Я хватаю ее за горло и ловлю ее вздох своей ладонью.
–Ты такая хорошая девочка, не так ли, милая? - Говорю я, затем ухмыляюсь, когда она издает звук. –Откройся для меня.
Она приоткрывает губы, и я просовываю пальцы ей в рот. Ее щеки впадают, когда она жадно слизывает с них мою сперму, и когда я толкаю их глубже, она разжимает челюсти и принимает их в самую заднюю часть своего горла.
–Чертовски идеально. ‐ Я убираю руку, затем притягиваю ее ближе, прежде чем прижаться губами к ее рту.
Она на вкус и запах как я, и целует меня в ответ, как будто я ее единственный источник существования.
Я отпускаю ее горло и притягиваю ее вплотную к себе, затем сажусь на пол. Она садится на меня верхом и продолжает целовать, собирая мои волосы в болезненный пучок.
–Боже, я бы хотел, чтобы твоя покойная мать наблюдала за нами прямо сейчас, в какой бы адской яме она ни находилась, - говорю я, затем прикусываю ее нижнюю губу, прежде чем пососать ее.
–Представь, как ее тело переворачивается в своей гребаной могиле, испытывая беспокойство при виде того, как мы пачкаем ее кашемировый ковер, - добавляет Сигнетт, затем смеется.
Я фыркаю, затем хихикаю.
–Я уверен, что мы представляем собой привлекательное зрелище, так что, по крайней мере, это есть.
Она улыбается мне сверху вниз, и это то, что трогает тебя; трогает что-то внутри тебя, потому что это значит больше, чем ты можешь выразить словами.
–Лучшее, - поправляет она меня, затем прижимается своими губами к моим, окутывая меня своим теплом.