Я хватаю ее за горло и ловлю ее вздох своей ладонью.

–Ты такая хорошая девочка, не так ли, милая? - Говорю я, затем ухмыляюсь, когда она издает звук. –Откройся для меня.

Она приоткрывает губы, и я просовываю пальцы ей в рот. Ее щеки впадают, когда она жадно слизывает с них мою сперму, и когда я толкаю их глубже, она разжимает челюсти и принимает их в самую заднюю часть своего горла.

–Чертовски идеально. ‐ Я убираю руку, затем притягиваю ее ближе, прежде чем прижаться губами к ее рту.

Она на вкус и запах как я, и целует меня в ответ, как будто я ее единственный источник существования.

Я отпускаю ее горло и притягиваю ее вплотную к себе, затем сажусь на пол. Она садится на меня верхом и продолжает целовать, собирая мои волосы в болезненный пучок.

–Боже, я бы хотел, чтобы твоя покойная мать наблюдала за нами прямо сейчас, в какой бы адской яме она ни находилась, - говорю я, затем прикусываю ее нижнюю губу, прежде чем пососать ее.

–Представь, как ее тело переворачивается в своей гребаной могиле, испытывая беспокойство при виде того, как мы пачкаем ее кашемировый ковер, - добавляет Сигнетт, затем смеется.

Я фыркаю, затем хихикаю.

–Я уверен, что мы представляем собой привлекательное зрелище, так что, по крайней мере, это есть.

Она улыбается мне сверху вниз, и это то, что трогает тебя; трогает что-то внутри тебя, потому что это значит больше, чем ты можешь выразить словами.

–Лучшее, - поправляет она меня, затем прижимается своими губами к моим, окутывая меня своим теплом.