Комната все еще была забита Вито и его помощниками.

— Оставьте нас. - тихо приказал Ренато, но в его словах была сила.

Внезапно номер люкс опустел, а Джада выпроводила Люси. Я стояла перед панорамным окном, яркое солнце раннего зимнего дня освещало меня своим белоснежным сиянием. Ренато посмотрел на меня в утреннем свете и нахмурился.

— Кто делал макияж? - его слова были подобны удару кнута.

Вито остановился как раз перед тем, как исчезнуть за дверью.

— Моя дочь Елена.

— Пришли ее обратно через десять минут. - распорядился Ренато и царственным кивком головы отпустил Вито.

Дверь со щелчком закрылась, и мы остались одни. Я не видела Ренато со вчерашнего вечера, когда кончила в его объятиях, безжалостно доведенная до оргазма его злым языком. При воспоминании об этом все мое тело вспыхнуло жаром.

— Что ты собираешься сделать такого, что испортит мой макияж? - мне стало любопытно. С ним я никогда не могла сказать наверняка. В голову сразу же полезла всякая грязь.

Он приподнял бровь.

— Хотя мне нравится направление твоих мыслей, ты не похожа на саму себя со всем этим макияжем. - он подошел ко мне, схватив с туалетного столика упаковку с влажными салфетками по пути. Вытащил одну, после чего протянул мне. — Я хочу видеть твое лицо. Настоящее.

Я фыркнула.

— Почему тебя это волнует? Безусловно я должна чувствовать себя красивой в день свадьбы, притворной или нет.

— Без этого ты еще красивее. Я хочу, чтобы ты была похожа на себя.

Я взяла влажную салфетку, отрицая чувство в груди, которое вызвали его слова. Моя кожа уже начала зудеть, а макияж казался тяжелой маской. Я не могла себе представить, что буду ходить с ним весь день под яркими лампами.

Когда я потерла щеку влажной салфеткой, с нее снялось около трех фунтов косметики. Мне вдруг стало неловко за то, как я буду выглядеть с частично накрашенным лицом, и я принялась стирать остатки. Ренато терпеливо ждал, даже протягивал мне свежие салфетки и избавлялся от использованных.

Наконец, он отложил упаковку и кивнул.

— Намного лучше.

— Значит, ты пришел сюда только для того, чтобы заставить меня умыться?

— Я пришел сюда, чтобы отдать тебе это. - поправил он и достал из кармана смокинга черную бархатную коробочку.

Он протянул ее мне, и я осторожно открыла подарок, у меня отвисла челюсть. Внутри лежало ослепительное рубиновое ожерелье, огромные красные камни были окружены бриллиантами. Над ним висели подходящие серьги.

— Они принадлежали моей nonna¹⁸ и хранятся в нашей семье уже несколько поколений.

— Вау, - я дотронулась до камней, восхищаясь их блеском. — Значит, ты всегда был богат?

Рот Ренато скривился в полуулыбке, а затем он стал доставать драгоценности из шкатулки.

— Считай, что это свадебный подарок.

Я никогда не видела таких красивых украшений, даже на шикарных вечеринках, которые обслуживала в Ла Леоноре.

— Мой nonno¹⁹ был влиятельным человеком. Однако не по праву рождения. Первые шаги к могуществу Де Санктис он сделал в Неаполе. В те времена городом правил человек, которого звали Стромболи. История гласит, что однажды мой nonno увидел дочь Стромболи, когда она гуляла в саду их поместья. Он был водителем. Ему было двадцать пять, а ей восемнадцать. Он влюбился с первого взгляда.

Десять лет спустя, когда умер ее отец, он назвал моего nonno своим преемником, несмотря на то, что у него было трое сыновей. Никто точно не знает, что произошло между умирающим и человеком, который был его шофером, но через неделю мой nonno женился на дочери Стромболи и захватил власть. Говорят, по мере того как росло его могущество, он становился все более параноидальным в отношении безопасности своей невесты. Он осыпал ее подарками и построил ей дом, о котором могла мечтать только королева, но не выпускал ее на улицу.

— Звучит как твой тип отношений.

Ренато улыбнулся, но как-то грустно.

— Мой отец придерживался того же образа мышления, что и nonno. Позолоченная клетка для нелетающих птиц. Повернись.

Я медленно подчинилась, остро ощущая его горячее дыхание на своем шее. Его руки обвились вокруг меня, фиксируя ожерелье.

— Почему ты даришь их мне? Неужели я обречена повторить судьбу твоей nonna?

Он защелкнул застежку, и холодное серебро прилипло к моей коже.

— Она никогда их не носила. Ей некуда было идти в них. Это был ее молчаливый протест против того, как сложилась ее жизнь. Она принимала подарки, но ни разу не надела ни одного из них.

Я не знала, что сказать в этот неожиданно интимный момент. Мне нечем было ответить на его семейные секреты. Моя мать умерла, родив Люси, и с каждым днем я вспоминала о ней все меньше и меньше.

— Я дарю их тебе, потому что никогда не встречал никого другого, кому бы предпочел их отдать. - пробормотал он. — И я хочу, чтобы ты носила их, маленькая медсестра, и не только сегодня.

От его прикосновений моя кожа горела. Как могло мое тело так себя вести? Впитывать даже малейшие прикосновения пальцев этого мужчины, словно воду в пустыне? Означает ли это, что он не будет держать меня взаперти в роскошной клетке, как его дед поступал с его бабушкой?

— Они тебе идут. Бесценные украшения для единственной в своем роде женщины.

Его большой палец погладил мою шею, волнами посылая мурашки по плечам. Мы оба почувствовали это. Напряжение между нами не было похоже ни на что, что я испытывала раньше. Мое тело было настроено на его. Я могла определить, где он находится, даже с закрытыми глазами. Тело словно светилось, когда он был рядом, и погружалось во тьму, когда он уходил.

И я шпионила за ним.

— Ты уверен, что мы должны это сделать? - я не смогла удержаться от вопроса. Мысль о жучке, спрятанном прямо сейчас в горшке с растением в кабинете Ренато, не давала мне покоя. Не потому, что предательство было незаслуженным, а потому, что я была уверена: ни для меня, ни для Люси это ничем хорошим не обернется. Мы были лишь сопутствующим ущербом в игре, которую вели между собой гиганты.

— Я уверен. Сегодня ты станешь моей женой. А если кто-нибудь попытается отнять тебя у меня? - добавил он. — Никто не сможет помешать мне забрать тебя обратно. Ни копы, ни ангел-хранитель с огненным мечом, ни даже сами Жемчужные врата не смогут меня остановить. Помни это.

Ни копы? Меня охватил страх. Говорил ли он в общем или уже знал? Я не осмеливалась встретиться с ним взглядом, опасаясь того, что увижу.

— Я предоставлю тебе позаботиться о серьгах. - предложил он, отходя в сторону.

Я проглотила сухой комок неловкости, застрявший в горле, и просто кивнула.

Раздался стук в дверь, и вошла Елена, визажист.

— Сохрани её естественной. Я хочу, чтобы она была похожа на себя. - рявкнул Ренато девушке, прежде чем направиться к двери.

— Но фотографии… - начала Елена.

— Будут идеальными.

Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как он исчезает, даже не оглянувшись.

Я смотрела на кольцо у себя на пальце, поражаясь его тяжести.

Церемония прошла как в тумане, и теперь пролетал прием, все ближе приближая нас к брачной ночи. Я так нервничала, что меня тошнило.

Это были нервы или возбуждение?

Игнорируя предательский голос в голове, я окинула взглядом огромный бальный зал, где проходил прием. Он был так полон цветов и сверкающих огней, что на него было больно смотреть. Пристальные взгляды следили за каждым моим движением. Вопросы, произнесенные шепотом, сыпались мне вслед.

Кто она?

Почему она?

Ренато половину времени отсутствовал, разговаривая с опасного вида мужчинами с вооруженной охраной. Со мной сидели Джада и Люси.

— Как все эти люди приехали в такой короткий срок?

— Когда Ренато Де Санктис приглашает тебя на свадьбу, ты приходишь. Не имеет значения, придется ли тебе лететь на самолете, чтобы присутствовать. Единственные люди, которые освобождаются от ответственности в связи с тем, что находятся за пределами страны, - это его сестра и ее семья. У них снисхождение по праву крови. Все остальные? Было бы верхом неуважения не явиться.

Я скорчила гримасу, и Джада рассмеялась.

— Дай угадаю, ты из тех, кто никогда не устраивает вечеринки на случай, если люди не придут?

Динь, динь, динь.

Я сердито посмотрела на нее, и она снова рассмеялась.

— Посмотри на это с другой стороны – с этого момента им лучше приходить, иначе им придется иметь дело с твоим мужем.

Люси погрузилась в угрюмое молчание. Она была одета в черное, как и половина гостей, но моя сестра решила дополнить свой наряд мартинсами и колготками в рваную сетку. Если и существовал персонаж с плаката о подростковом бунте, то это была Люси прямо сейчас. Она выводила на скатерти узоры из рассыпанного сахара, когда внезапно выпрямилась и помахала кому-то рукой.

— Ты кого-то знаешь здесь? - воскликнула я. Это всё, что я смогла сказать. Я коротала время, сидя здесь и разглядывая толпу, свои руки и чертовски броское кольцо на моем пальце. Оно идеально подходило к ожерелью и серьгам. Драгоценности его бабушки. Было странно носить их, и я понятия не имела, почему он доверил их мне. Учитывая нашу динамику, я скорее отправилась бы в туалет и спустила их в унитаз, чем стала бы ими дорожить. Даже думая об этом, я понимала, что никогда не сделаю этого.

Возможно, он знал меня лучше, чем мне хотелось думать.

— Это Куинн, - сказала Люси и снова помахала рукой. — С этого лета. Спасатель.

Ах, да, первая и единственная работа, за которую когда-либо бралась Люси, была этим летом на пляже.

К нам подбежала стройная рыжеволосая девушка примерно того же возраста, что и Люси.

— О, Боже, я не могу поверить, что ты здесь! - она улыбнулась моей младшей сестре и протянула руки для объятий. К моему шоку, моя колючая сестра обняла ее в ответ.

— Я вроде как должна была прийти... это свадьба моей сестры. - Люси рассмеялась и представила нас. — Куинн, это моя сестра, Чарли.

Тихий свист наполнил воздух, приведя мои нервы в состояние повышенной готовности. Кто-то появился позади Куинн и положил руку ей на плечи. Кто-то высокий, широкоплечий, весь в татуировках и с проблемами, написанными у него на лбу. На мужчине был черный пиджак и белая рубашка, галстук свободно болтался вокруг расстегнутого воротника. Его зеленые глаза сверкнули, когда он протянул мне руку.