Сразу после этого она теряет сознание, но я продолжаю. Я облизываю ее клитор, добавляю третий палец и трахаю ее им, одновременно массируя ее попку.

Затем я вытаскиваю пальцы и становлюсь позади нее на колени, раздвигая руками ее ягодицы и используя влагу от ее спермы для смазки ее сжавшейся дырочки. Она смотрит прямо на меня, словно хочет завязать разговор, и я заставляю ее замолчать, засунув внутрь язык.

Она кричит, окончательно очнувшись , и я ухмыляюсь про себя, вытягивая из нее последний оргазм.

Это будет так весело, Оливия.

Я сижу на стуле и жду, когда она проснется. Прошло уже три часа, и мне скучно.

Встав, я беру еще одну цепь и цепляю ее на потолок позади нее, протягиваю ее между ее ног и продеваю через обруч, который я установил в качестве шкива. Я вздыхаю, наблюдая за ней минуту, затем дергаю цепь, заставляя ее проехать между ног и свалить ее с них.

Вскрик, который она издает, заставляет меня хихикать.

Ее клитор застрял между двумя звеньями цепи, и я вижу пятнышко крови. Ей это идет - красный цвет определенно ее.

Я лизнул пятнышко, и она вздрогнула.

— Ты гребаный псих!

Хорошо, сопротивляйся, сестренка. Не сдавайся.

Она пытается ударить меня коленом в лицо, но цепи останавливают ее. Я затягиваю цепь между ее ног повыше, и она визжит, хотя я вижу, как она уже намокла.

Она мазохистка, и мне это нравится, потому что я считаю себя садистским ублюдком.

Оливия сдерживает стон, когда я провожу языком по ее ребрам и останавливаюсь на соске. Я посасываю кончик, радуясь тому, что оба соска уже твердые как камни.

— Ты любишь боль, - говорю я, и мне хочется похлопать себя по спине. — Я люблю боль.

— Как скажешь, придурок, - огрызается она, дергая за свои путы. — Ты даже не представляешь, с кем связался. Когда он узнает, где я, а он узнает, он придет за тобой.

Я ухмыляюсь и касаюсь ее щеки. Глупая женщина. Глупая, красивая, умная женщина, с которой я хочу провести остаток своей жизни.

Встав на цыпочки, она рассеянно двигает бедрами вперед, так что цепочка трется о ее киску, а я снова откидываюсь на спинку стула и наблюдаю за ней, прикуривая сигарету.

— Продолжай, - требую я, протягивая руку под поясом, чтобы сжать в кулак свой член и поглаживать его, пока она трется о цепь.

Она также трется о ее задницу, и ее глаза закатываются, когда она поддается. Она грязная и чертовски сексуальная, надо отдать ей должное. А еще я хочу трахнуть ее заднюю дырочку.

Я стою и хожу вокруг нее - она, кажется, слишком увлечена тем, чтобы кончить, и приостанавливает движения бедрами, только когда я подхожу к ней сзади, раздвигая ягодицы ее задницы, чтобы я мог видеть цепочку между ними.

Я протягиваю руку вперед и ослабляю цепочку, продевая палец через звенья между ее задницей и проводя им по одной из ягодиц. Он все еще прижат к ее киске, но теперь у меня есть доступ к ее заднице.

Я сплевываю, слюна скатывается по спине к ее дырочке, затем качаю головой и возвращаюсь к столу. Я беру нож, закатываю рукав, чтобы показать немного татуированной кожи, и разрезаю свою плоть, пока она задыхается.

Позади нее я снова пускаю струйку своей крови по ее спине, размазывая ее по всей поверхности ладонью и наблюдая, как она просачивается в расщелину ее задницы.

Мой член пульсирует, и я вытаскиваю его, несколько раз поглаживая окровавленным кулаком, прежде чем прижаться к ее заднице.

Она снова борется с цепями, но я не слышу ни ее криков, ни стонов, ни чего-либо еще, пока я ввожу головку своего члена в ее заднее отверстие. Постепенно она обхватывает меня, и, блять, она тугая. Туже, чем ее киска. Я никогда не делал этого раньше, никогда не трахал задницу, и я предполагал, что это будет похоже на проникновение в киску Оливии.

Я сильно ошибался. Это, безусловно, лучшее, что я когда-либо чувствовал. Больно от того, насколько узким является проход ее задницы, сжимающийся вокруг каждого дюйма, который мне удается протолкнуть внутрь. Она хнычет, умоляет меня - о чем, я не знаю. Я больше сосредоточен на том, как великолепно я выгляжу, проникая в ее дырочку.

Кровь все еще стекает с моего запястья, и я смазываю ею ее спину, затем расстегиваю ошейник и беру ее за горло, трахая ее, пока цепи трутся о ее киску.

Она вздрагивает в моих руках, слезы катятся по руке, а моя кровь пачкает ее грудь. Черт, я не могу нормально видеть, и мои стоны глубокие, громкие, хриплые. Думаю, мне придется остаться в ее заднице навсегда.

Это официально. Я, Малакай Визе, клянусь отныне быть мужиком любящим задницы. Навсегда и всегда я буду удовлетворять свои потребности, засовывая член в тугую заднюю дырочку сестры.

Оргазм настигает ее, и я чувствую его в ее попке. Она становится все туже, настолько, что я боюсь, что мой член может застрять или сломаться пополам, но это не страшно. Я с радостью умру там.

Ты видишь это, папа? Я снова погружаюсь в свою сестру, и ты, блять, не сможешь меня остановить.

Мои глаза закатываются к затылку, когда я наполняю ее задницу своей спермой. Я держу ее там - глубоко, пульсируя и выплескивая каждую струйку спермы из своего тела, - а она рыдает, умоляя меня остановиться.

Я наклоняюсь вперед и отсоединяю цепь, и она плачет еще сильнее, когда я вытаскиваю член из ее задницы. Я улыбаюсь, глядя на свою работу. Кровь. Сперма. Слезы. Я почти закончил, и когда я закончу, Оливия поклянется мне в вечной верности.