–Ты могла бы прийти ко мне; ты могла бы рассказать мне о том, что она сделала.

Мне приходится рассмеяться над этим.

–И что бы ты сделал? - Я фыркаю. –Много раз я приходила к тебе, умоляя тебя поговорить с ней; умоляя тебя сделать что-нибудь с ее поведением. Но вместо того, чтобы предпринять какие-либо действия против нее, все, что ты сделал, это напомнил мне, что она моя мать, а затем оставил меня терпеть ее жестокость. Но с меня было достаточно этого. Я съежилась, я страдала и я ждала, но ничего не изменилось. И вот, я сделала то, что должна была: я взяла власть в свои руки. ‐ Я приближаю свое лицо к его. –Я, блядь, убила ее.

Его ноздри раздуваются, когда он хмуро смотрит на меня. Я знаю, что у него руки чешутся ударить меня, и, Боже мой, я хочу увидеть, как он это сделает. Потому что, в конце концов, он такой же, как моя мать, не так ли? Бесхребетный. Безразличный.

Самодовольный.

Он двигает челюстью и отходит от меня, затем кивает своим охранникам.

–Отведите мою племянницу и ее собаку внутрь поместья. Убедись, что им удобно, пока я схожу за остальными моими гостями для этой... ‐ Он прищелкивает языком. –Как ты это назвала? - Он ухмыляется мне, затем хлопает в ладоши перед собой. –Ах, да; посиделки.

Я знаю, о ком он говорит, и это абсолютно не успокаивает меня. Хотела бы я как-нибудь предупредить Доррана, но мой телефон в кармане платья, так что я не могу позвонить или написать ему, не схлопотав пару пуль.

Я бросаю взгляд на Мейва, и он выглядит таким же обеспокоенным, как и я. Но когда наши глаза встречаются, он снова качает головой, молча прося меня не делать и не говорить ничего, что могло бы навлечь на нас дальнейшие неприятности.

Жаль, что я не всегда делаю то, что мне говорят.

–Если ты причинишь ему вред, - говорю я своему дяде, - клянусь Богом, что уничтожу тебя, черт возьми.

Он усмехается, потому что теперь я стерла последнюю частичку неуверенности, которая у него, должно быть, была, подтвердив причастность Доррана ко всему этому.

Он поворачивается лицом к своим охранникам и мотает головой в сторону дверей поместья.

–Отведите их внутрь. А если они не подчинятся, добейтесь от них повиновения. ‐ Он наклоняется так, что оказывается на уровне моих глаз, затем улыбается, когда я поднимаю подбородок и приподнимаю бровь в его сторону. –Я должен пойти навестить моего дружелюбного убийцу, - говорит он мне. –Но когда я вернусь, сладкая горошинка, я заставлю тебя заплатить за то, что ты у меня отняла. ‐ Он выпрямляется и проходит мимо меня, оставляя меня в полном замешательстве.