение. Нет, спасибо.

Я хотела, чтобы музыка звучала у меня в ушах, а спокойствие, которое я обретала во время бега. Однако с бегом, возможно, пришлось бы подождать, учитывая то, как я себя чувствовала. К тому же мне нужно было написать запоздалое письмо.

Она бросила на меня взгляд, который мог заставить слабого человека увянуть.

— Ты можешь уехать завтра утром; я бы посоветовал тебе остаться еще на несколько дней. Однако, я предполагаю, что ты хочешь уехать как можно скорее. Верно?

Я кивнула, радуясь, что она поняла, что я чувствовала.

— Ты пыталась покончить с собой?

Я вздрогнула от ее вопроса. Она фыркнула.

— Я так и думала, девчушка. К счастью, твой желудок не промывали, и прошлой ночью тебя сильно вырвало, чего ты, скорее всего, не помнишь.

Я не помнила.

— Пришли результаты твоего анализа крови, и наркотик в основном выведен из организма. Вероятно, к завтрашнему дню все пройдет, затем мы удалим эту капельницу, и ты сможешь продолжать свой веселый путь.

Я благодарно улыбнулась ей и закрыла глаза. Я была измотана. Уходя, она похлопала меня по руке. Я знала, что в ее должностные обязанности входило проявлять доброту к пациентам. Хотя для меня это было похоже на небольшое благословение.

Некоторое время спустя я, моргнув, открыла глаза. Меня уложили лицом к стеклянным окнам, и жалюзи были слегка приподняты, скорее всего, с самого начала, чтобы солнце не попадало внутрь.

Я уставилась на потемневшее ночное небо. Сегодня ночью звезды были яркими, ожидая, когда люди погрелись бы в их сиянии, поглазели, загадали желание. Я, конечно, делала именно это на протяжении многих лет.

Шаркающий звук заставил мой разум замереть. Я перевернулась, держа руку поднятой, чтобы капельница не выскользнула и не отсоединилась от моего быстрого движения. Я узнала это лицо, наполненное миражом эмоций. Мое разочарование по отношению к Лиззи несколько остыло. Однако я понятия не имела, чего она хотела добиться, появившись здесь, чтобы быть у моей постели, когда я была в нокауте и наиболее уязвима.

Я закашлялась; в горле у меня все еще было сухо. Она вскочила и поднесла воду через соломинку к моим губам.

— Спасибо, — пробормотала я, закончив, не зная, что еще сказать.

Это была моя лучшая подруга; я не хотела ссориться с ней, но у меня не было сил смиряться с предательством, которое, по ее мнению, я ей причинила. Я не знала, но пока у нее не было всех фактов, она бы так на это не смотрела. Я ни за что не стала бы сообщать ей каждую деталь, ни за что на свете. И после того, как она со мной разговаривала? В моем сердце теперь была вмятина размером с Лиззи.

— Почему ты здесь? — резко прохрипел я.

Она поморщилась, как будто этот вопрос причинил ей боль, и потеребила руки, прежде чем расправила плечи и посмотрела на меня, лежащей на больничной койке. Я усилила удар, так что теперь у меня было больше сидячее положение.

— Я беспокоилась о тебе. Ты все еще моя лучшая подруга, несмотря на...

Она позволила этой мысли затихнуть, и я мысленно дополнила эту роль за нее. Несмотря на то, что действовала за ее спиной и имела многословные тайные отношения с Адамом.

Я была благодарна, что она была рядом со мной. Это означало, что в конце концов мы смогли бы пройти через это. Я не хотела когда-либо представлять себе момент в своей жизни, когда я не смогла бы положиться на ее бесконечную дружбу и поддержку. Однако это произошло за последние несколько недель, и мне показалось, что от меня отделилась конечность.

— Мы поговорим, — пообещала я ей, зная, что не сказала бы всей правды, но достаточно, чтобы избежать других вопросов.

— Я не прощаю тебя, но мне неприятно видеть тебя здесь.

Ее взгляд скользнул по мне. Я бы тоже не простила себя.

Я сжала ее руку, и она отстранилась. Мы всегда молча обнимали друг друга, я всегда буду здесь. Ее уход был преднамеренным, и, Боже, это причинило боль. Глубокую. Мои ноздри раздулись, а глаза наполнились слезами. Не она. Я могла жить без всех остальных, но она... она всегда была моим человеком.

Тихие слезы потекли по моим щекам, когда она бросила на меня последний взгляд, полный противоречивых эмоций, и ушла. Она ушла. Я потеряла ее. Он тоже забрал ее навсегда.