Глава 58. «Для расплаты никогда не поздно»

Когда тело умирает, инь отделяется от ян.

Лян Цзюсяо, несмотря на то, что уже однажды пытался убить Цзин Ци, никогда по-настоящему не пачкал руки в крови. Закрыв глаза, он почувствовал, как запах земли, смешанный с запахом крови, ударил в лицо, словно его пытались похоронить заживо. Женщина, что до самой смерти не выпустила ребенка из объятий, и девочка с глазами, раскрытыми так широко, будто они вот-вот расколются…

Настоящие мужчины не плачут, пока их сердце не разобьется окончательно.

Он не знал, как вернулся в столицу, не знал, как лег спать, но знал, как страшно было просыпаться от кошмара. В тот момент, когда он открыл глаза, в нем зародилась отчаянная надежда, что жестокий сон был лишь плодом его воображения. После умывания, окончательно проснувшись, он все еще вспоминал ту маленькую девочку, которая жила в доме семьи Цзян, которую он утащил на прогулку и которая болтала с князем о названых отцах и женах.

Лян Цзюсяо замер на долгое время, а потом вдруг вспомнил… что все случившееся – правда.

Кошмар не проходил ни когда он открывал глаза, ни когда закрывал. Границы мира людей будто стерлись. Бесконечное море душевных страданий всякий раз пробуждало в нем чувство, словно он тонет.

Дверь со скрипом распахнулась, и на пороге появился Чжоу Цзышу. Лян Цзюсяо повернул голову и посмотрел на него с отсутствующим выражением на лице. Чжоу Цзышу вздохнул, вошел и сел рядом с ним на кровать.

– Не можешь уснуть?

Лян Цзюсяо медленно покачал головой. Чжоу Цзышу немного помолчал, а затем обнял его за плечи, словно в далеком детстве, пусть даже неуклюжий мальчик уже вырос и целиком сжать его в объятьях было не так-то просто. Лян Цзюсяо оставалось только неудобно согнуться в виде большой креветки и уткнуться ему в грудь.

Чжоу Цзышу внезапно осознал, что период этой многолетней разлуки был напрочь лишен чувств и все давно изменились до неузнаваемости.

Всю ночь он думал, кто мог спать в такое время?

Наследный принц не мог спать, князь не мог спать, и он сам тоже не мог спать.

Император? Возможно, ему удалось хорошо поспать с середины вечера и до момента, когда его разбудят утром.

Однако он ошибался. На самом деле Хэлянь Пэй не спал, он внезапно проснулся посреди ночи. Неизвестно, что за сон ему приснился, но его сердце заколотилось от страха. Хорошенькая наложница села рядом с ним и медленно помассировала ему грудь, но это не помогло. Узнав время, он решил, что евнух Си должен скоро вернуться, потому не спал, ожидая его.

Евнух Си вернулся во дворец почти в четвертую стражу [1]. Этот старший евнух, вышедший из министерства церемоний, был старожилом во дворце, но вернулся в таком растрепанном виде, словно убегал от чего-то без оглядки.

[1] Время от 1 до 3 часов ночи.

Хэлянь Пэй быстро сел, приказал всем служанкам и наложницам удалиться и слегка наклонился вперед.

– В чем дело? Цзян Чжэн осмелился не подчиниться указу?

Евнух Си быстро сделал несколько глубоких вдохов, а затем бросился на землю и сказал дрожащим голосом:

– Отвечаю Его Величеству: этот… этот старый слуга на полпути встретил группу убийц в черном и долго сражался. Не знаю, откуда они, но их навыки боевых искусств были превосходны, этот слуга думал, что больше никогда не увидит императора. Но внезапно раздался свист, и они все отступили. Этот старый слуга не понял, почему это произошло, но не осмелился медлить и продолжил путь, чтобы догнать господина Цзяна. Место, до которого планировалось добраться, в сорока ли к югу от города, находится между округами и малолюдно. Этот слуга рассчитывал догнать их там, сохранить репутацию господина Цзяна и приказать его семье продолжать путь, чтобы суметь скрыть от людей… кто же знал… кто же знал…

Хэлянь Пэй обеспокоенно кашлянул.

– Что?

– Несколько десятков членов семьи Цзян были убиты в заброшенном храме, не пощадили даже домашний скот, который они взяли с собой.

Хэлянь Пэй вздрогнул от испуга, но затем резко сжал простыню до дрожи в пальцах.

– Что… что ты сказал?

– Ваше Величество, вся семья господина Цзяна убита в храме по неизвестным причинам. Убийцы даже не избавились от трупов. Сбоку была неглубокая яма, может быть, им не хватило времени, но… господина Цзяна и других… просто оставили там проветриваться…

Хэлянь Пэй схватил нефритовую подушку и швырнул об землю, отколов небольшую часть с угла. Раздался резкий звон.

– ...Ублюдок.

Он тихо сказал это, бессильно прислонившись к изголовью кровати.

– Какой же ублюдок!

Евнух Си не осмелился произнести больше ни слова, просто опустился на колени в стороне. Долгое время спустя Хэлянь Пэй заговорил тихим голосом:

– Объяви приказ этой же ночью отправиться во дворец второго принца… и конфисковать все!

Хаос наполнил все вокруг, но большинство людей в столице ничего не знали и сладко спали всю ночь, чтобы увидеть, что на следующий день небо преобразилось.

Император, желая убить Цзян Чжэна, даровал ему милость. Евнух Си, разумеется, аккуратно уладил бы вопрос о его смерти, решил проблему и позволил бы Цзян Чжэну умереть в пути так, что даже духи и демоны не узнали бы.

Более того, если император хотел смерти подданного, подданный не мог не умереть.

Но что сделал Хэлянь Ци? Нанял убийц и не пощадил ни одного старика или ребенка! От таких методов волосы вставали дыбом, сердце холодело! Хэлянь Пэй немедленно вспомнил тот день в министерстве по делам Двора, слезы Хэлянь Ци и его слова во время заключения. Он думал, что его сын совершил грубую ошибку, не забыв обвинить брата, который делал за него работу снаружи, пока он сидел в тюрьме. Так жестоко, так бесчеловечно, просто волосы дыбом встают…

Этот дух нужно искоренить!

Три тысячи солдат императорской гвардии, высоко подняв указ, без предупреждения ворвались во дворец второго принца. В момент нарастающей суматохи полураздетый Хэлянь Ци вышел из покоев мальчика, которого держал при себе, совершенно не удивленный, с одной лишь холодной улыбкой на лице. Не в силах смотреть на него, евнух Си отвернулся.

К рассвету более тридцати миллионов лян настоящего золота и белого серебра, что составляло почти годовой доход государственной казны Великой Цин, были изъяты из дворца второго принца. Также там имелось немало редких вещей и сокровищ. Такая несдержанность в накоплении денег попросту вызывала возмущение. Кроме даоса Ли, во дворце проживало еще несколько десятков мелких даосов, которые целыми днями пытались достичь бессмертия, совершенствовали колдовство и наслаждались компанией юных наложников. От столь вульгарного зрелища хотелось отвести взгляд. Кроме того, там имелась расписка на тридцать тысяч лян серебра – столько стоила жизнь господина Цзяна.

Доказательства были неопровержимы.

Однако во время обыска и даже во время ареста Хэлянь Ци сохранял абсолютное спокойствие. Он преклонил колени перед Хэлянь Пэем так, словно не совершил ничего ужасного.

– Хэлянь Ци, ты признаешь свою вину? – холодно спросил его Хэлянь Пэй.

Хэлянь Ци огляделся и обнаружил, что  кроме пары доверенных лиц его отца, здесь не присутствовал даже наследный принц. Мысленно он усмехнулся. Чем старше этот старик становился, тем большим параноиком был и тем сильнее дорожил репутацией. Уголки его рта изогнулись.

– Отец-император, когда хотят приписать кому-нибудь вину, за основаниями дело не станет.

Хэлянь Пэй задрожал от злости и разбил чашку об его лоб.

– Непослушный… строптивый сын… ты… Ты настолько обезумел, что заказал тайное убийство чиновника императорского двора, не пощадив даже стариков и детей?! Каждый день я учил тебя гуманности, справедливости, благопристойности, мудрости и добрым намерениям – неужели это было сказано псам?!

Хэлянь Ци слегка прикрыл глаза.

– Отец-император, я…

– Ты все еще пытаешься возражать?! Тогда что это такое?!

Хэлянь Пэй швырнул расписку на стол и, вне себя от ярости, посмотрел на некогда своего сына.

Хэлянь Ци, однако, продолжил:

– ...только хочу спросить вас. Судя по словам господ, что проводили обыск во дворце этого слуги, люди были убиты в глуши только вчера вечером. Как вы так быстро узнали об этом?

Он казался безумцем, глядя на Хэлянь Пэя с притворной улыбкой на губах. Выражение лица Хэлянь Пэя застыло. Отец и сын так холодно смотрели друг на друга, будто были не кровными родственниками, а заклятыми врагами.

Долгое время спустя Хэлянь Пэй сказал ровно и без эмоций:

– Заключите его под стражу в министерстве по делам Двора. Ты хочешь казаться сумасшедшим, поэтому можешь отправиться туда и сходить с ума всю оставшуюся жизнь.

Хэлянь Ци глухо рассмеялся. Когда стража насильно вытащила его, этот смех все еще эхом отдавался в сводах зала, звуча невероятно пронзительно.

Он спотыкался и шатался из стороны в сторону, но в дверях вдруг увидел подоспевшего просить о снисхождении Хэлянь И. Смех тотчас оборвался. Хэлянь И словно не мог вынести взгляда в его сторону:

– Второй брат, потерпи пару дней. Я пойду и поговорю с отцом-императором, ты…

Хэлянь Ци тотчас перебил его, широко раскрыв свои порочно красивые глаза, и отчетливо сказал:

– Хэлянь И, ты силен. Мне не одолеть тебя.

Хэлянь И замолчал, увидев, как Хэлянь Ци открыл рот и понизил голос:

– Грядет расплата.

Стражники поспешно оттащили его от наследного принца. Пока его уводили, Хэлянь Ци продолжал оглядываться на Хэлянь И и с притворной улыбкой повторял снова и снова, пока его голос не исчез окончательно:

– Грядет расплата.

Цзин Бэйюань как-то сказал в разговоре с Чжоу Цзышу, что погрязшие во зле сами себя обрекают на гибель – это бесспорная истина для всех и вся.

Хэлянь Ци отправился в тюрьму, чтобы провести в заключении всю оставшуюся жизнь. Эта новость распространилась повсюду, и тогда последние, кто его поддерживал, покинули тонущий корабль. Су Цинлуань без конца расхаживала взад и вперед по комнате, сердцем пребывая в смятении. Вдруг дверь распахнулась, и ее личная служанка, Хуа Юэ, быстрыми шагами вошла внутрь.