– Многие так говорят. Возможно, такой талант, как полковник, более квалифицирован.

– Кажется так.

Он думал, что холодная личность Лу Фэна была причиной, по которой он мог судить наиболее точно.

– Этот год является седьмым годом, как полковник работает в Суде высшей инстанции, – объяснил судья. – Гетерогенный ничем не отличается от человека внешне, но мы должны судить об их истинном виде. Иногда мы ошибаемся и по ошибке убиваем людей. Это самое трудное в мире. Если судья смотрит на других судей, он может сказать судье, верно его решение или нет. Однако, по мнению самого судьи, никто не может сказать, прав он или нет. То, с чем борется Судья, невообразимо огромно. Там скрываются разнородные, сомнения других… и его собственные.

Он вздохнул.

– Поэтому я подумал, что у полковника есть нечто большее, чем безразличие, которое поддерживало его в течение семи лет в Суде высшей инстанции. Надеюсь, ты сможешь понять его, – сказал судья Ань Чжэ.

Этот судья всегда направлял тему к Лу Фэну, и Ань Чжэ видел его сквозь него. Затем судья слегка нахмурился и взглянул на стену возле них. Там собралось много людей, и толпа постоянно продолжала расти. Изначально Чжэ думал, что это жители района, которые пришли посмотреть, но все выглядели очень серьёзно, как будто на большом собрании. Они говорили. Их голоса были очень низкими, но Ань Чжэ смутно уловил несколько слов.

– Соотношение… ужасное…

– Четыре тысячи человек.

– …Начало… 

Ань Чжэ увидел, что судья рядом с ним нахмурился и жестом показал на людей охранникам, стоящим невдалеке. Пришла команда охранников, и собравшиеся под стеной рассеялись. Их были сотни, и после их распространения масштаб стал ещё больше. Новые люди постоянно приходили из района и присоединялись.

В толпе кто-то махнул, и Ань Чжэ убедился, что человек махал именно ему. Ань Чжэ присмотрелся и увидел знакомое молодое лицо. Это был человек, которого он встретил в первый день, когда вошёл на человеческую базу, тот, который привёл его в корпус 117. В то время он протестовал.

Ань Чжэ вдруг понял, что делают эти люди, и уставился на них широко раскрытыми глазами. Человек во главе вытащил из своей одежды сложенный пополам лист белой бумаги и развернул его. Большие слова «Протест против злодеяний судей» были написаны красным на белой бумаге.

Человек рядом с ним также развернул свою бумагу. 

«Немедленно раскройте правила суда».

«Пожалуйста, опубликуйте пробные стандарты».

«Откажитесь от повтора Судного дня».

«Дайте отчёт об умерших».

«Убийство без причины не принимается». 

«Отказ от обеспечения безопасности базы при неизбирательных убийствах».

«Запрос на регулярную оценку психического состояния судей».

«Суду высшей инстанции: пожалуйста, несите ответственность за уровень потерь населения».

«Нынешний уровень убийств, совершённых Судом высшей инстанции, намного выше, чем в предыдущем поколении. Пожалуйста, дайте базе объяснение».

Под полярным сиянием эти белые листы разворачивались, как цветы, и сходились в тихом и плавном океане. Белый был океанской водой, а кроваво-красные слова были волнами этого океана.

Люди за стеной дрожали. Они вытянули шеи и посмотрели сквозь полупрозрачный барьер, чтобы увидеть ситуацию на противоположной стороне. Атмосфера молчания нарушилась этой внезапной переменой, и люди громко зашептались.

Ань Чжэ уставился на ворота. У городских ворот фигура Лу Фэна слегка сместилась, когда он посмотрел в сторону города, чтобы увидеть их. Это был просто мягкий взгляд. Он отвернулся, как будто ничего не увидел, заряжая пистолет и нажимая на курок. Следующий человек упал в лужу крови – девушка с короткими волосами.

Если Ань Чжэ помнил правильно, это был одиннадцатый человек, убитый Лу Фэном подряд. Наступила очередь двенадцатого. Это был мужчина с бронзовой кожей, и его испуганные глаза отчаянно метались между Лу Фэном, судьями и глубокой лужей крови на земле. Он не мог сделать шаг вперёд.

Подошёл охранник с пистолетом и повёл его вперёд. Мышцы на лице мужчины дёрнулись, и он уставился на толпу, молча стоящую на противоположной стороне. Наконец он стиснул зубы, закрыл глаза и сел на землю. 

– Я не пойду!

Этот шаг очень вдохновил протестующих за стеной, и они подняли свои лозунги выше. За стеной сел второй человек.

Затем третий…

Четвёртый…

Это было похоже на проходящий поток. Всего за пять минут они все сели, как упавшие костяшки домино. Никто не говорил, и никто не вошёл в зону суда. Полярное сияние дико танцевало в небе и молча наблюдало за выражением лица Лу Фэна, когда люди отказались сотрудничать.

Суд был впереди, а насекомые – позади. Как будто, сидя здесь, они могли сопротивляться всему, что ждало их впереди и позади, обретая вечную жизнь…

Выражение лица Лу Фэна не изменилось. Он слегка опустил глаза и заменил магазин в своём пистолете на новый. Его слегка наклонённые брови и тонкие уголки глаз в обычное время выглядели суровыми и резкими. Теперь, опустив глаза, он, казалось, выражал крайне безразличные презрение и насмешку.

С тихим щелчком магазин был заменён. Он приказал: 

– Приведите его.

Охранники Станции обороны города некоторое время колебались. После того, как сцена оставалась полностью неподвижной в течение десяти секунд, двое охранников вышли вперёд и грубо потянули сидящего мужчину. Лу Фэн медленно поднял пистолет.

Все глаза сосредоточились на них. В толпе зарыдала женщина, и это рыдание распространялось как вирус, превращаясь в рыдающий океан. Крики слышались отовсюду, как будто они предстали перед бойней вместо испытания. Возможно, суть Судного дня – резня, будь то сто лет назад или сто лет спустя.

Именно тогда звук бронированной машины сломал напряжённую атмосферу. Говард возглавил группу охранников и вышел из машины, спрашивая Лу Фэна: 

– Что происходит?

Тон Лу Фэна был ровным. 

– Жители отказываются сотрудничать.

Говард оглянулся и нахмурился, прежде чем слегка упрекнуть: 

– Лу Фэн, ты не слишком много убиваешь?

Тон Лу Фэна остался прежним, но его голос слегка охрип. 

– Нет.

– Ситуация сегодня актуальна, – заместитель Говарда протянул ему мегафон, и тот рассказал об этом жителям. – Речь идет о безопасности базы. Крупномасштабная инфекция может возникнуть в любое время. Пожалуйста, сотрудничайте с работой Суда высшей инстанции и Станции обороны города.

Никто не двигался. Возможно, инфекция, которая могла вспыхнуть в какое-то неизвестное время, была для них менее пугающей, чем оружие судьи непосредственно перед ними.

Говард, видимо, заметил это молчание. Взглянув на лозунги протестующих, он на мгновение задумался, прежде чем сказать: 

– Мы сделаем шаг назад. Суд высшей инстанции обнародует правила суда, и жители вновь подключатся к процессу судебного разбирательства.

– Говард, – тон Лу Фэна был лёгким.

Толпа вдруг воскликнула! Это потому, что дуло Лу Фэна медленно повернулось в сторону Говарда. Говард замер, прежде чем нахмуриться.

– Полковник Лу, что вы пытаетесь сделать?

Охранники Говарда вышли вперёд, перезарядили оружие и нацелили его в Лу Фэна! Это безвыходное положение. Говард усмехнулся:

– Полковник Лу, я отсутствовал весь день, но клянусь, сегодня я не трогал насекомых.

Лу Фэн сказал ему: 

– Вы заразились.

– Я понимаю, что Суд высшей инстанции хочет захватить Станцию обороны города и не хочет обнародовать правила суда, – Говард говорил тихим голосом. – Однако сейчас речь идёт о выживании базы. Полковник Лу, вам следует ограничить злоупотребление властью.

В тот момент, когда прозвучали эти слова, толпа зашевелилась.

Палец Лу Фэна напрягся на спусковом крючке. Мужчина не сказал ни слова, но его движения показывали, что он хотел сделать. То же самое относилось и к городской страже. Их движения были ещё более явными. Очевидно, что, если Лу Фэн выстрелит в капитана Говарда, они сразу же застрелят его самого.

Гробовое молчание распространилось, как волна. В удушающей тишине за стеной крикнул мужчина.

– Противостоять тирании судьи!

Все люди, как внутри, так и за стеной, выкрикивали этот лозунг.

– Противостоять тирании судьи! 

– Противостоять тирании судьи!

– Противостоять тирании судьи!

Голоса становились всё громче и громче, но Лу Фэн в центре внимания вообще не двигался. Ань Чжэ уставился на спину Лу Фэна и почти забыл, как дышать. Он мало что знал о Лу Фэне, но даже с его поверхностным пониманием он знал, что Лу Фэн действительно собирался стрелять.

Он умрёт. 

Молодой судья рядом с Ань Чжэ также пробормотал: 

– Нет…

Полярное сияние резко вспыхнуло, и атмосфера стала холодной, как лёд. В этот момент…

Пронзительная сирена пронзила глубокую ночь, затмевая крики. Белый свет внезапно появился на далёкой дороге, и этот свет продолжал мигать, приближаясь. Толпа должна была отойти, чтобы избежать его, поскольку белый механический автомобиль с нарисованным на борту красным треугольником мчался вперед. Когда машина прибыла, дверь открылась, и молодой человек в белом халате высунул голову. Ань Чжэ узнал его. Он был у городских ворот месяц назад, именно этот молодой доктор провёл генетическое тестирование Ань Чжэ.

– Я ответственный за отдел исследования Маяка, – доктор взял мегафон и несколько раз быстро вздохнул. – Первое поколение агента, связывающего гены, было успешно настроено час назад. Он может достичь быстрой целевой визуализации и займет всего…

Он задыхался и снова глубоко вздохнул, прежде чем объявить: 

– …Это займет всего пять минут.

Люди не двигались, когда он выпрыгнул из машины и подбежал. Он открыл одноразовый шприц и шагнул вперёд. 

– Директор Говард, если вы готовы к сотрудничеству.

Гарвард закатал рукава своей полностью закрытой защитной формы, и у него взяли кровь. Затем он поднял брови и уставился на Лу Фэна. Все остальные также наблюдали за Лу Фэном. Ань Чжэ знал, как они ждут результата, что генетический тест Говарда окажется нормальным, чтобы доказать, что судья действительно убивал без разбора.