ГЛАВА ВТОРАЯ

Тея

Когда-нибудь я приду вовремя.

Сегодня был не тот день.

Солнце уже село, когда я вбежала через черный вход в Театр Хербст. Я так торопилась, что случайно врезалась в кейтеринговую тележку футляром для виолончели. Я взвизгнула, остановившись, чтобы проверить, не повредила ли я что-нибудь. К счастью, шоколадные пирожные выглядели по-прежнему греховно безупречно. Знакомая пара карих глаз выглянула из-за трехъярусного блюда с пирожными, и я услышала вздох.

― Извини, Бен! ― Я одарила кондитера сожалеющей улыбкой.

― Опаздываешь, да? ― спросил он, благополучно проталкивая тележку мимо меня.

― Думаю, мы оба, ― заметила я. Большая часть Зеленой комнаты уже должна быть готова к приему гостей.

Бен покачал головой, его широкий рот искривился в ухмылке.

― Я прекрасно знаю, что нельзя оставлять шоколад без присмотра надолго рядом с вами.

― Это справедливо, ― согласилась я с ним. Почти каждый, кто достаточно долго работал в сфере организации мероприятий, отточил мастерство воровства с подносов и ловкой перестановки того, что осталось, чтобы скрыть улики. С этой командой ни одно шоколадное пирожное не было в безопасности.

Большинство людей здесь работали на кейтеринговую компанию, связанную с Военным мемориалом и Центром исполнительских искусств Сан-Франциско. В этом комплексе располагались городской балет, симфонический и оперный театры, а также мемориал ветеранов. Здесь, в одних из самых больших и красивых зданий в районе залива, чаще проводились светские мероприятия, чем спектакли. В наши дни свадьбы и гала-концерты покрывали расходы центра лучше, чем постановки «Лебединого озера» или концерты симфонической музыки. Вот почему я была здесь. Не потому, что работала в кейтеринге, а потому, что струнному квартету требовался виолончелист.

Вместо гримерки я прошла на кухню. Единственное, что мне было нужно больше, чем лишние пять минут, - это чашка кофе. Только так я могла не задремать в середине концерта. Я оставила футляр у входа в кухню и прокралась внутрь, стараясь никому не мешать. Я успела дойти до кофеварки, когда меня поймали.

― Даже не думай об этом. ― Кухонное полотенце шлепнулось на стойку рядом с моей рукой. ― Тебе достаточно.

Я застыла, не решаясь схватить чашку, когда Молли, шеф-повар, директор по организации питания и хранительница кофе, встала между мной и моей дозой. Я невинно моргнула, как будто она не поймала меня на краже кофе на шумной кухне.

― Я сегодня не пила кофе, ― соврала я.

― Попробуй еще раз. ― Молли скрестила руки и уставилась на меня. Ее кудряшки были стянуты в тугой хвост с повязанным сверху платком, чтобы волосы не попадали в еду. Она всегда носила его так, вместе с поварским пиджаком и клетчатыми брюками. Платок был единственным аксессуаром, который никогда не менялся. Сегодня он был малинового цвета. ― Ты практически вибрируешь. Сколько кофеина ты выпила?

― Ладно, я выпила латте в BART. ― Я сделала паузу, надеясь, что она отойдет от аппарата. Она не сдвинулась с места. ― И еще чашку перед тем, как выйти из квартиры. ― Те две, которые я выпила после смены в закусочной, не считаются. Формально это было вчера вечером.

― Две, да? ― Она окинула меня еще одним подозрительным взглядом, словно проверяя какой-то невидимый счетчик на моем лбу. ― У тебя в крови больше кофеина, чем воды. Я сделаю тебе кофе без кофеина.

― Нет! Я лучше умру, чем выпью кофе без кофеина! Помилуй, ― взмолилась я. ― Вчера вечером мне всучили двойную смену.

Молли тяжело вздохнула и отошла. Она могла быть убедительной, но в этом вопросе она пока не выиграла. Не теряя ни секунды, я налила себе кружку. Вдохнув его насыщенный аромат, я почувствовала, что мой уровень энергии мгновенно повысился.

― Тебе нужно бросить работу официантки, ― сказала Молли, поворачиваясь, чтобы придирчиво осмотреть тарелку. Она передвинула гарнир и одобрительно кивнула. Сервер исчез в направлении помещения для проведения мероприятий.

― И уйти на пенсию с моим трастовым фондом и яхтой? – спросила я со смехом. ― Может быть, завтра.

Рот Молли сжался в линию - так она делала, когда собиралась сбросить настоящую бомбу - такую, которая обычно состоит из практических советов, подкрепленных фактами и логикой. Мы обе понимали, что заработать на жизнь как музыкант - дело маловероятное. Я не знала, как заставить ее понять, что я люблю музыку также, как она любит еду. Я не виновата, что виолончелисты не так востребованы, как шеф-повара. ― Ты не можешь продолжать в том же темпе, Тея.

― Я просто должна продолжать оплачивать свои счета, ― напомнила я ей. Это я часто говорила и себе.

― Что ж, не забудь получить чек на оплату этих счетов. ― Молли закатила глаза и принялась раскладывать устрицы на серебряном блюде со льдом.

Между двойной сменой прошлой ночью, двумя часами сна, занятиями и недопитым кофе я не удосужилась взглянуть на полученное сообщение о сегодняшнем мероприятии.

― Это какая-то корпоративная вечеринка? ― предположила я, надеясь, что это не окажется тихим событием, которое закончится тем, что я засну с виолончелью между ног.

― Наверное. Дерек до смешного расплывчат. Видела бы ты, какие запросы по меню я получила.

― Без глютена? ― предположила я. Молли терпеть не могла, когда на ее творчество накладывали ограничения - как она выражалась, - и не доверяла людям с ограничениями в питании.

Она с гримасой покачала головой.

Я напряглась.

― Веганы?

― Хуже, ― сказала она тихим голосом, и я замолчала. Я не могла представить, какая диета может наложить на нее больше ограничений, чем веганская, если только это не какая-то неудачная смесь безглютеновых веганов с аллергиками. ― Они хотели вообще отказаться от кейтеринга.

Учитывая высокий спрос на мероприятия, центр взимал высокую арендную плату и требовал минимального заказа кейтеринга. Но я знала, что дело не в деньгах. Не для Молли.

― Разве они не знают, что ты гений?

― Дерек им сказал. ― Она, казалось, обрадовалась, что я чувствую то же самое, но потом покачала головой. ― В конце концов, они заказали икру, устриц, фуа-гра, стейк тартар и кучу пирожных, о которых даже Бен никогда не слышал.

― Какие нецивилизованные животные, ― поддразнила я, потягивая кофе. ― Что в них такого?

― Мне почти нечего готовить. Конечно, Бену приходится печь, но что мне делать с практически сырым меню? Я имею в виду, если это то, чего они хотят, то почему бы просто не открыть пакет с чипсами и не высыпать их в миску?

― Очевидно, у них нет вкуса.

― Это было просто странно. Кто захочет устраивать коктейльную вечеринку без закусок? ― Она хмыкнула. ― По крайней мере, их вкусы дорого стоят. За десять минут они перешли от отсутствия счета за обслуживание к шестизначной сумме. В любом случае, я бы опасалась, что это очень требовательная публика.

― Они редко требуют многого от виолончелиста, ― успокоила я ее. Молли кивнула, отвлекаясь на проплывающий мимо поднос с поджаренными ломтиками багета, увенчанными черной икрой. Тем временем я воспользовалась возможностью долить кофе в свою кружку, прежде чем проверить часы. ― Мне пора собираться.

― Тебе лучше поторопиться, ― рассеянно сказала она и добавила, ― и перейти на кофе без кофеина. Ты затормозишь свой рост!

Я рассмеялась, подхватывая футляр для виолончели, наблюдая, как она поворачивается, чтобы проверить другой поднос. Молли любила говорить мне об этом, но я сомневалась, что в двадцать два года у меня остался хоть какой-то шанс вырасти. Я была ровно на треть дюйма выше пяти футов¹, с кофе или без. В большинстве случаев люди считали меня ребенком. Даже те, кто знал меня, казалось, с трудом вспоминали, что я уже взрослый человек, заканчивающий последний семестр в университете Ласситера. Это раздражало, но они это делали не специально. Кроме того, мой рост позволял мне носить любую обувь и никогда не быть выше своего спутника. Не то, чтобы у меня было время для свиданий: работа в закусочной, концерты, репетиции. Единственное взаимодействие с противоположным полом, которое у меня было, происходило в моих снах. По крайней мере, когда я находила время для сна.

Я осторожно вышла из кухни, боясь опрокинуть тележки с едой в ее присутствии. Пройдя через большие дубовые двери, отделявшие обслуживающий персонал от вечеринки, я свернула за угол и нырнула в тесную комнату. В этом помещении нанятые музыканты готовились к мероприятию. Разнобойная мебель была сдвинута в один угол, чтобы у нас четверых было достаточно места. Обычно это место предназначалось для невест и заполнялось цветами, тюлем и кружевами. Сейчас же все выглядело так, словно кто-то запихнул кучу взрослых в чулан.

Я сделала последний глоток и приготовилась к долгой ночи.

― Я здесь! ― Я сверилась с часами и увидела, что мы должны были появиться в бальном зале только через пять минут. Сэм и Джейсон кивнули мне, не обращая внимания на мое появление, и сосредоточились на своих скрипках. Сэм ушел из симфонического оркестра много лет назад и играл для удовольствия. Джейсон, как и я, надеялся, что скоро освободится место в оркестре на полный рабочий день. Поскольку мы играли не на одном инструменте, нам удалось избежать соперничества. В основном. Я не могла сказать того же о четвертой участнице нашего ансамбля. Она видела в каждом музыканте, независимо от его инструмента, конкурента.

Наша четвертая участница, Кармен Д'Альба, заняла место у маленького туалетного столика с зеркалом, уделяя больше внимания проверке своей внешности, чем альту. Она напряженно осматривала себя в тусклом освещении комнаты. Она всегда выглядела скорее гостьей, чем участницей развлекательной программы. Сегодняшний день не стал исключением. На ней было черное платье без бретелек, ниспадающее до пола, а густые черные волосы были убраны в изящный хвост. От нее веяло неприкрытой чувственностью. Ее фигура, мягкая и вся в изгибах, соответствовала ее полным губам, накрашенным ярким красным цветом, который контрастировал с ее оливковой кожей. Кармен играла во втором составе городского симфонического оркестра. У меня никогда не хватало смелости спросить ее, почему она подрабатывает с нашим квартетом на мероприятиях, и она никогда не делилась этим.