Глаза Сиенны медленно открылись, мягкий послеполуденный свет просачивался сквозь жалюзи. Воспоминания о том утре вернулись к ней, ее губы изогнулись в мечтательной улыбке, когда она повернулась к Гэвину.

Место, где он только что лежал, теперь опустело, хотя подушка все еще была измята. Ее улыбка погасла, и она села, почувствовав запах кофе и чего-то сладкого. Она облегченно вздохнула. Он все еще находился здесь и готовил что-то, что пахло просто невероятно.

Она прошлепала в ванную, где почистила зубы и уложила волосы во что-то, что больше не напоминало раздуваемую ветром альпаку, а затем отправилась на поиски Гэвина.

Она нашла его у плиты, он как раз выкладывал на тарелку последний кусочек французского тоста. Гэвин оглянулся через плечо, улыбаясь, когда она подошла к нему сзади и обняла за талию.

— Доброе утро, — сказала она, зарывшись лицом в его футболку и вдохнув его запах.

— Технически, сейчас полдень, — сказал он, повернулся и обнял ее. Он поцеловал Сиенну, задержавшись на губах, прежде чем пробормотать. — Я рад, что ты смогла поспать еще несколько часов. Голодна?

— Ммм… — сказала она. — Вообще-то, очень. И пахнет потрясающе.

Он повернулся обратно к стойке, взял тарелку и жестом указал на стол.

— Я использовал то, что нашел в твоем холодильнике. И, кстати, рад видеть, что ты купила кое-какую мебель.

Она улыбнулась, усаживаясь за стол, где уже стояли масло и сироп. Она купила сироп, чтобы он подошел к вафлям в тостере, которые лежали у нее в морозилке, но этот был намного вкуснее.

— Я собирался приготовить яйца и тосты, но вспомнил, что ты любишь сладкое, — сказал он, поставив перед ней чашку кофе.

Она с благодарностью сделала глоток и принялась за еду. Гэвин положил себе на тарелку пару кусочков французского тоста и начал намазывать их маслом. У нее было такое чувство, будто она все еще спала. Почти. Это казалось сказочным, да, но также... невероятно правильным, как будто она сделала крюк — хотя и необходимый — и, наконец, вернулась на дорогу, по которой ей суждено было идти.

— У тебя идет разгадывание словесной головоломки? — спросил он, кивнув на листок с заметками, которые она сделала, пытаясь определить слово, которое убийца, возможно, пытался воспроизвести для них с помощью элементов периодической таблицы Менделеева. Она некоторое время работала над этим на кухне, прежде чем, наконец, забросила это занятие, чтобы перечитать записи в гостиной, где он ее нашел.

Она закончила жевать, пожав одним плечом. Она не понимала, почему обсуждение некоторых деталей дела с ним было таким уж важным. Он официально консультировал и уже был посвящен в информацию, которую они еще не разглашали, и... она доверяла ему.

— Я думаю, наш убийца использует периодическую таблицу Менделеева, чтобы отправить какое-то сообщение или воспроизвести слово по буквам. Возможно, я ошибаюсь, или у нас недостаточно букв.

Он взглянул на буквы, которые она написала по порядку. Затем сделал глоток кофе, прежде чем сказать:

— Или это анаграмма.

Она вздохнула. Как раз тогда, когда ее мозгу стало лучше.

— Или это. — Она перебирала буквы во время еды, но ни одна анаграмма, которую она могла придумать, не имела смысла. Оливка? Вуаль? В этом была прелесть ее работы, но, опять же, она не знала, чего могло не хватать. Она отодвинула записки. Всем этим можно заняться завтра. А пока? У нее был выходной. — Тебе обязательно сегодня идти на работу? — спросила она, зная, что, несмотря на среду, казино — как и полицейские участки — никогда не закрывались, и он мог работать по выходным, как и она, и иметь выходные в середине недели.

Он вытер рот салфеткой и покачал головой.

— Я взял больничный.

— Притворщик.

— Вряд ли. Я измотан. Ты не давала мне спать всю ночь, я проверял, как ты, а потом ты заставила меня позаниматься — особенно усердно, я бы добавил — на рассвете.

Она приподняла бровь.

— Я не слышала особых жалоб.

Он рассмеялся, закинув одну руку на спинку стула, такой небрежно-великолепный, что у нее екнуло сердце. И внезапно она почувствовала странную застенчивость.

— Если серьезно, — сказала она, — спасибо тебе. Спасибо, что заботишься обо мне. За то, что остался.

Его лицо тоже посерьезнело.

— Спасибо, что разрешила.

Она наклонилась и прижалась губами к его губам, и когда он застонал ей в рот, Сиенна встала, перекинула через него одну ногу и села к нему на колени, продолжив целоваться. Их разделяла только одежда, и кровь Сиенны начала бурлить, когда она прижималась все ближе и ближе.

— Боже, Сиенна, — простонал он, отрываясь от ее губ ровно настолько, чтобы сказать. — Переезжай ко мне.

Она слегка отпрянула назад, удивление заставило ее замереть. Она глазами скользнула по его чертам, уязвимости в выражении его лица, и ее сердце дрогнуло.

— Переехать к тебе? — повторила она. — Не слишком ли это... скоро?

— Уже много лет слишком поздно, — сказал он, одарив ее мальчишеской улыбкой. — К тому же, — продолжил он, — если тебе нужна более веская причина, у меня есть вся мебель, на которой мы можем заняться этим.

— Заманчиво, — пробормотала она и наклонилась, чтобы снова поцеловать его, как раз в тот момент, когда раздался звонок в дверь. Они оба застыли, их глаза открылись, губы все еще соприкасались.

Сиенна отстранилась, посмотрев на дверь в надежде, что тот, кто это был, уйдет. В дверь снова позвонили, затем последовал громкий стук.

— Кто это, черт возьми? — спросила она и неохотно слезла с колен Гэвина.

Он притянул ее к себе, и она взвизгнула от неожиданности, когда он уткнулся носом ей в шею. Она почувствовала улыбку на его лице, когда он слегка сжал ее.

— Этот кто-то кажется настойчивым, — сказал он.

Вздохнув, она направилась к входной двери и посмотрела в глазок, чтобы увидеть Мирабель. Ой. Она открыла ей, и Мирабель вбежала внутрь и поставила на пол форму для запекания, а сверху — тарелку, накрытую фольгой.

— О, милая, слава Богу. Хорошо выглядишь. Ты, должно быть, чувствуешь себя лучше. Как твоя голова?

— Хорошо, — сказала она. — Намного лучше.

— Привет, мам, — сказал Гэвин, выходя из-за угла и останавливаясь в дверном проеме.

— О, Гэвин, ты все еще здесь. — Она сложила руки вместе, переводя взгляд с одного на другую, очевидно, оценивая ситуацию, и Сиенна покраснела, опустив глаза. Когда она снова подняла взгляд, то увидела, что взгляд Мирабель задержался на ней, на ее лице была улыбка, а в глазах слезы. — О, — выдохнула она. Она потянулась вперед и обняла Сиенну, сжав ее так крепко, что та рассмеялась, посмотрев через плечо Мирабель на Гэвина, который наблюдал за ними с веселой улыбкой. — Ну, тогда на этом все, — сказала она, как будто что-то наконец было решено, и в последний раз сжала Сиенну в объятиях.

Мирабель отпустила ее, фыркнула и отступила на шаг, прежде чем поднять блюда, которые она положила на пол, и протянула их вперед.

— Куриная запеканка с сыром, которую ты всегда любила, и тарелка пахлавы от Аргуса. — Мирабель протиснулась мимо Сиенны, которая закрыла дверь. Она чувствовала тепло, заботу и была счастливее, чем когда-либо за долгое, долгое время. — Вкусная еда, — бросила Мирабель через плечо.

Они с Гэвином последовали за Мирабель на кухню, где она поставила блюдо на плиту.

— Мама, мы только что позавтракали, — сказал он.

Она взглянула на стол.

— О, хорошо, тогда я просто уберу это в холодильник на потом. Сиенна, у тебя есть какая-нибудь посуда? Таким образом тебе не придется беспокоиться о том, чтобы вымыть мою тарелку. Последнее, что тебе нужно — это дополнительные хлопоты.

У Сиенны зазвонил телефон, и она потянулась за ним к стойке, увидев на экране номер Кэт.

— Я должна ответить, — сказала она.

— Конечно, — сказала Мирабель. — Гэвин поможет мне.

Сиенна вошла в спальню и ответила на звонок.

— Привет, Кэт.

— Как ты себя чувствуешь?

— Намного лучше. Я вернусь завтра.

— Ладно, отлично, потому что у нас есть еще одно убийство. Оно произошло прошлой ночью. Я засиделась допоздна, так что сейчас просто направляюсь в офис.

Сиенна опустилась на кровать.

— Черт. Ты могла бы позвонить мне, Кэт.

— Ни за что. Ты неважно себя чувствовала. И я ждала первичного отчета патологоанатома, который пришел около часа назад. Подумала, что лучше дать тебе прийти в себя, пока мы не получим больше информации. И, к счастью, Ингрид была доступна прошлой ночью, чтобы присоединиться ко мне на месте происшествия. — Новая сцена. Новая жертва. А она каталась по простыням с Гэвином. Не то, чтобы это имело какое-то значение для убийцы.

— Что вам известно о жертве на данный момент и где ее нашли? — спросила Сиенна.

— Он, — сказала Кэт. — И его нашли на краю парка в довольно труднодоступной местности. Рядом со старым неиспользуемым участком железной дороги. Бездомный парень, который искал бутылки, нашел его.

— Он? — спросила Сиенна, нахмурившись. — Это не имеет никакого смысла по нашему профилю.

— Я знаю. Сбивает с толку, верно?

— Там была найдена записка?

— Конечно, была, — сказала Кэт.

— Значит, это определенно работа нашего убийцы.

— Определенно. Кроме того, та же методика, и в руке жертвы были улики. В частности, пара игральных костей. Ты сможешь прочесть записку и увидеть остальное, когда придешь.

Записка. Ее мысли на мгновение вернулись назад, когда она напомнила себе, на чем остановилась в прошлый раз, на унизительном свидании Дэнни Боя с «Улыбашкой».

— Ладно, — пробормотала она, ее мысли путались. Они думали, что имеют дело с плохими матерями. — Подожди, может ли этот парень быть нерадивым отцом? — спросила она. Это расширило бы список плохих родителей, но все равно связало бы жертв.

— Если это и так, — сказала Кэт, — то никаких признаков нет. Его зовут Гарри Локхид. Его жена заявила о пропаже за двенадцать часов до того, как его нашли. Судя по всем первоначальным свидетельствам, он являлся хорошим семьянином: трое взрослых детей, пятеро внуков. Очевидно, у нас еще не было времени допросить их, так что посмотрим, не ширма ли это, но на первый взгляд, да, это не сходится. Возраст двух жертв похож, но этот парень старше.