Возможно, те глаза существовали только в сердце Ло Вэньчжоу, и были не более чем иллюзией, созданной им для личных нужд.

Потерявшись в собственных мыслях, Ло Вэньчжоу слишком долго смотрел на Фэй Ду. Юноша не смог удержаться от привычной попытки вызвать у мужчины отвращение. Тщательно скрывая злой умысел, он пытливо оглядел нос и губы Ло Вэньчжоу, а затем, понизив голос до полушепота, сказал:

– Капитан Ло, пожалуйста, не притворяйся чистым и невинным. Это в твоем-то возрасте. Разве ты не знаешь, что таким долгим и пристальным взглядом, ты очень рискуешь напроситься на поцелуй?

Ло Вэньчжоу имел богатый опыт сражений, поэтому его было не так уж просто смутить. Он мгновенно пришел в себя и, не меняясь в лице, нанес безжалостный ответный удар:

– Не беспокойся, тебе-то уж точно здесь ничего не светит, малыш.

Между мужчинами назревала новая война, однако на этот раз рядом с ними не оказалось Тао Жаня, способного выступить для них миротворцем. Со всех сторон лились непрекращающиеся потоки дождя, а последним их укрытием оставался один единственный зонт; бежать было просто некуда. Молодым людям оставалось лишь прислушаться к голосу разума и, сдавшись, отвернуться, одновременно захлопывая рты.

Спустя некоторое время Фэй Ду приподнял брови и нетерпеливо спросил:

– Какое отношение дело о похищенных детях имеет ко мне?

– Мой наставник описал мне взгляд того мужчины. По его словам, глаза отца напоминали ему промерзлую пещеру, в глубине которой пылали два огонька надежды, сжигающие его душу дотла. Когда я впервые увидел тебя, я сразу же неосознанно вспомнил его рассказ.

После этих слов длинные брови Фэй Ду взметнулись еще выше, он усмехнулся:

– Должно быть, у тебя плоховатое зрение или, может, фантазия слишком бурная. Что случилось потом?

– В качестве подозреваемого отец девочки назвал известного преподавателя средней школы. Тот учитель был многоуважаемым и добропорядочным человеком. Он даже получил премию за вклад в общественное благосостояние, к тому же являлся образцовым работником. – Сказал Ло Вэньчжоу. – И, хотя подобное казалось бредом, мой наставник все же поверил ему и провел расследование.

– В одиночку? – Спросил Фэй Ду.

– Подозреваемый был учителем. Даже в случае его невиновности сплетни, которые могли просочиться наружу, навсегда сломали бы этому человеку жизнь. Поэтому шифу решился провести расследование в частном порядке. Однако после долгих поисков ему так и не удалось ничего обнаружить. Подозрение наставника о том, что отца пропавшего ребенка одолевали навязчивые идеи, только усилилось. Они расстались в ссоре. И старик больше не касался этого дела. Но вскоре… произошло убийство. Тот папаша зарезал подозреваемого учителя арбузным ножом.

Фэй Ду хмыкнул:

– Не беспокойся. Я не стану хвататься за нож, чтобы убить человека. С большей вероятностью я найму ради этого кого-то другого.

Ло Вэньчжоу проигнорировал его провокацию:

– Но самое ужасное, что при обыске вещей покойного, в подвале они обнаружили одежду пропавших детей и бессознательную девочку.

Ло Вэньчжоу ненадолго прервал рассказ. Глубоко вздохнув за завесой дождя, он вспомнил неоднократные наставления старого детектива: «если кто-то смотрит на тебя такими глазами, то это означает, что он возлагает на тебя большие надежды. Независимо от того, каким будет результат, ни в коем случае не обманывай его ожидания.

Фэй Ду выслушал до конца эту похожую на городскую легенду историю, ни капли не удивившись, лишь с любопытством спросил:

– У тебя есть шифу?

– В начале карьеры у каждого из нас был наставник из числа старших офицеров. – Сказал Ло Вэньчжоу. – Я не знаю, упоминал ли тебе об этом Тао Жань, но он погиб при аресте преступника несколько лет назад.

Фэй Ду колебался, нахмурив брови, он задумался на некоторое время, а затем сказал:

– Это случилось три года назад?

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я ничего об этом не знал, – сказал Фэй Ду, – три года назад с моим отцом произошел несчастный случай, в то время на меня навалилось множество дел. Это был единственный период, когда я почти не общался с Тао Жанем.

Услышав это, Ло Вэньчжоу не знал, какая мышца в его груди неожиданно дала сбой, но в тот момент он выпалил:

– Тебе действительно нравится Тао Жань?

Фэй Ду сидел в очень расслабленной позе, его ноги были небрежно скрещены, а пальцы покоились на коленях. После этих слов уголки глаз юноши изящно изогнулись, и он насмешливо спросил:

– Что? Тао Жань вот-вот займется поисками своей будущей жены. А ты все еще собираешься продолжить со мной эту борьбу?

Ощущая беспомощность, Ло Вэньчжоу лишь молча улыбнулся, слегка качая головой. Его не покидало назойливое ощущение, что отношения между ними, возможно, действительно налаживаются. Руки мужчины нервно сжимали портсигар, пока он отчаянно боролся с желанием закурить. Внезапно Фэй Ду спокойно произнес:

– Можешь закурить.

– Разве у тебя нет фарингита? – Удивлено спросил Ло Вэньчжоу.

Фэй Ду пожал плечами:

– Нет, я всего лишь искал повод доставить тебе неприятности.

Ло Вэньчжоу потерял дар речи.

В конце концов он остался таким же ублюдком!

Мужчина не удержался от соблазна и ударил Фэй Ду кулаком в плечо. Кто бы мог подумать, что молодой человек и в самом деле окажется истинным джентльменом, живущим под девизом «языком болтай, а рукам воли не давай[4]». В результате неожиданной атаки, сидевший в элегантной и расслабленной позе юноша потерял равновесие, одна из его длинных ног подкосилась. Пытаясь удержаться от падения, он спешно оперся рукой о землю, изрядно измазав ее в грязи.

Ло Вэньчжоу не только не собирался извиняться, но и ко всему прочему нашел эту ситуацию довольно забавной, бессердечно рассмеявшись над ним в стороне.

У Фэй Ду не нашлось слов.

Ну что за дикарь!

На этот раз, оставшись наедине, молодым людям удалось сохранить шаткий мир. Увидев, что дождь постепенно стихает, Ло Вэньчжоу вернул Фэй Ду зонт:

– Тао Жань почти закончил ремонт в своей новой квартире, он переедет на следующей неделе. Немного погодя мы хотим собраться вместе и отметить его новоселье.

Фэй Ду промолчал, одарив его безразличным взглядом. Ло Вэньчжоу необъяснимым образом обнаружил прямые ассоциации между этим парнем и Ло Иго. Оба они придерживались мнения, что «весь мир полон бешеных псов, и лишь я один нахожусь на его вершине», своего рода «пренебрежение к мирской суете». Ло Вэньчжоу нашел себе новое временное развлечение и, невольно улыбнувшись, закрыл голову руками, бросаясь под моросящий дождь.

К тому времени глубока вражда рассеялась, словно дым, а вся правда, наконец, выплыла наружу[5].

Последующие завершающие работы по делу, конечно, доставили множество хлопот, но в основном проходили гладко. Основываясь на показаниях Ван Хунляна и его подельников, полиция полностью опровергла возможность причастности Хэ Чжунъи к наркотикам. Однако отправителя загадочного текстового сообщения, в конечном счете, так и не удалось отследить. Таким образом, вместе с двумя скрытыми камерами видеонаблюдения, найденными поблизости, его посчитали частью представления, устроенного «суперзвездой» Чжао Хаочаном.

Несмотря на то, что сам он категорически это отрицал.

Ма Сяовэй провел под арестом несколько дней, после чего вместе с У Сюэчунь и некоторыми другими людьми был отправлен в центр реабилитации от наркотической зависимости. Им предстояло приложить огромные усилия для начала новой жизни.

Ло Вэньчжоу лично сопроводил их обоих до машины. Перед отъездом У Сюэчунь окинула его пристальным взглядом. Ло Вэньчжоу легонько кивнул ей в ответ и погладил Ма Сяовэя по выбритой, словно киви, голове:

– Ты пережил настоящее бедствие, в будущем у тебя все будет хорошо[6].

Вскоре автомобиль скрылся из вида. Ло Вэньчжоу выкурил сигарету у обочины дороги и, вздохнув про себя, на время отложил две неразрешимые загадки, вставшие костью в его горле. Действительно ли смерть Чэнь Чжэня произошла в результате несчастного случая, как утверждал Хуан Цзинлянь?

И как недоверчивый водитель нелегального такси смог решиться сделать донос в муниципальное Бюро при столь пристальном внимании Ван Хунляна?

Разве он не должен был опасаться, что сотрудники Бюро и люди Ван Хунляна работают заодно[7]?

В любом случае, со смертью Чэнь Чжэня узнать ответы на эти вопросы больше не представлялось возможным.

Ма Сяовэй все еще ощущал тепло ладони молодого офицера-криминалиста у себя на голове. Сидя в машине, он молча наблюдал за тем, как по обеим сторонам дороги быстро проносятся прочь рекламные вывески и щиты.

На красном сигнале светофора рядом с их машиной остановился невзрачный седан. Озарившись вспышкой, автомобильное стекло медленно опустилось вниз. Сквозь щель шириной в палец в окне мелькнул защищенный пленкой конфиденциальности экран мобильного телефона, дающий возможность разглядеть изображение лишь под определенным углом. Поэтому написанные на нем строки мог видеть только Ма Сяовэй, они содержали короткое сообщение: «Ты хорошо поработал».

Глаза Ма Сяовэя широко раскрылись, по телу юноши пробежала нервная дрожь. Однако прежде чем он успел разглядеть руку, держащую мобильный телефон, окно седана рядом уже закрылось, после чего автомобили разминулись на следующем перекрестке.

Неделю спустя Фэй Ду попрощался с многолетними сеансами психотерапии, а Тао Жань наконец обосновался в городе, переехав в новую квартиру. На новоселье к нему явилась большая компания шумных друзей и коллег.

Новый дом имел вполне респектабельный вид, но в действительности же постройке шел уже тридцатый год. Старомодное здание можно было охарактеризовать лишь словами «сверху позолота, а внутри гниль».